Карина Демина - Хозяйка большого дома

Война.

И оставляя дома, увозят самое ценное… отнюдь не белье, хотя порой свежее белье — та еще драгоценность, но не о нем думал тот, кто затевал…

…сейфовая комната — это хорошо…

…особенно, если укрепленная альвийскими рунами…

…и выковырять из нее ценности непросто… другое дело, если сам хозяин… нет, в сейфе наверняка осталось что-то, но мелочевка… самое важное он успел вытащить.

…черный саквояж…

…как Дайна его увидела? Как-то увидела… в доме суматоха… нервы… за ней некому следить… и вряд ли он так уж прятался, привык считать прислугу надежной, даже эту бестолковую завистливую дуру… а ведь дура и есть…

…мстительная к тому же.

— Что ты ему поручила?

— Поручила? Скорее подсказала… понадеялась, что ваши будут благодарны… Дик просто отправил оптограмму…

И вправду, к чему встречаться лично, если можно так…

— Я ему написала на бумажке… он был хорошим парнем, но туповатым…

— Что ты написала?

Дайна молчит.

Улыбается.

Губу покусывает. И кажется, она почти счастлива, хотя Райдо категорически не понимает, как можно быть счастливым после того, что…

— Что? — она переспрашивает и, окончательно позабыв о страхе, проводит большим пальцем по губе, медленно, дразня. — Что королевский ювелир вот-вот сбежит…

…королевский ювелир…

…и Бран оказался в нужном месте, в нужное время…

…поэтому и снял оптограмму, и наверняка, новостью не поделился… ювелира бы, может, и взяли, но не тронули бы… слишком высокого полета птица… ценная… особисты ведь не дураки… в большинстве своем не дураки… а вот Брану пленник нужен не был.

Опасно.

Да и… он не настолько жаден. Ему хватило бы и драгоценностей.

Взял своих людей, проверенных… наведался в гости…

…и помешал тому, кто ждал ювелира, готовый принять из рук его заветный черный саквояж. Ему, человеку, живой ювелир был без надобности…

— И что было дальше?

Райдо может говорить спокойно.

Матушкина выучка сказывается, да и… уравновешенный он… слава жиле предвечной, что уравновешенный… и что женщин не трогает… эту бы вот тронуть не отказался, пусть никогда прежде не позволял себе подобного… и не позволит, несмотря на все свое желание стереть эту гаденькую улыбочку.

Крыса.

Кто сказал, что у людей нет второго обличья? Есть, но в отличие от детей Камня и Железа, люди привыкли это обличье прятать. А может, и правильно, в ином-то случае кто бы взял в свой дом крысу?

— Дальше? — Дайна пожала плечами. — Тут ваши объявились… хозяин-то почуял что-то, велел дочке уходить… и жену отправлял, только она не пошла. Сказала, что если вместе, то… вот дура, правда?

Райдо промолчал.

Вместе.

— Ийлэ с доктором отправили… я-то грешным делом подумала, что она ушла… хозяин к вашим вышел. Договориться хотел.

…но с Браном договориться было невозможно.

…да и зачем ему лишний свидетель?

…нет, ювелир был обречен изначально…

— Ваши его взяли… спрашивать начали про… всякое… — Дайна скривилась, верно, воспоминания о том допросе были не из приятных. — Не знаю, чего там приключилось… но орал он знатно, а потом замолчал… издох, в общем.

…сердце не выдержало?

…или Бран, опьяненный кровью, перестарался?

…небось, обнаружив сейфовую стену, клял себя за этакую несдержанность, только мертвеца не оживить.

— Хозяйку-то попользовали сперва… а потом тоже, того… по горлу…

Райдо судорожно выдохнул.

Альвы.

Альвов не жаль. Война и всякое бывает. Он ведь сам многое видел, за что должно бы быть стыдно, но стыда нет, потому что кровь и дым, потому что пепел на губах кисловатый, потому что кто-то умирает, и эта смерть оправдывает все иные…

…есть свои.

Есть чужие.

Есть приказ, который следует исполнить любой ценой…

…есть смерть. Есть жизнь.

Есть…

— Что? — Дайна поднялась. — Это ж ваши все… я тут не при чем…

…она не насиловала.

…не убивала.

— Я лишь подала сигнал, — она провела ладонями по ткани платья. Откуда взяла его? Вряд ли подобное можно приобрести на жалованье горничной. — Я, быть может, хотела послужить короне… вашей короне…

Ложь.

О короне и короле она думала в последнюю очередь.

Тогда зачем?

Рассчитывала на награду? Она глупа, но при том хитра обыкновенной житейской хитростью, и везуча. Сумела ведь выжить, а это многого стоит… и получается, что из мести.

Из обиды за придуманную ею самой несправедливость.

Хозяин ее отверг, испортил маленькую женскую мечту о домике в пригороде, о пансионе, который положен содержанке, о платьях, драгоценностях и… и разве он, хозяин, не заслужил наказания?

Как и супруга его, которая была, по мнению Дайны, некрасива.

И экономка.

Ийлэ…

Райдо потер глаза, чувствуя странное опустошение. Он не способен изменить прошлое. А с будущим как управиться?

Как-нибудь.

— Ты осталась в доме?

— Мне неплохо платили… за все… к слову, я была не против… — она запрокинула голову и провела пальцами по шее. — Вы мне нравились… я вообще мужчин люблю.

— Заметно.

— Поверь, ты бы оценил, если бы… — она горестно вздохнула, верно, тем самым выражая досаду на обстоятельства, которые столь коварным образом лишили ее стратегического преимущества собственной красоты.

— Дайна… поверь, я и так тебя несказанно ценю.

Райдо поднялся. Он двигался все еще осторожно, не потому, что было больно — впервые за долгое время боль почти не ощущалась — но тело помнило ее.

И берегло себя же.

Дайна следила за ним, и выражение ее лица менялось.

Мелькнул и исчез страх.

Упрямство.

Надежда… вдруг он все-таки не настолько болен…

…хитра?

…здесь Райдо не ошибся. Ума в ней нет, и той хитрости, которая им рождается, а вот иная житейская, которая на уровне инстинктов, которая сама почти что инстинкт, имеется. И даже сейчас Дайна пытается выгадать для себя лучшие условия.

— И буду ценить еще больше, если ты расскажешь все, что знаешь… кто выдал Ийлэ?

Видимо, эту информацию Дайна не полагала ценной, потому и ответила сразу:

— Докторша… — и тут же спохватилась. — Больше ж некому. Они же ж с хозяйкой подружками были. Ну та-то думала, что подружки, а докторша, та завидущей была. Ей все-то хотелось, чтоб как у хозяйки. Придет, щебечет, целует в щечку, а сама знай, глазами зыркает, где и чего, и как… говорю ж, хозяйка дурой была…

Дайна замолчала.

— Говори, — попросил Райдо и руки на спинку кресла положил.