Пол Андерсон - Три сердца и три льва
Пламя весело плясало, выбрасывая вверх желтые и красные языки. Изредка раздавался громкий треск, и в воздух взлетал фонтан искр. В неровном свете видны были пятеро, стоявшие чуть в стороне. Руперт держал книгу; лицо принца бороздили глубокие морщины. Рядом с принцем стояла Дженифер, держа в руке посох выше ее самой; его половинки были скреплены ивовыми жгутами, связанными в затейливый узел. Набалдашник посоха, вырезанный в форме лотоса, слабо светился, вырывая из тьмы бледное лицо, расширенные глаза и полуоткрытые губы Дженифер. Ариэль расположился на валуне, погрузив пальцы в мох и сложив крылья, трепещущие под порывами ветра. Калибан сидел на корточках, похожий на темную каменную глыбу; Уилл Фарвелл, напоминающий живой скелет, устроился чуть позади монстра, стараясь ничем не выдать своего страха.
Руперт медленно произнес;
— Сейчас мы должны прочесть молитву, чтобы попросить у господа благословения нашим делам и чтобы он дал нам разрешение использовать те силы, что я приобрел, изучая магию.
— И чтобы эти силы тебя не покинули, — пробормотал Уилл и добавил громче, обращаясь к своему военачальнику: — Принц, уверен ли ты, что это мудрый поступок? У тебя ведь было не так уж много времени, чуть больше недели, чтобы прочесть эту книгу. А старики, я слыхал, говаривали, что магия — вроде норовистого жеребца, так сразу ее не объездишь, тут нужны время и упорство, а иначе она может сбросить тебя прямиком в ад, особенно если ты при этом не отличаешься особым благочестием.
— Ад… — вздрогнул Калибан. — Ох-хо, что может быть холоднее ада?
Руперт нахмурился, оглянувшись на Фарвелла.
— Сколько раз повторять тебе — я знаю, что силы мои ничтожны, что я лишь наскоро пробежал тайные тексты, а они к тому же так сложны, переполнены древними словами и символами… Я расшифровал лишь немногие чары… с их помощью можно вызвать простых духов земли, которые способны быстро доставить нас домой… вот и все, что я знаю, если я знаю хотя бы это. Да и кто бы мог утверждать, что прочел все правильно, как бы ни старался? И все же этой ночью мы сделаем первую попытку, однако даже в случае ошибки вреда никому не будет. Спроси Ариэля. Он помогал мне в работе, и Дженифер поддерживала меня, пока ты безобразно пьянствовал.
— Он прав, — сказал эльф. — Но поспешим! Нам нужен лунный свет.
Руперт открыл книгу. Дженифер вздрогнула.
— Моя дорогая, ты боишься? — спросил принц.
Она вскинула голову:
— С тобой рядом — нет.
Руперт начал напевно читать:
— О, существа стремительные и невидимые, яркие, как огонь, неуловимые, как пепел, как запах трав и грибов, растущих в полутьме леса, где бы вы ни были сейчас и чем бы ни наслаждались, придите сюда, ко мне, и увидьте слова, вписанные в пентаграмму, начертанную в пыли, из которой восстала человеческая плоть, и будьте послушны, и повинуйтесь, во имя господа, Дженифер шагнула поближе и подала Руперту посох Просперо. Принц бронзовым наконечником посоха стал чертить в воздухе слова, произнося их вслух: — Adam Те Dageram, Amrtet Algar Algastna…
Заклинание было длинным, Руперт читал его несколько минут. Закончив, он закрыл книгу, передал ее Дженифер и воззвал:
— Вот задание, которое я возлагаю на вас: покажите нам три картины, четких и ясных, и пусть мы слышим каждое слово, что будет произноситься там… Первое: я хочу увидеть то поле в Англии, где недавно побывал Ариэль и сказал, что там началась битва. Aleph.
Огонь костра заревел и взвился вверх, превратился в столб высотой с дерево, закружился кольцом, бросая бледные красные и голубые отблески. И в этом огромном кольце, словно в окне, появилось изображение.
Там была та же самая ночь, под той же самой луной… а может быть, и ветер был тем же самым, он влек куда-то облака и посвистывал над пустошами. В темноте, окутавшей землю, поблескивала вода каналов и прудов; видна была и река, огибающая высокий холм, похожий на конус. Склоны этого холма поднимались естественными террасами, а вершину его венчала возведенная человеком башня, ныне разрушенная; ее силуэт резко выделялся на фоне соседних холмов. Неподалеку громоздились стены, крыши и шпили небольшого городка. Кое-где светились окна. Куда ярче был освещен лагерь армии, расположившейся на равнине в двух-трех милях от городка. Там можно было разглядеть пушки, повозки, лошадей, офицерские большие палатки, отблески копий и лат стражей.
