Надежда Первухина - От ведьмы слышу!

Ведьма не должна быть малодушной.

И опасность ей следует встретить с достоинством, подобающим уровню опасности.

Взрыв так взрыв.

Трибунал так Трибунал…

И вообще… Может, я это все выдумываю? И с моими близкими все нормально?

Очень на это надеюсь.

— Арво, — попросила я своего молчаливого колдуна. — Настройтесь, пожалуйста, на какую-нибудь русскую радиостанцию.

— Вам не нравятся финские песни? — спросил Арво, два часа слушавший игривые мелодии с абсолютно тарабарскими словами.

— Просто у меня ностальгия. Понимаете?

— Хорошо. — Арво пощелкал кнопками, эфир затрещал и заскрипел чередой сменяемых волн, и вдруг сквозь шум прорвалось:

А у тебя, быть может, праздник нынче…

Русский голос, глуховатый женский голос пел под аккомпанемент гитары и саксофона странную песню…

— Оставить? — спросил Арво.

— Оставьте! — едва не выкрикнула я.

А у тебя, быть может, праздник нынче,Весь дом в огнях и музыке и в пенье…А у меня опять под дверью хнычетДождь-сирота, присевши на ступени.

И ты поёшь (я даже помню голос),И гости пьют, и шум, и звон бокаловРазбившихся… Да, что-то раскололось.Наверное, все то, что я искала.

А ты, забывший все, беспечно светел,Как златокудрый отрок Боттичелли.И палым листьям на твоем паркетеТы никакого не придашь значенья…

А может быть, наоборот: и больюТы переполнен? И тоскою черной?И ты уже почти не помнишь Бога.И ты уже почти не веришь в черта.

И думаешь: вскрыть вены или — проще —С двенадцатого — вниз. Но слишком страшно.И парусами на ветру полощетТвой белый бриг, ненужный и вчерашний.

Так что же держит? То ли память, то лиНадежда на пришествие рассвета…И никакой в том не играет ролиВся эта жизнь и даже песня эта.

И путь, которым ты пройти решишься,Не приведет тебя к заветной цели…

Шум и треск заглушил песню. Я чуть не взвыла от досады — песня мне понравилась.

— Верните! — Я защелкала кнопками. Бесполезно. Лишь на какое-то мгновение возник этот голос, пропев: «И даже страх сумеет стать спасеньем», — и исчез окончательно.

— Не огорчайтесь. — Арво увидел, какое мрачное у меня лицо. — Я понимаю, вы устали. Но мы скоро будем на месте, и там вы отдохнете. Это настоящий рай, если можно так выразиться.

— Верю вам на слово, — буркнула я и уставилась в окно.

…Арво меня не обманул. Кстати, по-моему, у финнов это национальная черта — честность, возведенная в ранг абсолюта.

Город Кемиярви, конечный пункт нашего автомобильного путешествия по Финляндии, был воистину северным раем. Его окружали безмолвные, гладкие как поверхность зеркал озера и не менее безмолвные сопки. Тишина, сосновый воздух, покой и неброская красота — лучшие составляющие отдыха Великих Ведьм.

Представительницы Трибунала жили (каждая отдельно) в симпатичных домиках на берегу озера, называвшегося так же, как и город. Этакий идиллический кемпинг оккультного характера. Меня Арво отвез к такому же дому: одноэтажному, выкрашенному рыже-алой краской, с крылечком и черепичной крышей.

— Такой дом называется «кесямёкки», — пояснил Арво. — Пока на озере не поселились Матери Ведьмы, здесь круглый год жили рыбаки…

— Таймень? — усмехнулась я, вспомнив дурацкую фразу пароля.

— И таймень тоже. Но в основном здесь ловится щука. — Арво сгрузил мой небогатый скарб на чисто выскобленные доски крылечка, показал, где ключи от дома лежат, а лежали они (вот он, утопический социализм!) прямо на подоконнике маленького окошка возле двери. — Я свою миссию выполнил. Располагайтесь, отдыхайте.

— А где же расписание работы этого санатория? — поинтересовалась я.

Арво непонимающе воздел брови. Потом понял, что это юмор, и, уже идя к машине, сказал:

— Не волнуйтесь. Здесь есть кому ввести вас в курс дела.

И «Рено Лагуна» серебристой рыбкой мелькнул среди сосен и исчез. Я вздохнула, оглядела окрестность: золотой закат, темные сосновые дали, озеро, подернутое легкой дымкой вечернего тумана — и, подхватив вещи, переступила порог своей ведьмовской избушки.

Кстати, для избушки она была отделана просто шикарно. Интересно, когда здесь еще не обосновались дамочки из Трибунала, каким рыбакам по карману был отдых в такой элегантной роскоши?

Гостиная (она же, по всей видимости, и столовая) была полностью отделана деревянными панелями теплого цвета липового меда. Панели имитировали бревна и действительно создавали впечатление этакого незатейливого деревенского домика. Мебель тоже была незатейливой: явно из натурального дерева и с самой дорогой обивкой.

Впрочем, что я на все смотрю взглядом оценщика из ломбарда?! Вот замечательный диван с кучей подушек в веселую желто-бежевую клетку: на этом диване я буду валяться и перечитывать романы своего мужа (их я взяла с собой в первую очередь!). И лампа с гофрированным абажуром будет освещать этот тихий уют. А на столике я поставлю… мм… ликер. Или кофейник с горячим кофе. И бананы! Надеюсь, в самом северном городе страны Суоми найдутся бананы?..

Исследовав гостиную, я прошла в спальню. Все те же бревенчатые стены с развешанными на них эстампами за подписью Клода Моне. Деревянная кровать застелена умилительным одеялом в стиле пэчворк; рядом разместились тумбочка с ночником и небольшой комод, на котором в аккуратной глиняной кадочке рос корявенький, но сразу завоевавший мое сердце кактус. Причем такого кактуса в моей домашней коллекции не было, и я сразу преступно подумала о том, что увезу его с собой, едва истечет срок моего здесь пребывания…

Словом, мое новое жилище мне понравилось и даже подействовало на меня успокаивающе. Показалось, что и взрыв в Хельсинки, и езда с ненормальной скоростью, с которой меня сюда вез Арво, — были не со мной. И теперь мне абсолютно ничто не угрожает. Разве что бесконечное выслушивание воспоминаний Великих Матерей… Надеюсь, они дадут мне сегодня время на отдых и осмотр местности, а уж потом начнут грузить работой, «соответствующей занимаемой должности»…

Я быстро распаковала вещи и рассовала их по ящикам комода и вешалкам в шкафу. Полочка в ванной украсилась моими шампунями, гелями, дезодорантами и прочими радостями женской жизни. Я взяла пустой баул, чтоб отнести в прихожую, тряхнула его (вдруг что забыла достать?) и удивилась: в бауле что-то ощутимо брякнуло.