Тим Пауэрс - Черным по черному

— Нам обоим, — сухо бросил Блуто в спину командующего, когда тот развернулся и отправился назад.

Горбун долго еще прохаживался по стене, выглядывая в амбразуры и тщательно укрепляя флажки там, где полагал необходимым установить пушки, пока багровое солнце не скрылось за лесистыми холмами справа и не зажглись огоньки позади в городских окнах и далеко впереди между шатров на равнине.

Беря в расчет, что он раскурил змею как раз тогда, когда колокола над головой довершили свой оглушительный девятичасовой звон и теперь она почти обжигала ему пальцы, Даффи вычислил, что ему самое время подготовиться к получасовому удару. Он щелчком отправил через поручень мерцающий в темноте окурок и проследил, как тот рассыпал красные искры, ударившись о землю, затем повернулся к склонившемуся над телескопом волшебнику.

— Не пора нам… — начал было ирландец, но механический скрежет наверху заставил его закрыть глаза и зажать пальцами уши, пока не грянул одиночный удар, эхом прокатившийся по темным улицам внизу.

— Что пора? — раздраженно отозвался Аврелиан.

— А, неважно. — Даффи облокотился на поручень и уставился на звезды, что виднелись за проносящимися высоко в небе облаками. Серп луны бледным мерцанием обозначился в одном из широких разрывов. Особенно холодный порыв ветра налетел на колокольню собора, заставив ирландца поежиться и отступить глубже в маленькую нишу, приспособленную под обсерваторию. Их тесный наблюдательный пункт не был самым высоким или доступным — фон Зальм с разнообразными военными советниками уже две недели как заняли площадку с наилучшим обзором. Аврелиан тогда сказал, что это неважно, ибо та маленькая открытая площадка, которой они довольствовались, располагалась достаточно высоко над крышами и городским чадом для наблюдения за звездами — как раз того занятия, которое, по мнению Даффи, теперь слишком уж затянулось. Наконец старый волшебник оторвался от окуляра, одной рукой растирая переносицу, другой водружая телескоп на поручень.

— Сплошной хаос, — проворчал он. — Ничего нельзя прочитать. Видеть небо таким столь же огорчительно, как, задав вопрос старому мудрому другу, услышать в ответ невразумительное кряхтение и мычание. — Образ, похоже, расстроил Аврелиана, и он быстро добавил: — Ты, и никто иной, тот случайный фактор, не поддающийся разгадке шифр, что превращает все выверенные древние расчеты в белиберду.

Ирландец пожал плечами.

— Быть может, с самого начала лучше было бы обойтись без меня. Не тратил бы попусту время. Я ведь пока ни черта такого не сделал, чего не мог бы сделать самый обычный наемник.

— Не знаю, — сказал Аврелиан. — Я связан тем, что вижу своими глазами. Я не знаю! — Он поднял глаза на Даффи. — Ты слышал о последнем передвижении янычар?

— Да. Они сдвинулись на запад, словно затеяли самоубийственный приступ укрепленной юго-западной стены. Ну и что с того?

— Что, по-твоему, произойдет, если они там атакуют?

Даффи пожал плечами.

— Я же сказал: самоубийство. Они в пять минут потеряют не меньше тысячи.

— Можно ли назвать это… жертвой?

— Для чего? Какой смысл посылать отборное войско янычар на… О господи! — Ирландец медленно сел и оперся спиной о поручень. — Я думал, ты владеешь одной из всего двух оставшихся копий.

— И я так думал. — Аврелиан прищурился, оглядывая темные крыши. — Может, так оно и есть. Может, Ибрагим заполучил копию из Ватикана… или рассчитывает каким-то образом достать мою. — Он задумчиво покачал белой головой. — Едва я услышал о передвижении, меня тут же осенило — ведь это янычары, войско, набранное из детей покоренных христиан…

— По крайней мере тысяча христианских душ…

— Вот именно.

— Послушай, в городе почти наверняка есть шпионы Сулеймана — вполне может быть, что у него нет своей копии Страшенного Орудия Дидиуса и он намерен стащить твою. — Волшебник безучастно смотрел на него, и Даффи продолжил: — Разве не ясно? Уничтожь свою копию.

Аврелиан, нахмурившись, отвел взгляд.

— Я… пока не готов.

Ирландца захлестнула волна ужаса и сострадания.

— Даже и не думай! Должны найтись чистые пути, и даже если потеряем Вену, ты ведь сказал — главное, чтобы Король-Рыбак остался жив. Вы с ним можете спастись по тоннелям, что упоминали Черные Птицы, и вновь собрать силы в другом месте. В этом году турки едва ли продвинутся дальше в Европу.

— Очень может статься, Брайан, но как я могу знать точно? С должной магической помощью они смогли бы продвинуться дальше, быть может, гораздо дальше. Возможно, Король-Рыбак умрет, если не отведает черного, по крайней мере, ему точно не станет лучше. Черт побери, нетрудно совершить достойное деяние, когда можешь видеть наперед, чем оно обернется. Будь проклята эта слепота, — прошипел он, стукнув кулаком по камню, — будь проклят Ибрагим и будь проклят старый рисовальщик!

Даффи прищурился:

— Какой рисовальщик?

— Что? А, Густав Фойгель, кто же еще? Я ведь говорил тебе, он ясновидец и не привязан к ныне закрытой древней магии. Если б я смог склонить старого лицемера написать еще несколько провидческих картин, то имел бы возможность узнать, что грядет, и позабыть о том… ужасном шаге. Но из-за боязни иметь со мной дело старый негодяй — чтоб янычары зарядили его головой пушку! — ничего не создал за последние два года.

— Похоже, так, — согласился Даффи, сочувственно кивнув. — Кроме, пожалуй, бредовой «Смерти архангела Михаила» на собственной стене, он ничего не нарисовал.

Аврелиан испустил придушенный вопль, и телескоп полетел через поручень вниз.

— Разрази тебя… что? Ллир и Мананан! Она существует? — Он подскочил, потрясая кулаками. — Болван, почему ты не сказал мне раньше? Ты для него архангел Михаил — или забыл о портрете, для которого ты позировал и который помог тебя отыскать? Михаил, ты единственная личность в христианстве, которой он может тебя уподобить. Как ты, кретин, не понимаешь важности этого? У старого художника провидческий дар и силы сродни пророческим. И он, если я что-то смыслю, написал картину твоей смерти. А заодно указание на исход будущей битвы.

Снизу долетел приглушенный звон разбившегося о камни телескопа.

— Да ну? — неуверенно проговорил Даффи. — То есть, нарисован ли там мой труп, окруженный турками с окровавленными мечами в руках?

— Ну, вроде того. И много других, скрытых для непосвященных указаний. Но сам ты хоть видел картину? Что там?

Ирландец сконфуженно пожал плечами:

— Да там полно всяких фигур. Честно сказать, я никогда не вглядывался. Но если ты прав, надеюсь, на картине древний старец, окруженный сотнями друзей и в меру пьяный, умирает на своей постели.