Олег Борисов - Рассвет над Майдманом

— Припортового барахольщики уговорили, они все кричали, что кошелек полон золота, а он делиться не хотел. А штаны покупателя рядом в шахте нашли, все в крови. Я так понимаю, что они как раз с чужаком наверху отношения выясняли, дедок по черепу получил и в шахту спорхнул. На шум наши вышли, а кто не такой прыткий — покойничка оприходовал. Там пара пещер горшечников почти рядом, они не все время лишь крысами питаются. Заглянуть к ним можно, но я предлагаю не ворошить их зря.

— Горшечники? Это не они тогда вторую пещеру на еду пустили и остатки по горшкам засолили?

— Они самые. Наших людей они не трогают, информацией делятся бесплатно, готовы при случае помочь. Полезные люди, как мне кажется. Неприятных гостей можно им же на прокорм отдавать — концов потом не сыщешь.

— Кажется тебе, кажется. Все-то тебе лишь кажется…

Харрим налил себе в светло-голубую пиалу горячего чая и задумался, потягивая пахучий напиток.

— Как ты сказал, мальца я отправил, десятник до завтра нас беспокоить облавами не будет. Ответ ждет.

— Десятник — человек маленький, над ним начальства еще столько, что рынок можно ими заставить и места не хватит… Значит так. Остатки шмотья, которые в шахте нашли — страже выдать. Про людоедов — рассказать. Пусть знают, что у нас не только крыс любят — меньше соваться станут. А то последнюю облаву прямо на барахолке устроили, совсем страх потеряли. Любителю ковры в краске пачкать и его соседу — на месяц разрешение не платить за место. Пусть все об этом знают, мы с пострадавших лишнюю монету не трясем. А припортовым — десять золотых отступных за пришедшего идиота. Пусть на контролируемой территории кончают таких веселых любителей костолома и прочей дряни. На всех обкурившихся палаток на рынке не хватит… Все, ступай.

Молодой собеседник с готовностью раскрыл ладонь, на которой как по волшебству возникли две потертых золотых монеты. Харрим показал один палец и потянулся за чайником. Один золотой звякнул о дно висящего в углу кошеля, второй мгновенно исчез за поясом уходящего вора.

Старик с наслаждением вдохнул поднимающийся над пиалой аромат и стал наслаждаться напитком. Но казавшееся безмятежным лицо продолжали украшать мелкие озабоченные морщинки в уголках глаз…

Висящий под потолком пещеры человек замычал и попытался пошевелиться. Вздернутые вывернутые руки крепились к крюку, вбитому в потолок, обнаженные ноги в бурых потеках запекшейся крови немного не доставали до песчаного пола. На рыхлом бледном теле играли отсветы костра, разведенного в углу пещеры. Другой человек подбросил дров в огонь и подошел к пленнику. Тот с трудом приподнял голову и захрипел:

— Почтеннейший, прошу тебя — подумай! Я — добрый человек, никому не причинил вреда! Все случившиеся со мной — какая-то ошибка, безумная ошибка!

Стоящий рядом молчал, медленно разглядывая висящего перед ним. Тот попытался сглотнуть и зачастил:

— Ты не думай, я не очень богат! Но я найду деньги, если надо, ты только скажи — сколько? Я пойду к друзьям, я соберу! Меня в округе все знают, меня знают очень уважаемые люди, они мне в долг дадут! Ты только скажи, сколько!

Глэд повернулся к костру и Тортоман засипел, поперхнувшись от ужаса. Слабая улыбка бывшего пленника не сулила ничего хорошего.

— Ну что, уважаемый господин советник по безопасности? Как я понимаю, вы меня вспомнили. Хотя, не так много дней прошло с той поры, как этими вот руками вы выжгли мне глаза. Всего лишь три месяца, если мне память не изменяет.

Висящий задергался всем телом, безуспешно пытаясь освободиться.

— Я надеюсь, вы меня хорошо теперь понимаете? К сожалению, я не могу похвастать красивым произношением, умные слова мне плохо даются, я их просто не знаю. Что поделаешь, меня учили крестьяне и рыбаки. А слышал я по большей части ругань в местных лабиринтах и крики торговцев на рынке. Хотя, теперь я могу перевести, какие именно слова так вас рассердили в тот вечер. Эти слова — я не забуду до последней моей минуты. Этими словами меня приветствовали ваши подчиненные в крепости, каждое утро, перед каждым упражнением… Если вас это порадует, я могу извиниться за сказанное. Не знал, что произношу, не объяснили мне тонкости местных наречий.

Глэд вернулся к костру, перевернул охваченные огнем поленья и вернулся обратно.

— Нет, нет, — сипел Тортоман, — я ни в чем не виноват, это все они, колдун и его прихвостни! Это они письмо написали про орков, а у меня приказ, я действовал по приказу!

— Тссссс… — приложил палец к растрескавшимся губам безглазый. — Суетиться не будем. Я не закончил. Осталось чуть-чуть. Как говорил, я извиняюсь за то, что произнес, не понимая, три месяца тому назад. Но должен вас расстроить, господин советник — или вы уже бывший советник? Должен расстроить — так как скажу то же самое, но уже совершенно осознанно. ТЫ У МЕНЯ КРОВЬЮ МОЧИТЬСЯ БУДЕШЬ, СУ…!!!

Горячая струя побежала по ногам и закапала на песок, в нос ударил резкий запах мочи. У висящего глаза налились кровью, а всю пещеру заполнил его нескончаемый вопль ужаса. Глэд тем временем расстелил рядом с пленником небольшой коврик и стал выкладывать на него пугающие обломки костей, заостренные палочки и прочие непонятные предметы. При этом он спокойно продолжил речь, не обращая внимания на бьющееся в страхе тело.

— Надо признаться, господин советник, что вы меня сильно рассердили. Правда, желание просто порвать вас на части прошло. Но ненависть — она осталась. Холодная и неприятная для вас рассудительная ненависть. А еще, у меня к вам есть ряд вопросов. Разных вопросов. Может быть, слишком много вопросов для столь слабого человека, как вы. Но я постараюсь получить от вас ответы. Даже если вы не захотите со мной разговаривать. Кстати, надо заметить, что мы находимся на моем персональном кладбище. Видимо, скоро на нем будет прибавление. В любом случае — место тут тихое, безлюдное. Нас никто не побеспокоит в процессе беседы. Надеюсь, что потом, когда все закончится, вам тут понравится. Чистый песок, персональная могила, могу оформить личное надгробие. После одного неприятного инцидента — больше покойников никто не раскапывает.

Глэд взял в руки заостренную кость и поднялся.

— Хорошо, пора начинать. Вы можете не волноваться. В отличие от вас, я помню заветы моих братьев с восточных равнин. Зрячий пленник намного лучше слепого понимает, что его ожидает. Зрячий способен осознать, что именно его ждет. А это делает пленных сговорчивее. Поэтому — я не стану следовать традиции «око за око». Господин советник, вам повезло — вы сможете видеть всю процедуру, от начала и до конца.

И слабая улыбка покинула лицо безглазого человека.