Лев Жаков - Бешенство небес

А потом Гана заметил человека.

Он помнил слова Фавн Сива и не удивился, увидев невысокого смуглого мужчину. Они с Молчуном были похожи, хотя и не близнецы. Брат Фавна, хромая, бежал по камням со стороны горы, размахивая руками и крича. Тулага указал на него Траки Несу, и тот кивнул, направляя бронга к поверхности Кавачи. Гана перегнулся через борт. Он пока не доставал крон, но был готов сделать это в любой миг.

Тланч Сив споткнулся и упал, скрылся за приземистым холмом, конической насыпью из щебенки, но тут же показался на ее вершине, – вновь споткнувшись, покатился по склону вместе с небольшим оползнем. Бронг летел, цепляя днищем кусты: Нес выискивал место, свободное от камней, где можно было бы остановиться, не рискуя повредить брюхо Джонатана.

Достигнув основания холма, Тланч Сив вскочил и побежал дальше, хромая сильнее прежнего. По лодыжке текла кровь, на скуле багровел синяк.

Бронг качнулся и замер, немного накренившись.

– Быстрее, быстрее! – донесся до палубы всполошенный голосок. Обменявшись взглядами с бултагарцем, Гана перемахнул через ограждение, оттолкнулся ногами от мягко спружинившего бока, скользнул вдоль него и приземлился на согнутые ноги, ударившись ступнями.

Стало темнее: тень гребня, протянувшегося вдоль одной стороны Кавачи, накрыла его. На поясе что-то задергалось. Пока коротышка приближался, Тулага вновь достал из кобуры крон. Пистолет трепетал, лапки то крепко прижимались к брюшку, то расслаблялись. Несколько мгновений Гана разглядывал его, затем шумное дыхание раздалось совсем близко.

– Синий так растревожил сестру! Вы должны прогнать его!

Он сначала оглянулся – Траки, неловко дергая ногами, сползал вдоль бока Джонатана, сопя и морщась, – а затем посмотрел на пришельца.

– Я знал, что Большой пришлет кого-нибудь!

– Большой? – спросил Гана.

Низкорослый смуглый мужчина наклонился, уперев руки в колени и тяжело дыша.

– Идемте быстрее к ней!

Казалось, что голос принадлежит ребенку, испуганному и мало что понимающему.

– Куда мы должны последовать за вами? – спросил Нес, останавливаясь рядом.

– Пожалуйста, внутрь меня! – Тланч махнул назад, в сторону горы или, быть может, кормовой надстройки. – Этот, он злой, он напугал... И сестра, она совсем глупая стала, она все говорила, говорила, потом появился этот синий, стал кричать на нее, дергать, чтобы она хвост повернула. И она тогда совсем обезумела! Она кричит что-то, но не может не подчиниться, у нее такая натура, мне отец объяснял: она всегда слушается, если кто-то командует. А я испугался, потому что...

– Кто твой отец? – перебил Гана, пытаясь понять хоть что-нибудь.

– Так ведь Кавагачи! – воскликнул Тланч Сив, прозрачными светлыми глазами глядя на собеседника.

– Кавагачи? – переспросил Нес.

– Да, да! Он прислал меня сюда. Давно уже. Он меня... ну, породил. Потом здесь... я привез сюда вас... – тонкая ручка поднялась, палец несильно ткнул в грудь бултагарца, который чуть попятился. – Это давно очень было, совсем, уже плохо помню. Вы, первые вы, ну, люди – были в таких... маленьких лодочках, внутри них, в лодочках, прозрачных – много всяких людей. Я вас вниз спустил, на Большого. Потом еще прилетали ко мне, один вот остался... ну, идемте же! – Коротышка вцепился в локоть Ганы и потянул, но тот стряхнул его руку. – Ну почему вы... Там сестра, она может плюнуть в Большого...

– Кто твоя сестра? – спросил Нес.

– Так ведь... ну, отец называл ее Пушка. Она как бы приемная, потому что ее породил не отец, а Шантар, оружейное сознание...

– Оружейное сознание? – повторил Тулага.

– Ну да, да. Или мир. Так отец говорил: оружейное сознание, но вообще-то Шантар – это мир такой, отец Пушки. А отец, то есть мой отец, Кавагачи, а не Шантар, он посадил ее внутрь меня, он нас срастил, так что она частью меня стала, единая плоть, вот! Но Пушка – она же дура, да еще и с ума сошла, все дети Шантара такие психованные... А теперь этот синий – и у нее совсем истерика. Синий заставит ее плюнуть в Большого, ну это я так говорю, а она на самом деле выстрелит – и тогда Большому больно очень будет. Он даже умереть может! Просто ей, перед тем как плюнуть, поесть надо, она еду, эту... энергию из пространства сосет, и вот она сейчас насосется, и тогда... Ведь он вас прислал, Большой, да? Идемте быстрее, пока она не поела! Тогда конец Большому, совсем плохо будет, уже вот-вот... Идемте, идемте, ну идемте же! – И Тланч Сив опять вцепился в локоть стоящего перед ним человека.

Гана с Несом посмотрели друг на друга, и бултагарец сказал:

– Вы понимаете? Мы говорим с Кавачи.

Глава 10

Десяток вооруженных тхайских солдат рассредоточились по палубе «Дали», наблюдая за матросами. Команду не арестовали, но плыть клиргон мог теперь, лишь куда позволят. А позволено было в одну сторону – к затопленной облаками широкой трещине, что рассекла Рогач.

Арлея полулежала на кровати в своей каюте, когда туда без стука вошел Смолик и объявил:

– Чиорана жив.

Только что капитан проводил мистера Кокачина, за которым приплыли две ракушки. Флот тхайцев медленно втягивался в реку-трещину, и оба принадлежащих торговому дому эфироплана следовали вместе с ним.

Сражение предстояло нешуточное: всего три или четыре механических острова, которые прилетели от громады посреди Грязевого моря, смогли уничтожить десяток раковин и один дорингер.

– Они собираются атаковать это... эту болванку, что свалилась на Рогач, – пояснил Тео, усаживаясь на стул. – У них каждый корабль на счету, не важно, тхайский он, суладарский или еще какой. К флоту даже несколько рыбацких розалинд с Гроша присоединились: все понимают, что надо драться.

Арлея спросила, садясь:

– Где был Чиорана?

– Да вот, оказывается, они недавно отлили еще один большой сатенлиг. По новым чертежам – вроде скайвы, круглый. Получается не раковина, а такая... – Смолик щелкнул пальцами. – Бочка. Чиорана на ней и был во время нападения.

– Но кто нападал? Они выяснили это? И люди... я видела фигуры на этом воздушном острове. Там обычные люди, такие, как мы? Хотя они двигались странно.

– Я тоже разглядел. Они прыгали, скакали по канатам... нет, не как люди. Мы, кстати, уже в трещину вплыли. Да ты выйди, выйди, хозяйка, – зрелище незабываемое.

Открывшиеся взору виды и впрямь оказались необычными. Вдоль берегов тянулись земляные отвалы, горы сломанных стволов, вырванных с корнями кустов; эфироплан плыл мимо куч напитавшейся облачной влагой почвы и каменных груд, среди которых хлюпал посеревший от грязи пух, мимо отвесных склонов, иссеченных глубокими расколами. Должно быть, сразу после катастрофы огромная волна эфира прошла по трещине в глубину полуострова, затопив земли вокруг, а после отхлынула. С палубы не было видно, что окружает реку, но Арлея предполагала, что там не осталось ничего живого, все смыли облака.