Алексей Пехов - Страж

– Как и любому малознакомому человеку. Ну, возможно, чуть больше из-за его помощи в Вионе. А что?

– Пес Господень заинтересовался смертью стража. Как говаривал старина Ганс, мир его праху, это заставляет шерсть на моем затылке вставать дыбом. Во что влез мальчишка, раз сюда примчалась инквизиция?

– Будь я чуть наивнее, без труда поверил бы в подобное совпадение, – произнес я. – Могу сказать лишь одно – малыш наткнулся на нечто действительно серьезное, раз такое закрутилось.

– Символ Алгола несет в себе много тайных смыслов. Рисунок звезды Сатаны используют для наведения сильной порчи. Это основа достаточно мощного колдовства. Разумеется, самого темного.

– Я в курсе, Львенок. Значит, надо перекинуться парой слов с ведьмой, прежде чем до нее доберется инквизиция.

– Ха! – Он пнул подвернувшийся под ноги камушек. – Ты большой оптимист, Людвиг. Найти ведьму или колдуна в таком городе, это все равно, как если бы я…

– Не мели ерунды, – бросил я ему. – Не все ведьмы прячутся, и не всех ведьм сжигают. В Фрингбоу смотрят сквозь пальцы на тех, кого предпочитают называть знахарками. Разумеется, до той поры пока не начинает болеть скотина, умирать дети и скисать молоко…

Я в задумчивости остановился.

– В чем дело, Людвиг? – Он увидел мое озадаченное лицо.

– Назови мне причины скисания молока.

– Конечно же ты спрашиваешь не о естественных причинах, вроде того как выставить его на солнце?

– Верно. Скажи, что тебе приходит в голову?

– Ведьмины происки, – пожал он плечами. – Темное колдовство может дать такой эффект, особенно если заклинания пахнут дегтем.

– Верно, но это происходит, лишь когда колдовство творится рядом. Сейчас меня интересуют случаи отдаленного воздействия.

– Нечисть, – уверенно сказал Львенок. – Очень серьезная нечисть. От такой киснет не только молоко, но и мозги тех, кто слишком падок на искушения. Чтоб меня черти взяли! – Его тоже осенило. – Вчера ты просил молока, но оно было скисшее! А этот мальчик тоже заказал кружку молока, но даже к нему не притронулся! И теперь я знаю почему!

– Оно скисло, как и мое, – подтвердил я его догадку. – А это означает, что проблемы если и не во всем Дерфельде, то в большей его части.

– Скорее там, где прошла нечисть, – уточнил Львенок.

– Это должно быть нечто серьезное, раз творится такое.

– Необязательно, – не согласился он. – Нет иных предвестников. Ни стай воробьев, ни пламени, ни запахов, ни безумия людей. Возможно, это какая-то гнусь, практически не оказывающая влияния на окружающий мир.

– До поры до времени. Тебе ли не знать, что предвестники могут появляться со временем.

Мы начали подъем по скользкой тропе и теперь шли молча, размышляя. Поднявшись наверх, я отдышался, перевел дух и озвучил мучающую меня мысль:

– Раз инквизитор здесь, значит, нечисть не мелкая, Львенок. И мы приходим к самым важным вопросам: что это такое, и как оно появилось?

– Черт, бес, возможно – крайне сильный колдун, быть может… демон.

– Последнее вряд ли. Иначе бы в город приехал не один Пес Господень, а целая армия. На счастье людей, демоны крайне редко вылезают из ада, предпочитая отправлять сюда своих подручных бесов.

– Все когда-нибудь случается.

Я хмыкнул:

– Тогда нам пора сматываться из города.

– Ты считаешь, что стража одолел обычный бес? – привел он контраргумент.

– Мы с тобой мыслим примитивно. Адских отродий не меньше, чем душ. Церковники создают по ним целые бестиарии и атласы, перечислив каждый легион адовых сил в шестистах томах. К сожалению, я не настолько подкован в этой области, чтобы рассуждать дальше известных каждому «черта» или «беса». Что до твоего вопроса, то мне кажется, с неопытным мальчишкой бес справится, особенно если тот не носит амулетов от одержимости. Чего уж проще, влезть в тело, заставить спрыгнуть и смыться. Что ты делаешь?

Львенок рылся в своей сумке. И вместо ответа показал мне медный амулет на шнурке, а потом надел его себе на шею:

– Не собираюсь прыгать откуда бы то ни было по чужой воле. Эта штука должна защитить. А у тебя есть что-нибудь?

– Кольцо от Гертруды.

– Ну и чудесно. Проведаем художника?

– Всенепременно. А после заглянем в гости к ведьме.

– Откуда ты знаешь, что в Дерфельде живет колдунья? – удивился он.

– Видел краем глаза. Мне кажется, она именно та, кем я ее считаю. Обычно люди такой профессии больше всех связаны с темной пакостью, из-за которой я не могу уже второй день выпить нормального молока.

Бургомистр без дела слонялся по центральной городской улице, слушая разговоры горожан и уныло вздыхая всякий раз, когда из здания магистрата выходил какой-нибудь чиновник. Увидев нас, душа оживилась и, подойдя, спросила:

– Узнали что-нибудь?

– Конечно, – с иронией ответил я ему. – Например, о том, что вы не все рассказали нам о художнике, который нашел тело.

– Что же я такого не рассказал? – удивленно захлопал глазами мертвый градоначальник.

– Он ближайший родственник стража, погибшего в вашем городе. Если быть точным, его брат.

– Какая ерунда! – вскричала душа. – Быть такого не может! Я бы знал.

– Никому не суждено знать все, – скучающим тоном произнес Львенок, наблюдая за тремя воробьями на карнизе.

Он искал очередные признаки присутствия нечистой силы, но птицы не собирались облегчать ему жизнь. Сидели, нахохлившись, порядком замерзшие, и плевать хотели на весь мир.

– Вас обманули! – продолжал упорствовать бургомистр.

– Святой официум? – резонно спросил я.

Вот тут он заткнулся и поскучнел, промямлив:

– Художник здесь живет лет двенадцать. Почти ни с кем не общается. Про брата он ни разу не заикался.

– Он все время проводит в городе? – Львенку наскучили воробьи, и теперь он наблюдал за горожанками.

Его взгляд выбирал исключительно молодых и исключительно смазливых.

– Каждый июнь уезжал на месяц. Говорил, к родственникам.

Июнь – самое свободное время для учащихся в Арденау. Ко многим приезжают семьи. Готов поспорить, что был среди них и безымянный художник.

– Где он живет?

– Я провожу, – вызвался бургомистр, но Львенок отрицательно покачал головой:

– Лучше мы сами дойдем.

Душа не обиделась или не показала вида, что обиделась:

– Ну и чудесно, тогда успею сходить на собрание. Вам прямо, за церковью свернете на рынок, пройдете через него и окажетесь на улице Пшенной, дугой уходящей к реке. Шестой дом справа, под фазаном.

– Эта душа тебя вытащила из дилижанса? – поинтересовался Львенок, когда мы миновали телегу, возле которой ругался возница с модным франтом в коротких дутых штанах, алом плаще и высокой шляпе по последней нарарской моде.