Вадим Леднев - Волк в собачьей стае

*****

Час шел за часом. Маат удалось поймать лишь пару мелких рыбин — что-то у нее не заладилась ловля в здешних местах. Щепа скрытно торжествовал. Ему удалось сплести маленькую корявую сеть, и теперь он пытался приладить неказистую снасть к расщепленному концу одного из шестов. Славе делать было нечего, кроме как пытаться чинить свою рваную одежонку, с грехом пополам, без иголки и ниток. Есть ему до сих пор не хотелось — сказывался вчерашний ужин дракона, при воспоминании о котором неизменно накатывали приступы дурноты.

Теперь, когда тента не было, головы от палящего солнца спасти можно было только с помощью тюрбанов из мокрых тряпок. Время от времени, путники по очереди спрыгивали с плота и окупывались прямо в одежде — при Щепе, Маат стриптиза больше не устраивала.

Русло реки вновь разделилось. Теперь всего лишь надвое, рассеченное длиннющим лесистым островом. Как путники не упирались, как не пытались отталкиваться шестами, но концы шестов увязали в илистом дне, гася энергию толчков, и течение занесло плот в левый узкий рукав. Глубина здесь была небольшая, течение слабое, и скорость передвижения заметно снизилась. Зато нашлось дело Щепиному сачку. На фоне светлого песчаного дна отчетливо были видны неторопливо скользящие под плотом силуэты рыб. После ряда безуспешных манипуляций сопровождаемых отчаянной руганью, Щепе удалось заарканить здоровенную рыбину. Рыбина оказалась невероятно сильной и била хвостом так, что буруны расходились, как от моторного винта. Щепа совсем упарился, вытаскивая ее из воды. Старлей подумал, что если бы тройку подобных рыбин удалось бы запрячь, их плот летел бы что твой адмиральский катер. Он сунулся было помочь Щепе, но Маат удержала его с непонятно-загадочным выражением на лице. Дружинник, наконец, вытянул из воды тяжелую сетку. Отчаянно сопротивляющейся рыбе удалось частично порвать веревки, но вырваться она не могла. Когда она шлепнулась на бревна плота, старлей увидал, что форель (если это была форель) какая-то странная. По всему ее радужному телу пробегали еле заметные голубые искры. Увлеченный борьбой дружинник, похоже, не придал этому значению. "Вот, как мы могем!" — горделиво сказал он, поворачивая к спутникам довольную физиономию, и, как бы успокаивая, погладил рыбу ладошкой. Раздался громкий треск, и Щепа с воплем боли и удивления сверзился с плота в реку, поменявшись со своей добычей местами. Тут только Слава обратил внимание, что Маат зажав ладошкой рот, буквально давится от смеха.

— Это Грозовой лес, — с трудом выговорила она, поймав удивленный взгляд Славы, — здесь все такое… бьет… — понятней объяснить она не могла, но старлей уже и сам сообразил, что пойманная Щепой рыба, чем-то сродни электрическому скату и в качестве самообороны бьет током. Дружинник горестно вопил за бортом, вызывая у девушки новые приступы смеха. Слава взялся было за меч, но смекнул, что с мечом на рыбу рыцарю как-то не к лицу, к тому же через металл могло долбануть и его самого. Придя к такому выводу, он схватил шест и лупил им рыбину, пока голубые огоньки не угасли.

*****

— Гроза будет, — сказала Маат.

Обернувшись, Слава увидел, что там, где посеревшаяся поверхность речного плеса смыкалась с небом, горизонт набряк сизым.

Кроме тучи, ничто пока не предвещало ненастья. Солнце висело над вершинами гор. На протоку легла тень, и вода у берега казалась черной.

— Ксаламасс! — сказал Щепа. Приставив ладонь козырьком ко лбу, он вглядывался в формирующуюся на севере грозовую тучу. — Может мимо пройдет?

— Здесь постоянно грозы. Поэтому лес и назван Грозовым, — объяснила юная ведьма. — Старатели всегда торопились его проскочить, как можно скорее. Но у них-то весла были…

Слава с сожалением посмотрел на пустые уключины.

