Ольга Макарова - Камень первый. Холодный обсидиан

— Орион… — шепотом произнес Кангасск и указал рукой в ту сторону, где отчего-то собралась толпа. Даже раненые, хромая и кривясь, ковыляли туда… — Давай подойдем…

Капитан Птармика Сарсазан умирала. Склонившись над ней, тихонько выл Урсин, ее внук. Орион с криками «Пропустите врача!» расталкивал упрямую толпу. Когда же до людей дошло, они сами поспешно расступились и пропустили его.

Как недавно рядом с Кангасском, сын звезд опустился на одно колено подле капитана.

Птармика была бела как мел от потери крови, и рана на ее бедре выглядела очень плохо. Орион с хрустом отодрал рукав от рубахи безответного Урсина и, как жгутом, туго перетянул этим рукавом бердо капитана, чтобы остановить кровь.

— Орион… — сказала она тихо.

— Не говори ничего, не трать силы, — распорядился он в ответ, но Птармика не собиралась его слушать.

— Ты славно бьешься, Орион, — тут же сказала она. — Я видела краем глаза… С детства мечтала сражаться рядом с тобой… Урсин… где мой внук?..

Здоровенный парень горько, совсем по-детски всхлипнул и сел у изголовья бабушки.

— Мой внучек… надо кое-что сказать тебе… — Птармика тяжело роняла слова. — Ты помнишь… когда ты был маленький… я рассказывала тебе сказки об изумрудных драконах?.. помнишь? — она слабо улыбнулась.

— Помню, помню… ты лежи, не говори ничего… — пытался упросить он.

— Они прекрасны… — безмятежно продолжала Птармика, — они разумны… и любопытны: часто принимают облик людей и бродят по земле. О, изумрудные драконы живут тысячи лет… но если смерть застанет их в человечьем обличье, они умирают… как люди. Это все — правда. Честное слово, правда…

Глаза капитана закатились; она тихо умерла на руках своего единственного внука, а со светлеющего рассветного неба донесся пронзительный драконий крик. Кангасск бы ни с чем его не перепутал. Так мог бы кричать желтый кулдаганский дракон, будь он разумен и умей скорбеть о погибших.

Харуспекс соврать не даст: кричало разумное, чувствующее, убитое горем существо. Лишь слов было не разобрать, потому что не для людей они предназначались. За криком пришел еще один, и еще… Кангасску хотелось зажать уши, лишь бы не слышать их, потому что чужая печаль рвала сердце в клочки.

Вслед за криками появились ОНИ… В розовых облаках, словно сошедшие с парусов «Ювеля», замелькали извивающиеся драконьи тела. Нечеловечьим плачем наполнилось это утро над морем Чермасан. Это было чудо. Самое печальное из чудес…

Простившись, изумрудные драконы поднялись над облаками и исчезли. Минуту спустя уже никто не был уверен, видел ли он их на самом деле. У каждого вновь заныли боевые раны. И в утренней тишине раздались уже совсем другие крики: «Врача! Врача…»

Все утро Орион, сын звезд и Варрин, судовой врач занимались ранеными. Корабль по курсу вел теперь Урсин. Контрабандисты потеряли в бою пятерых, шестеро были ранены, из них трое — тяжело. Но надежда осталась для каждого, даже для того пирата, которого смертельно ранил Кангасск. Орион обещал вылечить всех, едва «Ювель» окажется на территории стабильной магии, до которой оставалось плыть всего день. Мало того, он сделал все возможное, чтобы раненые пережили этот самый день. По словам Варрина, Орион сотворил чудо, используя нехитрые корабельные медикаменты. Вскоре ни один тяжелораненый уже не стонал от боли — обезболивающих сын звезд никому не пожалел, — раны перестали кровоточить. Полусонное состояние, в которое многокомпонентный раствор Ориона, приготовленный прямо на месте, погрузил троих контрабандистов и пирата, тоже было призвано уменьшить их страдания.

Без внимания не остались и те, кто был ранен легко: Орион был убежден, что даже с легкой раной шутки плохи: за беспечность она может отплатить заражением. Потому легко раненые были перевязаны чистыми бинтами, смоченными отваром жога.

Кангасску Орион даже наложил швы на бровь, чтобы рана не расползалась, и пообещал, что шрам останется небольшой, именно такой, какой украшает, а не уродует мужчину.

— Плохой из меня Сохраняющий Жизнь, — поморщился Кангасск: разбавленный жог, которым Орион обрабатывал рану, добирался до нервов даже сквозь обезболивающее.

— Не такой уж плохой, — дружески утешил его Орион. — Две жизни ты все-таки спас.

— Я одного в живот ранил, а второму, наверное, устроил сотрясение мозга… плюс перелом челюсти… — скептически возразил Кангасск.

— Ну, от ранения в живот сутками можно умирать, значит, время до Хоры Солярис у него есть, — неторопливо объяснял Орион, накладывая на распухший глаз Кана стерильную повязку. — А ранение ему только на пользу пойдет.

— Да ну? — безрадостно усомнился Кангасск.

— Человек под таким впечатлением, что я за него вступился, избавил от боли, да еще и обещал вылечить, что, по глазам видно, пересмотрит он свою разбойничью жизненную позицию… Ну вот, теперь я за твой глаз спокоен…

— Ты же легенда, Орион, — улыбнулся Кангасск, — вот бедняга и под впечатлением. Получается, это ты его спас, а не я.

— Не-а! — Орион поднял указательный палец, совсем как Владислава Воительница в моменты «nota bene!» — Добей ты его тогда, впечатлять было бы некого. И не спорь!

А всех все равно не спасешь, Кан. В этом-то и трудность пути Сохраняющих Жизнь.

— Орион, ты бы взглянул на второго пирата, а, — попросил Кангасск. — На этого, с катаной без гарды. Он в отключке сейчас. Рану на руке я обработал и перевязал, а вот к челюсти даже не знаю, как прикоснуться, такая там жуть…

— Пойдем, — пожал плечами Орион и сгреб под мышку медицинский сундучок Варрина. — Так куда ты его дел?

— Отнес в нашу каюту и запер.

— …Думаешь, после такого хорошего удара рукояткой в челюсть он куда-нибудь побежит? — с сомнением сказал сын звезд, спускаясь вслед за Каном по лестнице.

— Нет, — покачал головой тот. — Совсем по другой причине: Урсин и компания рвались его добить.

Они остановились у двери каюты.

— Это он убил капитана, да? — спросил Орион.

— Да, — кивнул Кангасск. — И рвался убить меня, хотя мы с ним оба, вроде как, Сохраняющие Жизнь… Прок еще сказал, что этот парень командовал тем маленьким черным димараном.

— Понятно, — Орион закусил нижнюю губу. — Кстати о Проке. По всему выходит, это третья жизнь, которую ты спас сегодня… Ну что, открывай, посмотрим на маленького злодея…

Парень очнулся, как от страшного сна, — бывают такие сны, в которых собственная смерть кажется до жути настоящей. Но чем больше он приходил в себя, тем больше понимал, что это не сон. Был, был спущенный на воду «Черный Катран», был и неудачный абордаж, когда команда бросила его, своего капитана.