— Ох, это Гластонбери! — вскрикнул Уилл. — Да, именно Гластонбери! Вон, взгляните — там Тор, любимый эльфами… аббатство… холм, где растет терн Якоба… Мой дом лежит вон в той стороне, совсем недалеко, и там моя Нелл… моя Нелл и все наши ребятишки, мои любимые малыши, а война совсем рядом с ними, а я далеко и ничем не могу им помочь! — он опустился на колени, закрыл лицо корявыми ладонями и зарыдал, как тюлень.
Изображение увеличилось, как если бы наблюдатель резко снизился. Опустошенные земли пугали, как Апокалипсис. Страшные картины поплыли перед пятерыми наблюдателями…
Дженифер сжала кулачки, задохнувшись от ужаса, и прижалась к Руперту. Калибан, сидя на корточках, разинул рот и поднял лапу, словно желая ткнуть в картину — но не решаясь сделать это. Ариэль взлетел вверх, обернулся летучей мышью, и его крылья затрепетали в порывах ветра.
Гора мертвых тел лежала на испепеленной земле, залитой лунным светом. Чуть в сторонке лежал мальчишка-барабанщик… ветер шевелил его светлые локоны, а муравьи маршировали по его застывшему лицу. Ржала раненая лошадь, едва живой солдат умолял принести воды — но рядом не было никого, кто мог бы это сделать… Пушка бессмысленно разинула жерло; среди ядер, которым не суждено уже было очутиться в стволе орудия, лежала оторванная человеческая голова. Чья-то открытая Библия лежала в грязи, и страницы ее покрывала кровь. Какой-то солдат с трудом ковылял вдоль дороги, волоча за собой кое-как перевязанную ногу, борода солдата покрылась сосульками от мороза. Воющий ветер словно пел псалом, взывая о милосердии.
— И это сделал человек! — воскликнул Ариэль, обращаясь к небесам. — Чем заслужил он такую кару?!
— Это война, а война всегда жестока, — сказал Руперт. — Но можно умереть и хуже, если живешь, как раб… Эй, а там что такое? Армия на привале…
В кольце огня появился лагерь. Несколько человек сидели у костра — возможно, это были часовые, а возможно, они просто слишком измучились и не могли уснуть. Все небритые, грязные, на некоторых виднелись повязки; протягивая руки к тлеющим углям, они негромко переговаривались. Они были коротко острижены; одеты были в камзолы из буйволовой кожи и коротко острижены.
— Это парламентаристы, — без выражения произнес Руперт. — Наши враги, наши злейшие враги…
Кольцо огня сжалось, вновь превратясь в столб, а потом став обычным пламенем костра. Дженифер коротко вскрикнула, Калибан хрюкнул от удивления, Уилл поднял мокрое от слез лицо, Ариэль спустился вниз.
Руперт оставался неподвижным.
— Вот и исчезла первая картина, мрачная, как наши мысли, — сказал он наконец. — Ну что ж, нам предстоит увидеть еще две. Выдержим и их.
Парящий в воздухе эльф всмотрелся в принца, на лице которого плясали отсветы огня.
— До чего же ты тверд духом… — сказал наконец Ариэль.
— Я солдат, — ответил Руперт и взмахнул посохом Просперо. — Теперь покажите нам совет наших главных врагов, — приказал он. — Если он не происходит в данный момент, покажите тот, что был последним. Beth.
И снова они пристально вглядывались в центр огненного сольца… В нем появился лагерь пуритан — но это был еще вечер, не ночь. В небе светились янтарем последние отблещи заката, луна едва показалась над горизонтом. Перед пятерыми наблюдателями возник сначала большой шатер, потом — его внутренность.
В свете лампы они увидели двоих, сидящих за небольшим столом, заваленным картами, депешами, записками. Один — вероятно, офицер Круглоголовых, судя по его красновато-коричневому камзолу и властным манерам. Это был крепкий человек. На его грубоватом лице немного странно выглядели усы и эспаньолка. Второй — в штатском, на коленях он держал высокую шляпу. Этот явно был старше собеседника, хотя и оставался подвижным и подтянутым. На его голове сияла обширная лысина; серые глаза постоянно мигали.
Дженифер снова вскрикнула:
— Это мой дядя… опекун!
— Шелгрейв! — рыкнул Руперт, но тут же взял себя в руки. — Не бойся его. Он далеко, и ты теперь не под его опекой, а под моей, отныне и навсегда, — он поднял руку, призывая всех к молчанию. — Тише! Они о чем-то говорят.
Офицер, похожий на самого обычного сквайра, сказал:
— Разумеется, мы рады вас видеть, сэр Мэлэчи. Ваши мануфактуры и железные дороги так хорошо служат нашему делу, что мы можем не обращать слишком большого внимания на побег вашего пленника, — он сухо улыбнулся. — Ну, в любом случае, о нем до сих пор никто ничего не слышал, так что я подозреваю, что Горячий Руперт давным-давно валяется где-нибудь в канаве с перерезанным горлом… да, пожалуй, он попался под руку какому-нибудь бандиту, и тот оказал нам услугу, избавив от лишних хлопот… Но, впрочем, что привело вас сюда; в такую даль, да еще и в самый день сражения?
