Лев Жаков - Бешенство небес

Спустя миг его примеру последовал развернувшийся к острову левой стороной «Быстрый».

Арлея разинула рот, прижала ладони к ушам. Ураган звуков взметнулся над облаками – и опал. Носовая часть механического острова смялась, словно бумажная. Длинная, наклоненная назад мощная балка, от которой тянулась сеть тросов, рухнула, круша щиты и трубы. Языки пламени выстрелили из-под невидимой с клиргона палубы. Сквозь щели в бортах пробился яркий свет, за ним во все стороны прыснули, будто выпущенные под сильным давлением, струи пара: внутри острова что-то взорвалось. Арлея увидела, как вниз посыпались люди, увидела змеящиеся канаты, падающие мачты и разорванные страшной силой железные трубы, из которых били струи темного газа. Шестерня в задней части вращалась все медленнее, при этом раскаляясь, наливаясь краснотой. А потом остров плашмя, всем своим огромным бугристым днищем обрушился на раковину его превосходительства Чиораны Третьего.

Девушка сжала кулаки так, что ногти впились в кожу. Покатая стеклянная вершина проломилась; белая трещина зигзагами побежала к носу. Сатенлиг, расколовшись пополам, исчез из виду, погребенный под дымящимся туловом острова, который оставался на поверхности лишь несколько мгновений, после чего также исчез в облаках.

И когда не стало ни сатенлига, закрывавшего обзор, ни громады над ним, сквозь почти рассеявшийся туман взору Арлеи открылась невероятная, невозможная картина: впереди был Рогач, но берег его рассекла широкая, как пролив Боранчи, расселина, куда вливались облака. Далеко-далеко, на середине полуострова, там, где расползлось Грязевое море, лежал, накренясь, механический монстр, размер которого превышал Гвалту или Да Морана. Над ним вилась стая черных точек.

– Юноша, мы уже близко! Вставайте, вставайте же!

Тулага открыл глаза. Он не стал спускаться в одну из узких «кают» на боку бронга, а улегся на корме, завернувшись в куртку. Утреннее небо было серым и холодным. На его фоне маячило взволнованное лицо Траки Неса.

– Кавачи совсем близко.

Гана провел ладонью по лицу, ухватился за ограждение и встал. Пожалуй, слово «небо» не совсем годилось теперь. То, что раньше казалось куполом голубого стекла, накрывшим мир, превратилось в массу газа, который не мог скрыть находящееся снаружи, но лишь смазывал его очертания.

– Невероятно, – прошептал Нес. – Вы видите, видите, да? Когда стало светлее, они проступили... Это потрясающе!

Исполинские стволы были со всех сторон: темные силуэты в невообразимой дали. Смутными тенями, протянувшимися в никуда, в бездонную высь, они обступили медленно плывущий сквозь фантастическое пространство мир.

Тулага перебрался на нос, чтобы лучше видеть. Светило, размером в четыре человеческих головы, тусклым шаром цвета меди висело далеко впереди. Оно напоминало шершавое железное ядро в окалине, в мелких дырочках, сколах и пупырышках, будто от озноба. Из тонких, как волосы, трещин лился пока еще неяркий, холодный, но постепенно разгорающийся свет.

– Кавачи! – объявил подошедший Нес.

Только сейчас Гана заметил, что с левой стороны медного круга ползет темная скорлупка со скошенным наростом в задней части.

Бултагарец пояснил:

– Он окажется как раз между нами и светилом, когда подлетим.

– Там должно быть очень жарко?

– Да, конечно. Хотя... Кавачи описывает круг значительного диаметра, а иначе давно сгорел бы. Возможно... возможно, на нем даже есть жизнь?

Они помолчали. Нес в очередной раз дернул головой и взмахнул рукой. Гана, далеко перегнувшись через борт – раздутые бока дирижабля мешали обзору, – посмотрел вниз. Впереди лежал стог белого пуха – Беспричинное Пятно. В две стороны от него расходились длинные извивающиеся полосы, будто расчесанные огромной гребенкой льняные волокна: великое течение Груэр-Конгруэр. По мере того как огненные линии на теле светила горели все ярче, расширяясь и сливаясь, из полутьмы проступал изломанный берег Бултагари, протянувшийся с севера на юг, – даже с такой высоты континент казался огромным.

Гана только успел заметить, что в стороне от светила летит какая-то длинная щепка, когда Траки Нес вдруг объявил:

– Оно на подставке!

– Что?

– Подставка, понимаете меня? Зев Небес, значит, я был прав! Это как лампа, она... Но из чего... Глядите, глядите, пока оно не разгорелось, пока еще видно... Нет, не на него, чуть в сторону, чтобы краем глаз... Понимаете меня? Ну же, теперь видите?!

Гана видел. Он повернул голову, будто рассматривая нечто выше светила и далеко за ним, – и понял, что помимо собственного света шар окружен еще тонкой белесой оболочкой. Едва различимый, этот второй круг венчал длинную «ножку» – такую же белесую, призрачную, едва заметную колонну.

Тулага посмотрел прямо – они исчезли.

Тогда он поглядел в сторону, но не слишком далеко от светила – колонна и шар на ее вершине вновь проявились в пространстве. Стараясь больше не потерять их из виду, он скользнул взглядом ниже и понял, что основание колонны погружено в Беспричинное Пятно, словно то было подставкой.

– Мы решили, что Аквалон живой, – напомнил Нес. – Живой организм... так что же это за организм, у которого из спины торчит прут с лампой на конце?

– Но ведь облачные глобулы тоже светятся, – возразил Гана. – И потом, у Аквалона есть сознание. Значит, он живой...

Нес, все еще искоса созерцающий призрачную колонну, сказал:

– Я полагаю, Квази – совокупное подсознание всех населяющих Аквалон людей.

Тулага молчал, и бултагарец стал пояснять – неуверенно, поскольку, кажется, и сам с трудом понимал, о чем говорит:

– Это нематериальный психический субстрат, сгусток человеческого знания, опыта... Совокупность всех наших ментальных структур, скопище образов и устремлений, но, в некотором роде, персонализированное. Будто сгусток в Каноне, образовавшийся вокруг Аквалона благодаря его... его притяжению. Вот ваше сознание, юноша, – оно существует в вашей голове, в мозговом веществе, частички которого обмениваются электрическими сигналами. Но как насчет другого носителя? Субстрат коллективного подсознательного, то есть его центр, его ядро обитает в том веществе, из которого состоят недра Аквалона... И еще оно, видимо, способно переселять себя в иные структуры – в эту аморфную медузу, во что-то другое, понимаете меня? Помнится, капитан Смол упоминал, что Квази хотело занять его мозг, переселиться туда, но он воспротивился. Значит, это ядро может путешествовать, перемещаться – как если бы наше сознание скользило внутри нашего тела, спускаясь к пяткам или в кончики пальцев... А это что такое?

Тулага уже некоторое время не слушал разглагольствования бултагарца, а удивленно следил за тем, что двигалось наискось к курсу Джонатана и теперь приблизилось на расстояние в пару сотен шагов.