Мария Захарова - Тени

— Что это?

— Не узнаешь?

— Нет, — я покачала головой и пожалела. Эта штука точно принадлежит не мне! В три раза тяжелее, похожая на набитый землей мячик, в центре которого угнездился шмелиный рой.

— О боже! — выдохнула я, хватаясь за голову. — Убейте меня, чтобы не мучилась.

На призыв к действию, эта фраза не походила, скорее смахивала на стон обреченного. Во всяком случае, Саша отреагировал именно так. Уложив меня на подушку, он пробежался большими пальцами по скулам, лбу, вискам, и, повторив путь легкими поцелуями, прошептал.

— Жаль, что я не могу тебе помочь. — улыбка сожаления коснулась губ, а в глазах притаилась печаль. — Придется тебе самой.

— Самой? — переспросила я.

— Да, самой.

— Не помогает же, — сказала, а потом поняла, что не слышу голоса. Они исчезли, словно и не было. — Не может быть, — теперь застонала от облегчения, и принялась возвращать тело в нормальное состояние. Несколько секунд и боль с тяжестью исчезли, также как и отек на веках, жать только, что эмоциональный ряд также легко не поддается коррекции. Щелкнул пальцами, и все страхи испарились. Мечта!

— Полегчало? — поинтересовался Саша.

— А то?

— Видно, засияла, — я скорчила рожицу и чмокнула упрямый подбородок.

Думать о том, что изменилось и почему, совсем не хотелось. Стремясь оттеснить плохие воспоминания как можно дальше, я потянулась к губам, намереваясь шаловливо прикусить нижнюю. Не успела, кажется, инициативу переняли еще раньше, чем я успела составить план.

Жестко, собственнически, безумно — других слов подобрать не смогла. Он не целовал — терзал, брал все, что я могла дать, и даже больше. Меня это устраивало, и я отвечала, отдавая все до последней капли.

Меня разбудил аромат жареного мяса и зелени. Лук, петрушка и что-то еще, не получалось разобрать. Я сладко потянулось, все тело ныло, пощипывало приятной болью, от которой хочется улыбаться до ушей. Что, собственно, я и сделала.

— Ну, наконец-то! — послышалось довольное ворчание, заставившее меня приоткрыть глаза. — Я уж, грешным делом подумал, еще на сутки.

— Еще? — промычала я, откидывая волосы с лица.

— Еще, еще. Уже третьи намечались, — беззлобно пожурил Саша. — Впору зеркальце подносить, живая, или нет.

— Третьи? — я уселась и ошарашено уставилась на мужчину.

Он, умело орудуя двумя ножами, деловито нарезал мясо на мелкие кусочки и раскладывал по тарелкам.

— Они самые, — кивнул на стол. — Последняя надежда. Есть хочешь?

— Спрашиваешь! — я выпрыгнула из постели, как оказалась, в чем мать родила, пришлось одеяло прихватить, чтобы прикрыться.

— Ну и зачем?

— Что? — словно не понимая, пожал плечами он.

— Так зачем? — я окинула себя, укутанную в плед, говорящим взглядом.

— Хм…

— Не ответ, — промурлыкала, урвав манящий кусочек. Есть хотелось — жуть.

— Да?

— Ага! Где моя любимая кофточка? — я облизала пальцы. Ясно, щепотка тмина.

— Ах, это… — Саша посмотрел в угол. Я за ним, и разглядела кучку тряпья.

— М-м-м… Вкусно! И?

— Кто-то потерял терпение.

Я деланно округлила глаза, пытаясь выхватить кусок побольше прямо из-под ножа.

— Лаари!

Ощутимый шлепок по руке, заставил меня пождать губы и усесться на скамью.

— Хижина в Вековом? — предположила я, внимательно рассматривая обстановку. Вроде, похоже, а в тоже время — нет.

— Не совсем, — ответил Саша, ставя передо мной тарелку с мясом, зажаренными на огне овощами и горсткой зелени. — Держи, травоядное, — прокомментировал он, отправленный в рот листик петрушки.

— Вкусно. — подтвердила я. — Ну?

— Близко.

— А где тогда? — в ход пошел баклажан, судя по корочке, хотя на вкус не похоже.

Я не стала спрашиваться, что это было, проглотила с удовольствием и все.

— Дом моей души. — мужчина загадочно улыбнулся. — Когда мне хочется покоя, я прихожу сюда.

— Ты сегодня сама таинственность. Ладно, я потерплю, — выудив особо румяный кусочек мяса, я отправила его в рот, жмурясь от удовольствия. — М-м-м… Объеденье… — протянула я, наблюдая за довольным выражением Сашиного лица. — А где остальные? Нуванна, Гаэль? Они уже поели?

Пока спрашивала, смотрела в тарелку, выбирая следующую жертву, но стоило оторваться и бросить взгляд на Сашу, чуть сама в жертву не превратилась. Увидев мертвенно бледное лицо с поджатыми губами, я подавилась и закашлялась. Справившись с приступом и глотнув воды, я посмотрела еще раз, добавив к общей картине тревогу и сожаление, притаившиеся в глазах.

— Шен? Что? — спрашивая, мечтала не получить ответа, так как заранее знала, что он мне понравится.

— Они остались с войском.

— Что ты сделал? Как мы здесь оказалась? И где это здесь? — посыпались из меня вопросы.

— Не помнишь?

— Нет, только приступ, — призналась я, подавляя предательскую дрожь.

— Ирдрая снял браслеты, и я унес тебя. — Взгляд стрельнул на руки — мою, его — ставший привычным ободок исчез.

— Почему?

— Испугался. — Саша пожал плечами, видимо не собираясь мне рассказывать, о стычке с советником, о том, как рисковал быть убитым.

— А Нуванна?

Передо мной как наяву стояли его глаза, помутневшие от черных точек. Разум кричал об опасности. Ему нельзя там оставаться, совсем нельзя, а тем более одному. Где-то внутри билось понимание, что без моего сдерживающего присутствия, Николай вполне может сдаться и пойти на поводу у своего желания присоединиться к Лии. Что в том состоянии, в котором он сейчас пребывает, правда и вымысел перемешались в его голове. Сбитый с толку ощущением зова, он думает, что сможет встретиться и обнять любимого человека, но я-то знала, что это не правда, что это уловка для заманивания сущности, бить туда, где больнее всего, особенно если человек сопротивляется.

— Они заложники нашего возвращения, — грустно подытожил Саша, а я разозлилась.

— Ему нельзя там оставаться! — процедила, вскакивая со скамьи. — Он сдастся, понимаешь! Ты должен его забрать! — мой взгляд лихорадочно шарил по комнате в поисках одежды, пока не наткнулся на кусок белой ткани, торчащей из сундука. Подскочив к нему, я дернула крышку, и увидела свой плащ, аккуратно свернутый и уложенный поверх других вещей.

— Успокойся. — Теплые руки обняли меня за плечи.

— Шен! Мы должны его вытащить! — прохныкала я, прижимаясь к его груди.

— Лаари. Мы не сможем. Сейчас не сможем.

Грусть, тревога, злость перемешались в его голосе, придав еще большую хрипотцу.

— Но как же… — развернувшись, я заглянула в глаза. — Как ты смог?