Андрэ Нортон - Трое против Колдовского Мира: Трое против Колдовского Мира. Заклинатель колдовского мира. Волшебница колдовского мира
— Хорошо… она чувствует себя хорошо… Но… Кемок… она забыла, кто она… И утратила Силу.
— Навсегда? — я не мог представить себе Каттею лишенной Дара.
— Этого я не знаю, — ответила Орсия. — Теперь она такая, какой была бы и раньше, если бы не родилась колдуньей — милая, добрая девушка, и она очень нуждается сейчас в твоей помощи. Но не пытайся напоминать ей о прошлом.
Итак, когда мы вернулись в Долину, сестра уже не была прежней. И никто, в том числе и ни одна колдунья, не мог бы сказать, станет ли она когда-нибудь снова той же Каттеей, какой мы знали ее. Но силы Тьмы потерпели второе поражение, и в Эскоре воцарилось спокойствие, хотя мрак рассеялся еще не до конца, и повесть о нас троих была еще далека от своего завершения.
Книга V
Волшебница колдовского мира
(роман, перевод А. Смирновой)
1
Стылое дыхание Ледяного Дракона словно заморозило сам воздух над холмами… впрочем, ничего удивительного: стояла середина зимы, и надо было еще прожить этот год, который с самого начала был так недобр ко мне, Именно тогда, в дни Ледяного Дракона, я впервые всерьез задумалась о будущем и с горечью осознала, что я должна делать. Мне нужно спасти, освободить от страшной Тьмы то, чем я дорожу больше всего на свете, больше собственной жизни, ведь именно я, как ни горько это сознавать, была ее орудием. Я — Каттея из дома Трегартов, воспитанная как колдунья, несмотря на то, что так и не давала их последней клятвы и ни разу не надевала священный дымчатый камень, который с такой гордостью носили посвященные. Так или иначе, познания эти даны мне, хотя я и была лишена права выбора.
Я одна из троих, тех троих, которые могли, когда это было необходимо в некотором смысле становиться единым целым: Килан-воин, Кемок-мудрый, Каттея — колдунья, — так наша мать нарекла нас при рождении, Она тоже была колдуньей Эсткарпа, но Владычицы отреклись от нее за то, что она вышла замуж за Саймона Трегарта. Впрочем, он тоже не был обычным человеком, этот чужестранец, проникший в Эсткарп через Ворота, связывающие наш мир с другим, Он был сведущ в суровом искусстве войны — чем и оказался весьма полезен в Эсткарпе, ведь эта израненная и измученная земля была словно в тисках зажата между двумя враждебными соседями — Карстеном и Ализоном, Но наш отец обладал тем качеством, которого Владычицы в мужчине допустить не могли, — он владел Силой.
После замужества Джелита, а таково было имя нашей матери, не утратила своего колдовского Дара, как должно было произойти, но напротив, обнаружила неизвестные дотоле способности, дающие власть над Силой. Это вызвало гнев Владычиц, так и не простивших ее выбора, а тем более — нарушения обычаев. Однако им приходилось опираться на ее поддержку, когда в этом возникала надобность, а надобность такая была.
Отец с матерью выступили вдвоем против кольдеров, этих демонов-чужестранцев, что так долго угрожали Эсткарпу. Родители мои нашли гнездо зла и по мере сил способствовали его уничтожению. Ибо кольдеры, подобно моему отцу, явились из иного времени, из другого мира, воздвигнув свои собственные Ворота, через которые гибельный яд проникал в Эсткарп.
После этой победы Владычицы не отважились открыто выступать против Дома Трегартов, хотя ничего не забыли и ничего не простили нашей матери. И вина ее была даже не в том, что она вышла замуж — с этим они могли бы еще смириться; к тому, кто позволял чувствам возобладать над разумом и отвращался от их сурового пути, они испытывали только презрение, — но ведь Джелита, несмотря на свой выбор, по-прежнему оставалась колдуньей, то есть одной из них, как бы они к этому не относились.
Как я уже сказала, мы трое, мои братья и я, родились в один и тот же день, причем я появилась на свет последней. Долгое время после нашего рождения мать болела. Нас троих поручили заботам Анхорты, женщины из племени горцев-сокольничьих. Судьба обошлась с ней сурово, но она окружила нас той теплотой, какой не могла нам дать наша мать. Что же касается отца, то он был настолько обеспокоен страданиями матери, что вряд ли все эти месяцы знал, живы мы или уже умерли. И мне кажется, что в глубине своего сердца он не испытывал к нам теплых чувств, потому что наше появление на свет явилось причиной ее мучений.
