Ольга Макарова - Камень первый. Холодный обсидиан

И именно это позволило ему правильно встретить взорвавшуюся тишину…

…Капитан Орион вел «Черный Катран» на одних парусах, с молчащим двигателем. Незрим, как тень, он плыл вдоль самых высоких скал, и даже его зрячий во тьме тезка ничего бы не заметил, ибо камни скрывали все. Команда вела себя тихо — ничем, ничем «Черный Катран» себя не выдал, пока не пришло время. И тогда он вышел из-за скалы, наперерез «Ювелю» и открыл огонь из всех своих пушек по левому борту…

Кангасск, ослепленный во тьме фонарем, даже не видел корабля, слышал только выстрелы. Но еще до самого первого звука он рухнул на палубу сам и потянул за собой Прока. Что-то просвистело над их головами и с треском врезалось в мачту; она жалобно заскрипела и повалилась, как срубленное дерево.

После ядра полетели настоящим градом. Орион успел развернуть «Ювель» правым бортом, так что большую часть повреждения приняла на себя броневая чешуя, покрывавшая камеры, и — команда открыла ответный огонь. В миг, в который Кангасск и Прок поднимались на ноги, вместилось столько грохота, что, казалось, само время разрослось от него и замедлилось. Палубу заволок дым от пороха, и вскоре Кан потерял Прока из виду. Он ринулся к пушкам в надежде помочь чем-нибудь. По пути кто-то врезался в него, чуть не сбив с ног; пронзая дым своим сиянием, взвились в небо светлячки из чьего-то опрокинутого фонаря; кого-то зацепило картечью, и он заорал от боли… именно его Кангасск и сменил — вместо раненого помогал заряжать пушку: сыпал в ствол какие-то жуткого вида железки с острыми краями, призванные посечь живую силу чужого корабля. Невольно вспомнил Серега с его мешочком блестящих лезвий, которые тот сыпал прямо на ладонь — и отправлял убивать…

Когда полетели абордажные крючья, ад вокруг закипел еще сильнее. Пиратов было раза в два больше, и они хлынули на палубу «Ювеля», как волна. Честно говоря, Кангасск поначалу думал, что погиб. Он еще слишком отчетливо помнил кулдаганскую битву с разбойниками, где выжил лишь чудом. Но нет — первые же секунды этого боя показали ему, что за полтора года обучения у Ориона и миродержцев он вырос как никогда. Тело теперь думало быстрее, чем он успевал увидеть и сообразить. Не успевал он и испугаться. Пощадить кого-то — тоже… Вот так Сохраняющий Жизнь проходил боевое крещение… без всякого успеха: с начала битвы он уже лишил жизни двоих и смертельно ранил третьего.

Забрызганный чужой кровью, Кангасск потерял счет времени. Краем глаза он видел Ориона — перед тем люди падали, как спелые колосья под рукой жнеца, — и капитана: она сражалась с яростью, которую трудно было ожидать от старой женщины. К тому времени, когда Кан увидел ее, она уже была ранена в ногу и вкладывала последние силы в эти свои яростные удары. Ее внук, Урсин, пытался пробиться к ней через толпу, но вяз в озверевшей массе своих и чужих… он бы все равно не успел.

…Был момент, когда для Кангасска отступили и шум, и бешеный стук собственного сердца. Чистое и ясное сознание происходящего, пролилось на кровавую тьму, как свет с небес. Кажется, об этом говорили в разное время Осаро, Влада, Серег и Орион, сын звезд… Перед Каном возник парень… раненый в плечо — левая рука у него повисла плетью, — заляпанный кровью чужой и своей по уши, и наверняка срезавший сегодня немало жизней, он держал в здоровой руке катану без гарды. Один вид этого меча и прояснил все мысли Кангасска. Парень, в свою очередь, глянул на меч Кана с блестящим ободком на месте гарды, помедлил какой-то миг, словно в раздумье — и с воплем бросился на своего врага. Не понимая еще, что делает, Кан от первого удара просто ушел, но молодой пират ринулся в атаку снова, еще яростнее — следующим за этой атакой ударом сверху он Кангасска, вздумавшего и второй раз уйти, почти достал: кончик катаны рассек ему бровь и прошелся по скуле, еще немного — и задел бы глаз.

Третий удар, принимая во внимание то, что глаза врага теперь заливает его же собственная кровь, должен был положить этому странному бою конец. Почти ничего не видя сквозь кровавую пелену, Кангасск, заслонившись мечом, ушел влево, и, не теряя волны взлетевшей вверх рукояти, правой рукой перешел на тупую сторону лезвия — только меч без гарды позволяет такое, — и, схватившись за нее так, чтобы самого лезвия не коснуться, сработал катаной, как посохом: с разворотом корпуса нанес мощнейший удар рукоятью вперед, точно в подбородок…

Пират упал без сознания. После такого удара можно и не подняться вообще никогда. Но Кангасску что-то подсказывало, что этот парень жив и еще себя покажет.

На этом для Кана бой закончился. Это вообще был короткий бой. Больше половины нападавших поспешили удрать на свой корабль, как только увидели свой оживший кошмар — Ориона, сына звезд, в бою, и уже рубили канаты, даже не пытаясь спасти оставшихся на изумрудном корабле своих. Никто из обессилевшей команды «Ювеля» их не остановил. Правда, кто-то догадался пустить ядро вдогонку по корме «Черного Катрана» — звонко хлопнули взорвавшиеся камеры, димаран просел, начал опасно крениться, пираты на палубе засуетились, отчаянно пытаясь его спасти. Думать об ответных выстрелах у них уже не было времени.

«Ювель», с разбитой чешуей, сломанной главной мачтой, залитый кровью так, что на ней поскальзывались, встречал слабенький розовый рассвет над Губительным Архипелагом…

Глава восемнадцатая. Путь воина, сохраняющего жизнь

Усталость, боль и морская болезнь накатили разом, как только отступила горячка боя. Кангасск тяжело опустился на склизкие доски рядом с поверженным пиратом. Залитый кровью глаз так и хотелось протереть рукавом, но брови и скулы было больно даже касаться.

Подбежал Орион, сын звезд и опустился перед Кангасском на одно колено.

— Ты живой, малыш? — спросил он тревожно. — Сильно ранен?

— Нет, глаз только… — хрипло ответил Кан; в горле так и саднило от проглоченного дыма.

— Глаз?! Да ты что… Дай-ка посмотреть, — Орион одной рукой приподнял голову Кангасска за подбородок, а другой острожно, мизинцем (предварительно поплевав на него), приподнял распухшее веко. — Глаз цел, — сообщил он с улыбкой. — Но если не обеззаразить, все равно все может плохо кончиться — смотри, какое воспаление… Давай, приложи свою мятную плитку. Ментол, конечно, слабоват, но больше пока нечем дезинфицировать… может, жог потом найдем…

— Орион… — шепотом произнес Кангасск и указал рукой в ту сторону, где отчего-то собралась толпа. Даже раненые, хромая и кривясь, ковыляли туда… — Давай подойдем…

Капитан Птармика Сарсазан умирала. Склонившись над ней, тихонько выл Урсин, ее внук. Орион с криками «Пропустите врача!» расталкивал упрямую толпу. Когда же до людей дошло, они сами поспешно расступились и пропустили его.