Раймонд Фэйст - Предательство в Крондоре

Оуин поблагодарил ее и присел на кровать, а Горат оглядел комнату.

— То, что говорят о Томасе, должно быть правдой — я чувствую силу валкеру через десять лет после того, как он спал здесь.

— Все возможно, — равнодушно ответил Оуин и прилег. — Но сейчас мне нужно выспаться.

Через минуту юноша уснул. Но темному эльфу спать не хотелось. Он вышел из комнаты и отправился наружу.

Долган стоял на пороге, окидывая взглядом деревню, образованную дюжиной строений разного размера — обычных жилищ и мастерских: кузнеца, плотника, пекаря.

— Красиво, правда? — спросил Долган.

Весенних цветов еще не было, но даже без них долина была прекрасным местом. Тут и там росли сосны и осины. Здесь жил трудолюбивый народ, и повсюду заметны были признаки процветания. Высоко на склоне, неподалеку от рощи, пасся скот. Курицы и утки, кудахча и крякая, неслись через городскую площадь, и пара собак увязалась за ними.

— Приятное место, — согласился Горат, наблюдая картины этой мирной жизни.

— Я видел лишь несколько моррельских деревень, опустевших после того, как цурани увели ваших людей с высоких пастбищ. Помню, они не очень отличались от наших.

— Мы строим в другом стиле, — сказал Горат, — но жилище есть жилище, к тому же мы так же печем хлеб и работаем в кузне, как вы и люди.

— В следующий день летнего солнцестояния мне исполнится пятьсот пятьдесят восемь лет, и большую часть жизни я сражался за свой народ, — Долган взглянул снизу вверх на темного эльфа. — Знаешь, ты — первый моррел, с которым я говорю мирно.

Горат присел на ступеньки.

— А ты — первый гном. Несколько месяцев назад был первый человек, — он откинулся на перила и продолжил: — Мир оказался гораздо сложнее, чем я считал с детства. Мне было двенадцать, когда ответственность за благополучие моего племени легла на мои плечи, и уже в тридцать семь я отомстил за своего отца и стал вождем клана. Более сотни лет арданьенские племена жили в ледяных пещерах крайнего севера, где солнце никогда не светит зимой и никогда не заходит летом. Мы охотились на тюленей и моржей, торговали с южными племенами и жили отдельно от остальных сородичей. Затем мы возвратились, и я сражался, чтобы защитить свой клан, и мы стали могущественной силой. Нас уважали и боялись, и когда я выступал в совете, мнение арданьенов считалось важным.

— И что случилось?

— Мурмандрамас.

— Который — первый или второй?

— Оба, — мрачно улыбнулся Горат. — Первый был удивительным существом. Его речи направляли и подталкивали, и мои люди слушали. Я слышал истории об этом от тех, кто слушал его. Мы восстали и изгнали людей из Вабона. Мурмандрамас умер, но легенда о нем жила, и когда появился второй, мы были готовы последовать за ним безо всяких вопросов.

— Слепое поклонение — опасная вещь.

Горат кивнул.

— Перед приходом второго Мурмандрамаса часть нашего племени была вытеснена из Северных земель более мощными кланами, и они переместились южнее Зубов Мира. Другие — например, мой клан — жили в ледяных пещерах далеко на Севере. У нас случился переворот сто лет назад…

— Помню, — вставил Долган. — Некоторые из твоих соотечественников весьма осмелели и свободно появлялись здесь.

— Я никогда раньше не бывал так далеко на Юге по эту сторону Горького моря. В юности я рыбачил в море неподалеку от места, которое люди называют Сарт, — он откинулся назад и закрыл глаза. — Никогда не думал, что доживу до того, что увижу Серые Башни, — моррел взглянул на Долгана. — Некоторые мои соотечественники, следующие за кузеном Обхаром, могут оказаться здесь на пути обратно в Зеленое Сердце.

— Что ж, пока они не выйдут из леса, мы не будем препятствовать им. Моррелы из Зеленого Сердца никогда не беспокоили нас, чего не скажешь о ваших горных кланах.

Горат оглядел гнома и усмехнулся.

— Ты говоришь так же, как твой сын. Как я сказал ему, мои люди вряд ли отзываются о вас лучше.

— Наверняка так и есть, — засмеялся Долган. — Но это меня всегда удивляло. Мы, гномы, несмотря на наши боевые умения, очень дружелюбный народ, если нас не выводить из себя. Мы не трогаем никого, кто не трогает нас. Мы любим своих детей, заботимся о своем скоте и зимуем в своих домах с песнями, попивая эль. Мы выбрали мирную жизнь. Но поскольку, повторю, ты — первый моррел, с которым я разговариваю дружелюбно, Горат, позволь задать тебе вопрос: почему вы, темные эльфы, так ненавидите гномов и людей?

Горат в раздумье произнес:

— Когда я бежал на Юг, преследуемый своим собственным кузеном, я бы ответил тебе так: «Валкеру ушли, они сделали нас свободным народом и передали нам этот мир. И вы, и люди — захватчики. Вы берете наше». Сейчас у меня нет ответа.

— Что же изменилось? — искренне удивился Долган.

— Многое, — ответил Горат. — Мои люди превратились в… — он вздохнул, как будто открывая то, что таил долгое время. — Много лет назад те из нас, кого сейчас называют гламрелами, эльфами, моррелами, были единым народом. Мы были именно нацией. Мы, которые когда-то были одной расой, теперь очень сильно отличаемся друг от друга. Думаю, мы потеряли чувство единства.

Долган лишь кивнул, не желая прерывать собеседника.

— Ты знаешь, что моррел не может быть отцом ребенка эльфийской или гламрелской женщины?

Долган покачал головой.

— Наши лекари считают, что наши расы теперь различаются так сильно, как все мы с гномами и людьми.

— Это очень странно, — пробормотал Долган.

— Я стар по меркам моего народа, — продолжал Горат. — Мне будет двести шестьдесят лет в следующий день летнего солнцестояния. Только наши братья в Эльвандаре достигают такого возраста, Долган. И все это потому, что у них есть то, о существовании чего мы на Севере никогда не знали, — мир.

Долган пожал плечами.

— Мир — прекрасная вещь, особенно мир со своим народом… — он посмотрел Горату в глаза. — Или со своим сердцем.

Горат взглянул на безмятежный пейзаж, раскинувшийся перед ним, и закончил:

— Мы жили за толстыми стенами. Наши деревни были крепостями. Ни одна женщина не ходила пасти стадо без лука и меча. Именно оружие было игрушкой наших детей. — Он опустил голову. — Мы позволяли им резать друг друга, чтобы они могли получать ранние уроки. Я в отчаянии, Долган.

Король гномов снова долго молчал, затем произнес:

— Думаю, тебе нужно попасть в Эльвандар. И не только для того, чтобы доставить сообщение Томасу, — он встал. — Но сейчас, я думаю, тебе не помешала бы хорошая кружка эля. И, к счастью, я знаю, где найти ее.

Горат слабо улыбнулся.

— Своим гостеприимством ты сбиваешь врага с толку.