— Может к берегу пристать, да переждать?

Маат отрицательно покачала головой.

— Старатели здесь никогда на берег не выходили. Опасно!

"Тоже мне удивила! — подумал старлей. — Где здесь не опасно?"

Внезапно опора ушла из-под ног, и он, не успев издать ни звука, полетел вперед и растянулся на палубе в центре плота. Рядом чертыхался, запутавшийся в собственных ногах Щепа, а Маат вообще улетела в воду.

Плот стоял неподвижно.

— Кажись на мель сели, — сообщил дружинник, помогая Славе встать.

— Вижу! — буркнул тот, потирая ушибленный локоть. Щепа тем временем втянул на плот девушку.

Коротко посовещавшись, они взяли в руки шесты и попытались столкнуть плот с мели. Шиш с маслом — мель держала крепко.

Пришлось старлею прыгать в воду. Побарахтавшись с минуту возле плота, он понял, что все его усилия тщетны — образовавшие мель намывы песка разъезжались под ногами и серьезного усилия создать не удавалось. К Славе присоединился Щепа, а затем и Маат, все вместе они еще раз попытались столкнуть плот по течению. Не тут-то было — их неказистое судно, словно приросло ко дну. Ко всему прочему, у Славы лопнул ремешок на ножнах, и он еле-еле успел поймать скользнувший в глубину "проводник". Длинно выматерившись, он забросил меч на плот и вскарабкался туда сам. За ним последовали и остальные члены команды. Некоторое время они сидели на краю и болтали ногами в воде. Положение складывалось скверное — надвигалась нешуточная гроза, а они застряли посреди реки, образуя неплохую мишень для молний.

— На берег надо, — подвел итог своим невеселым размышлениям старлей, — найдем подходящую лесину, рычагом спихнем плот… а лесину потом на дрова пустим. Рыбу-то надо на чем-то варить? Разом убьем двух зайцев! Согласны?

Его спутники не знали, кто такие зайцы и согласие выражать не спешили.

— Опасно! — выразил общее мнение Щепа, и показал на стену леса на берегу. Слава, вгляделся в чащобу и заметил россыпь крохотных голубых огоньков. Огоньки перемигивались, словно звезды на облачном небе и, кажется, перемещались. От леса шел негромкий щелкающий звук. Взгляд старлея невольно задержался на заросшей травой косе, отделявшей лес от берега. На ее поверхности вспыхивали голубые искры, словно подсвечивая ее изнутри множеством крошечных фонариков. Выглядело все это непонятно и угрожающе.

— Ведь ты моряк Славка, а это значит, что не страшны тебе не горе не беда… — преувеличенно бодро пропел старлей и спрыгнул в воду. Немного помедлив, за ним спрыгнул Щепа. Плавал он немногим лучше топора, но преодолеть отделяющие плот от берега пятнадцать метров, не составляло труда даже для него. Маат решили оставить на плоту, справедливо рассудив, что в таких делах толку с нее немного.

Выбравшись на берег, и бросив взгляд на небо, они увидели, что туча заметно приблизилась и выглядела теперь еще более зловеще, чем прежде. Тяжелая, грозная, окаймленная лиловым свечением, она занимала уже полнеба. Издали донеслись раскаты грома — гроза началась. А здесь ветра пока не было — воздух застыл в духоте предгрозового штиля. Некоторое время путники вглядывались в сплошную темную массу, в которую слились густые кроны деревьев. Ничего там не было видно кроме суетливых голубых огоньков. В опускающихся лиловых сумерках их мельтешение тревожило еще более. Внезапно лес огласился новой порцией трескотни. Горсть огоньков приобрела управляемое движение, сорвалась с деревьев и стала приближаться, планируя прямо на путников. За ней еще одна и еще. Слава с Щепой бросились на землю, над головами промелькнули огромные черные тени иллюминированные огоньками. Пролетев над путниками, неведомые летуны снизились еще больше, превратившись во что-то вроде гигантских летучих мышей (электрических летучих мышей, надо полагать) и над самой водой полетели в сторону острова, вызвав приступ паники у Маат, оказавшейся вместе с плотом у них на пути.