Джон Норман - Охотники Гора

– Я не могу! – всхлипывая, пробормотала Мира. – Не могу!

Слезы ручьем катились из-под повязки, которую я надел ей на глаза, прежде чем привести туда, где нас ждали.

Она не видела, кто с ней говорит. Знала только, что стоит связанная на коленях перед расспрашивающей ее женщиной, которая, судя по требовательному, не допускающему возражений тону, занимает высокое положение в какой-нибудь по-настоящему крупной банде женщин-пантер.

Кроме того, время от времени слева и справа от нее появлялись две другие пага-рабыни, присутствия которых Мира не могла не замечать. Но определить, сколько человек участвует в ее допросе и является ли эта группа всей бандой лесных разбойниц или всего лишь незначительной ее частью, она не могла. Я уверен, Мира не могла бы даже предположить, что имеет дело лишь с одной женщиной, к тому же рабыней, такой же, как и те две пага-рабыни, что добросовестно топтались вокруг пленницы, создавая иллюзию нескольких находящихся поблизости человек. На самом деле она даже не могла знать, что я до сих пор стою здесь же, рядом.

Винка, моя рыжеволосая незаменимая помощница, отлично исполняла свою роль. Время от времени, когда ответ пленницы ее не удовлетворял, а то и безо всякой видимой причины, она совершенно неожиданно награждала рыдающую, не понимающую, что происходит вокруг, Миру быстрым, жестоким ударом розгой. Мира никак не могла предугадать, когда ее стегнут в следующий раз. Захлебываясь слезами, она то и дело судорожно отшатывалась в сторону, пытаясь избежать розги.

– Пожалуйста, не бейте меня больше, – взмолилась Мира.

– Хорошо, – согласилась Винка.

Мира облегченно вздохнула и, расправив плечи, расслабилась. В то же мгновение розга со свистом рассекла воздух и впилась ей в тело.

С глухим стоном Мира снова обреченно уронила голову и сжалась в комок. Я смотрел на ее побелевшие от напряжения кулаки. Полагаю, Винке не понадобится много времени, чтобы сломить девушку.

– Ты поняла, что от тебя требуется? – снова поинтересовалась Винка.

– Я не могу этого сделать! – захлебывалась слезами Мира. – Это слишком опасно! Если они узнают, они убьют меня! Я не могу!

Я подал знак Винке: больше розг не нужно.

– Хорошо, – сказала моя помощница.

В воздухе повисло долгое молчание. Мира недоверчиво подняла голову. Тяжелое испытание окончилось.

– Это все? – с дрожью в голосе спросила Мира.

– Все, – ответила Винка.

Мира зябко повела плечами и глубоко вздохнула.

– Что вы собираетесь со мной сделать?

– Нужно будет – узнаешь, – пообещала Винка.

Она подала знак двум пага-рабыням, стоящим рядом в шкурах лесных пантер. Те развязали веревки, стягивавшие лодыжки пленницы, и поставили ее на ноги. Не снимая с ее глаз повязки, они, держа Миру за руки, подвели ее к заранее оговоренному нами месту, где мы установили каркас из четырех шестов.

Я молча следовал за ними.

Миру уложили спиной на землю и, широко раскинув ей ноги и руки, привязали их к противоположным углам каркаса.

– Что вы собираетесь со мной сделать? – дрожащим голосом спросила она.

– Ты нам больше не нужна, – ответила ей Винка.

– И как вы со мной поступите?

– Оставим тебя здесь на съедение слину. Хоть кому-то от тебя будет польза.

– Нет! Нет! – закричала Мира.

Между тем затянули последний узел. Кожаные ремни держали надежно.

– Прошу вас, только не это! – кричала пленница.

Я протянул Винке охотничий нож. Мира, с повязкой на глазах, почувствовала, как острое лезвие прошлось у нее по бедру.

– Нет! Пожалуйста, не нужно! – кричала она.

Винка вернула мне нож. Я вытер лезвие и вложил его в ножны.

Мира чувствовала, как сильные женские руки выдавили немного крови из надреза у нее на бедре. Теперь кровь ее разбрызгают по земле и вымажут ею деревянный каркас, чтобы запах свежей крови привлек хищников.

У Миры началась истерика.

– Пожалуйста! – взахлеб рыдала она. – Ведь я женщина!

– Я тоже женщина, – ответила ей Винка.

– Пощадите меня! – взмолилась наша пленница. – Оставьте меня своей рабыней!

– Ты мне не нужна, – возразила Винка.

– Ну, продайте меня какому-нибудь мужчине! Даю слово, я буду очень старательной рабыней! Я сделаю все, чтобы он был мною доволен!

– У тебя что, врожденные задатки рабыни? – поинтересовалась Винка.

– Да, да! Врожденные! Продайте меня! Вы увидите, какая из меня получится рабыня! – воскликнула Мира.

– Значит, ты просишь нас оставить тебя рабыней? – уточнила Винка.

– Да, – разрыдалась Мира. – Прошу! Очень прошу!

– Отвяжите ее, – распорядилась Винка.

Миру развязали и бросили передо мной на колени.

– Подчиняйся, – потребовала Винка.

– Подчиняюсь, госпожа, – дрожащим голосом произнесла Мира и произвела официальный ритуал подчинения, низко опустив голову и протянув к своей невидимой хозяйке скрещенные в запястьях руки.

Теперь она была моей рабыней. Я подал знак Винке. Миру снова швырнули спиной на траву.

– Привязать эту рабыню к каркасу, – распорядилась Винка. – Подготовить ее на съедение слину!

– Нет! – закричала Мира. – Командуйте мной! Приказывайте! Я сделаю все, что вы пожелаете! Сделаю! Рабы должны подчиняться!

– Поздно, – ответила ей Винка.

– Я сделаю все, что вы прикажете! – разрыдалась Мира. – Пощадите!

– Слишком поздно, – повторила Винка.

– Нет! – истерично закричала несчастная пленница.

– Заткните ей рот кляпом, – приказала Винка.

Я снова вставил в рот Мире кляп из плотно скатанного куска шкуры лесной пантеры и для надежности закрепил его кожаным шнурком, завязав концы у нее на затылке. После этого мы отошли, оставив Миру беспомощно лежать привязанной между балками деревянного каркаса.

Как мы и предполагали, ждать нам пришлось недолго. Вскоре в нескольких ярдах от нас послышалось легкое потрескивание раздвигаемых веток, а вслед за ним и сердитое глухое рычание. Привлеченный запахом свежей крови, хищник выбрался на поляну.

Слин – животное осторожное, он видел свою жертву, но не подошел к ней сразу. Описывая широкие круги по поляне, он постепенно приближался к девушке. Я без труда улавливал резкий характерный запах животного; Мира, безусловно, тоже. Она, казалось, оцепенела от напряжения. С глухим рычанием слин подкрадывался, низко припав к земле. При малейшем движении своей жертвы он мгновенно бросился бы на нее, но добыча его не шевелилась, и это его настораживало. Однако запах свежей крови был сильнее всяких сомнений. У неподвижно лежащего тела слин остановился. Он принюхался и осторожно слизнул кровь.

После этого он уже не мог остановиться; с клыков его побежала слюна, а движения языка стали по-хищнически жадными, быстрыми.