Джудит Тарр - Замок горного короля

Но Мирейн был слишком великим магом и истинно Солнцерожденным. Он не увидел, но почувствовал. Имин отпустила его руки, и он погладил ее по щеке.

— Я не принесу тебе печали, — очень нежно сказал он.

— Тогда дай мне радость.

И она расцвела в нем. Даже не имея его волшебной силы, Имин почувствовала это. Она обняла его и притянула к себе.

24

К заходу солнца тень над лагерем противника как будто растаяла. В полной темноте часовые на вершине холма могли различить противоположный лагерь, который почти ничем не отличался от их собственного, с тем же равномерным расположением сторожевых костров.

Пространство между лагерями, где водный поток что-то нашептывал на бегу, было слишком черно даже для тех, кто хорошо видел ночью. Алидан, совершенно обнаженная, ползла вниз по склону с осторожностью охотника; волосы ее были заплетены и уложены вокруг головы, кинжал привязан к бедру, его рукоятка и ножны обернуты черной тканью, чтобы скрыть блеск металла. Мимо часовых Мирейна она проскользнула неслышно, как ветер в траве.

У края воды Алидан помедлила. Бросила короткий взгляд назад. Шатер Мирейна затерялся среди других. Сам Мирейн крепко спал, согретый руками певицы, его оруженосец из Гейтана охранял покой короля снаружи. Она улыбнулась, подумав о них, и слегка вздохнула. Хорошо бы попрощаться по крайней мере с королем; но он запретил бы ей, а она должна была совершить это.

Илиен журчала прямо перед ней. Впереди лежал лагерь врага. Алидан по-прежнему ничего не видела в темноте и не слышала никакого движения, только мерные шаги часовых. Они легко двигались в доспехах, поблескивавших в свете костров. Некоторые были облачены в доспехи Окраин, другие — в доспехи рыцарей западного Янона. У одного воина, который вышагивал по берегу Илиен, на плаще был герб лорда Кассина.

Алидан затаила дыхание и вошла в воду, обжегшую ее обнаженное тело. Она сжала зубы и устремилась вперед, соизмеряя свои движения с равномерным шумом воды, перекатывающейся через камни. Не раз она застывала, съежившись под водой, но ни один взгляд не упал на нее.

Наконец Алидан выбралась на западный берег. Часовые рассеянно проходили мимо нее. Похоже, они несли караул по обязанности и не боялись нападения.

Алидан собралась и бесшумно, но стремительно взлетела вверх по склону. Часовой остановился, вглядываясь в темноту, она тоже застыла на месте, но часовой проследовал мимо.

Перед ней мерцали огоньки костров. Сторожевые посты остались позади. Алидан двигалась уже не так осторожно, однако, направляясь к шатру, который стоял в центре лагеря, она предпочитала держаться тени. Перед шатром развевалось знамя Морандена: голова волка, увенчанная короной.

Внутри шатра горела лампа. Ее свет отражался в глазах двоих людей, неотрывно смотрящих друг на друга. Моранден стоял так, будто какая-то невидимая рука принуждала его. Мать принца восседала на резном кресле, одетая со своей обычной простотой, которая блекла рядом с великолепием принца. Но лицо ее было спокойным и свежим, его же — утомленным до предела, как после изнурительной и безнадежной борьбы.

— Я даю тебе возможность поиграть, сын, — говорила она. — Я позволяю твоим людям называть тебя королем, в то время как меня они избегают или называют ведьмой, если не хуже. Я дам тебе доиграть эту игру в королей и воинов с молодым выскочкой. Но я не оставлю ему ни малейшей надежды на победу.

— Как он может победить? Я в два раза больше него. Я успею разорвать его на части, пока он будет только подходить ко мне.

— Сын Солнца глуп, но не совершенно безумен. Он находит какое-то преимущество в том виде поединка, который избрал. Очень может быть, что это преимущество — в колдовстве.

— Я прослежу за тем, чтобы он поклялся не использовать магию, — возразил Моранден, — а ты можешь проследить за тем, чтобы он сдержал свою клятву. Но не больше. Никаких ядов и заклинаний. Я убью его в честном поединке.

— Нет, — сказала Одия твердо. — Ты узнаешь, когда я…

Моранден наклонился к ней. И так мрачно было его лицо, что даже Одия на мгновение почувствовала опасность. Он заговорил отчетливо и медленно, и в словах его звучала затаенная сила:

— Женщина, хватит. Ты думала, что нагнала достаточно тумана в мои глаза, но я знаю, что делала эта армия с моей страной. Моей страной, женщина. Она опустошала ее. Разрушала, осуществляя твою месть врагу, уже мертвому врагу, который не сделал тебе ничего, кроме того что низверг гадюку-отца и вознес тебя самое так высоко, как только можно было поднять предательское отродье. И он любил тебя, по-своему, но любил. Это и был его непростительный грех. Он никогда не снисходил до того, чтобы ненавидеть тебя.

Одия ударила его. Ее длинные ногти оставили борозды на его щеках над бородой, но он даже не поднял руки, не прикоснулся к ним, хотя из одной царапины засочилась кровь. Казалось, она вытекает не из новой ранки, а из старого шрама под глазом — воспоминания о еще одной битве все в той же бесконечной войне.

— Да, — произнес Моранден, — когда слова не убеждают, ты бьешь. А правда сводит тебя с ума.

— Правда? — рассмеялась она. — Что ты знаешь о правде, ты, чье право на трон — чистая ложь? Ты никогда не был сыном короля, Моранден.

Он отпрянул. Желчь заклокотала в его горле, прорываясь в словах.

— Это гнусная клевета. Он был моим отцом. Он признал меня.

Одия улыбнулась, уверенная, что победа теперь за ней.

— Это была сделка. Я согласилась отдаться ему, если он назовет своим именем моего ребенка. Он был слаб, а я — красива. Он сделал все так, как я приказала ему.

— Ложь, — проскрежетал Моранден. — Или, если это правда… — Зубы его обнажились в зловещей улыбке. — Ты ошиблась, шлюха. По твоему свидетельству, у меня нет законного права на трон Я нона. Я откажусь от него. Я пойду прямо сейчас, прекращу эту пародию на войну и найду свою удачу где-нибудь далеко отсюда. Я больше не буду твоей марионеткой.

Он оказался сильнее, чем она думала, и благоразумнее. Одия сказала ему об этом и добавила:

— Это только доказывает твое происхождение. Здравость ума не характерна для королевской линии Янона.

— Но и страсть к убийствам тоже, страсть, которая, по несчастью, досталась мне. Мой отец должен был задушить тебя, как только увидел.

— Он тебе не отец.

— Он был единственным отцом, которого ты мне позволила иметь! — Моранден встал, собираясь с мужеством. — Я буду сражаться в этом поединке сам и по-своему. Честно. Если ты сделаешь хоть малейшее движение в сторону моего противника, я убью тебя своими собственными руками. — Его голос стегнул ее с неожиданной мощью. — А теперь убирайся!