Владимир Пекальчук - Нелегал

— К сожалению для тебя, ты не знаешь, что твои слова «люди вроде него» содержат в себе принципиальное противоречие. По причинам, которые я тебе не раскрою, он будет меня слушать. Я таких как он знаю лучше тебя.

— Не отпустит он нас, — покачал головой Веретено, — мы знаем и про Ломщика, и про кокаин. Леший, давай просто оставим ее тут и ломанемся к шоссе!

— Думаешь, не догонит? От монаха–ниндзя хрен убежишь.

— Так у нас же стволы! Увидим, что догоняет — застрелим и делов–то.

— Дурак, что ли? За окном вот–вот ночь настанет. Мы иначе сделаем. Выйдем во двор и позвоним Слоняре.

— Он и Слоняру взорвет.

Леший зло выругался:

— Идиот! Каким образом?! Наши тачки он заминировал, пока они во дворе стояли! Предупредим Слоняру, чтобы не по дороге подъехал, на случай, если и там фугас заложен, что вряд ли. Главное ща — смотреть в оба, понял?!

Крепко держа пленницу, они выбрались во двор и остановились на полпути между входом и горящими тачками. Леший быстро набрал нужный номер, и Слоняра, к счастью, ответил тот же час:

— Леший, чувак тот не пришел…

— Знаю. Бери Битого и срочно кати к нам. Дорогу ты…

— Алло? Леший? Это ты?

— Я! — громко крикнул в телефон Одинцов, — Слоняра, ты слышишь?!

— Леший, че молчишь–то? Леший? Алло?

Затем послышался вопрос Битого, в чем дело, и ответ Слоняры Лешему очень не понравился:

-… Да молчит он… Алло, Леший?! …Молчит. Связь есть, а в трубе тишина…

Битый предположил, что у Лешего просто кнопка повтора в кармане нажалась, и Слоняра, согласившись, прервал связь.

— Вот бля… Угораздило мобилку сломаться в такой момент! Не стой столбом, — прикрикнул он на братка, — ты звони Слоняре! А лучше — дай сюда трубу!

Все происходило, словно в кошмарном сне. Слоняра сразу же принял вызов, но слова Лешего, как и прежде, терялись где–то в недрах телефона.

-… Ну вот, теперь Петруха–Веретено звонит и молчит, — поделился своим недоумением с напарником браток, — шуткари, бля…

Связь снова оборвалась, и Одинцову стало страшно. Еще у него в кармане дорогая мобилка, отобранная у заложницы, но в голове — зловещее подозрение, что и с нею будет то же самое. Каким–то необъяснимым образом мобильные телефоны отказались передавать его слова.

— Что такое?! — с беспокойством спросил Веретено.

Леший в бешенстве швырнул мобилу в огонь:

— Дрянь дело. Никто не приедет. Твоя тоже не пашет.

— И что делать?!

Он прикинул варианты, не забывая посматривать по сторонам. Деваться некуда, через лес ночью с заложницей не выбраться.

— Назад пошли. Придется тут отсидеться. Значит так, ща идем в бухгалтерию на первом этаже — там только одни двери и одно окно, и то с решеткой. Запремся там и будем сидеть. Либо дождемся, когда Слоняре надоест ждать на проспекте Испытателей и он вернется, либо до утра посидим, а как рассветет — доберемся до шоссе. Днем он ничего не сможет поделать со своей саблей.

Снова обратно, снова бегом, таща заложницу чуть ли не волоком. «Прокейн» где–то здесь, рядом, ныкается, чтобы сливу не схлопотать. Вот и бухгалтерия. Окно с решеткой, дверь, правда, хлипкая, но высадить с плеча и не получить несколько пуль в упор невозможно. Безопасность, по крайней мере временная.

Чуть отдышавшись, Веретено спросил:

— И дальше че делать будем?

— Отсидимся, вот и все. Ты держишь окно, я — дверь.

— Давай этой сучке будем пальцы ломать. Пусть визжит, это заставит мудака появиться, и тут мы его…

Леший взвесил все «за» и «против» и подумал, что такой план имеет рациональное зерно. Девка — их щит, но что, если ее не убивать, а только мучить? С другой стороны, если план не сработает и «прокейн» не полезет в западню… Действительно, сам Егор бы не полез на рожон из–за бабы, отчего считать врага глупее себя? В итоге они останутся с живым, но неспособным передвигаться щитом, и по лесу утром ее придется на горбу тащить. Хотя… а нужна ли она им утром будет? Днем пистолет гораздо круче сабли. Но охрану, которая пока себя не обнаружила, со счетов сбрасывать нельзя, и никакой гарантии, что у врага и вправду нет огнестрела. Без щита никак.

— Делай что я говорю. Сидим тут в углу, ты пасешь окно, я смотрю за дверью. Все. Отсидимся и завтра выберемся отсюда, — сказал Леший.

В ответ откуда–то донесся крик:

— Ты правда думаешь, что сможешь пересидеть ночь в комнате? Дожить до рассвета надеешься?

— Да бля, он что, слышит нас?! — выпучил глаза Веретено.

— Тссс! Слышишь? — Леший кивком указал на дверь.

За ней слышался шум, подозрительно напоминающий шаги. В коридоре и правда кто–то шагал, медленно и неуверенно, словно пьяный. Одинцов понял, что это может быть и отвлекающий маневр: пока он с Веретеном будет смотреть на дверь, второй участник штурма может разбить окно, просунуть руку и начать стрелять.

«Следи за окном!» приказал он братку жестом. Вражина каким–то образом слышит все, что сказано в комнате, чтоб его.

Шаги приблизились вплотную к двери, затем раздался щелчок замка, открывшегося самостоятельно, и в этот момент нервы сдали одновременно и у Лешего, и у Веретена. В два ствола они принялись палить в дверь. В тот же момент сидевшая на полу заложница пнула Егора под колено, выводя из равновесия, но первая пуля все равно успела покинуть ствол, пробила деревянную преграду и с чавканьем впилась в плоть по ту сторону двери. А Веретено и вовсе палил безостановочно. Послышался звук падения тела.

Леший наотмашь ударил пленницу по лицу, та упала и, уже лежа, всхлипнула:

— Тирр…

— А вот это ты зря, — донесся до Одинцова зловещий голос «прокейна».

— Тваюжмать! — выдохнул он и открыл дверь.

За нею, глядя в потолок, лежал Сундук. К колотой сквозной ране живота добавилось несколько пулевых.

— Во бля! — сказал Веретено, — мы же Коляна убили…

Леший понял, что Сундук, оказавшись не мертвым, а только раненым, пришел в себя, попытался дойти до них — и только для того, чтобы быть убитым по ошибке. И когда он это подумал, покойник медленно принял сидячее положение, а затем попытался встать.

— Хренасе! — выпучил глаза Егор, — Сундук, ты это… лежи, не вставай!

Но тот медленно поднялся, качнулся вперед, издал протяжный стон, вытянул перед собой руки и поковылял к Лешему и Веретену.

— Ты че?! — опешил браток, отпрянув назад.

Но Сундук, неуклюже переставляя ноги, двигался прямо на Лешего, и тот поразился неживому, остановившемуся взгляду подручного. Руки, еще теплые, но уже начавшие остывать, вцепились в куртку и шею. Егор рывком освободился от захвата и отбросил Сундука прочь ударом ноги.

— Бля буду, он же мертвый!

Сундук, растянувшись на полу, снова начал подниматься, медленно, неуклюже, и Леший внезапно подумал, что с ним наяву происходит немыслимое, которое он только в ужастиках про зомби и видел. Это бред. Этого не может быть.