В детстве мы видели наших родителей очень мало, потому что военное время требовало их присутствия в Южном Форте, — отец был Хранителем Границы, а мать — передающей вести. Мы жили в тихом уютном поместье, которое стараниями госпожи Лоисы, близкой приятельницы наших родителей, стало настоящим островком покоя.
Довольно рано мы узнали об особенности, которая отличала нас троих: при необходимости мы могли соединить все наши способности в некую Триединую Силу. В те годы мы использовали ее для самых незначительных целей и не подозревали даже, что с каждым разом Дар наш растет и крепнет. Однако уже тогда мы инстинктивно чувствовали, что эту нашу особенность следует держать в тайне.
Из-за разрыва нашей матери с Советом Владычиц я не подвергалась испытаниям, через которые обычно проходили все девочки Эсткарпа при отборе в Обитель Мудрейших. Не знаю, догадывались ли родители о нашем особом Даре, но уже тогда они приняли все мыслимые меры предосторожности.
Затем случилось так, что отец наш пропал. Когда на границе наступило некоторое затишье, он отплыл на корабле сулькарцев, союзников Эсткарпа и своих старых друзей по оружию, намереваясь исследовать острова, на которых, по слухам, творилось что-то неладное. С тех пор ни его, ни корабль никто не видел и не слыхал о них.
В те дни мать впервые наведалась в наше убежище и призвала нас, всех троих: Килана, Кемока и меня, чтобы на деле испытать наш Дар. Как только наша утроенная сила соединилась с ее, взгляд матери словно пронзил саму неизвестность, и она смогла увидеть нашего отца. Какой бы слабой ни казалась эта путеводная нить, она, оставив нас, отправилась на его поиски.
Когда Килан и Кемок стали Хранителями Границы, а я осталась одна, колдуньи осуществили, наконец, давно задуманный план: меня похитили и отправили в Обитель Мудрейших. Там в течение многих лет я была отрезана от привычного мне мира и от моих братьев. Зато я увидела другие края и получила от колдуний такие знания, что невольно возжаждала постичь их сполна. И все же это не возмещало мне потери всего остального. Я боролась, о, как я боролась все эти годы с искушением сытной едой и беззаботной жизнью, чтобы сохранить хотя бы частицу собственной свободы. В конце концов мне удалось разыскать Кемока. И прежде чем колдуньи успели связать меня клятвой, братья пришли и освободили меня.
Вряд ли нам удалось бы бежать от них, если бы день и ночь вся наша сила не была собрана вместе, словно кто-то держал в кулаке нити одного полотна. Владычицы задумали нанести один-единственный, последний удар по Карстену, дабы раз и навсегда покончить с самым своим могущественным врагом, и направили всю Силу на горы, потрясая холмы, изгибая земную твердь своей совокупной волей.
Теперь их Сила не являлась преградой — колдуньи слишком ослабели, чтобы помешать нам. И мы отправились на восток, так как Кемок обнаружил одну тайну, давнюю тайну древней расы.
Мы отправились через горы на поиски Эскора. И там, чтобы спастись и узнать то, что нам было необходимо, я произнесла несколько заклинаний, едва не разрушив целую страну Ибо древним мудрецам земли этой открылась в далеком прошлом власть над могущественными силами. Борясь за владычество, они чуть не погубили эти края. В конце концов те, кто основал Эсткарп, бежали отсюда, превратив горы за собой в непреодолимый барьер.
Едва я произнесла слова заклинания, утихомирившиеся некогда темные силы проснулись, легкое неустойчивое равновесие, установившееся здесь в последнее время, было нарушено, и возобновилась борьба добра со злом.
Мы отправились в Зеленую Долину, которой владели люди, чьи прародители обосновались на этой земле раньше предков древней расы. Однако в их жилах текла наша кровь. Они тоже не подчинились безумию Тьмы. И был вынут Меч Союза, и собран Совет, призвавший все добрые силы на битву против Тьмы и пришел туда некто, который, как всем казалось, тоже был из их древнего рода.
Да, он принадлежал древней расе, этот прирожденный командир, которому жить бы да жить, как все люди, защищая покой Эскора.
К сожалению, Динзиль был не только умен, но и честолюбив. Впрочем, когда он впервые приступил к своим поискам, он еще не был развращен жаждой господства. Зеленый народ знал его как прославленного воина с давних времен, и они встречали Динзиля с почестями и радостью Многое в этом человеке вызывало искреннее расположение — я сама могу это подтвердить.
Мне, окруженной до сих пор лишь братьями и стражниками, которых отец приставил к нам, человек этот показался другом. Что-то трепетало во мне, когда я вглядывалась в его смуглое лицо, испытывая волнение, неведомое прежде. К тому же он стал ухаживать за мной, и это было самое прекрасное время в моей жизни.
