Neil Gaiman - Дым и зеркала

«Он мой заместитель, – сказал Люцифер. – Талантливый. Полный энтузиазма. Азазель последует за мной куда угодно».

«Ради чего ты их тренируешь?»

«Ради войны».

«С кем?»

«Что ты имеешь в виду?»

«С кем они будут воевать? Кто есть в этом Граде, кроме нас?»

Он поглядел на меня, взгляд прекрасных глаз был открыт и честен.

«Не знаю. Но Он назвал нас Своим воинством. Поэтому мы будем совершенны. Ради Него. Имя непогрешимо, всесправедливо и всемудро, Рагуэль. Иначе быть не может, что бы ни…» – Он замолк и отвел глаза.

«Что ты собирался сказать?»

«Это не имеет значения».

«А-а». Остаток спуска до кельи Зефкиэля мы пролетели молча.

Я поглядел на часы, было почти три. По лос-анджелесской улице пронесся порыв ледяного ветра, и я поежился. Заметив это, незнакомец прервал свой рассказ.

– Вы в порядке? – спросил он.

– Да. Пожалуйста, дальше. Очень увлекательно.

Он кивнул.

– Они ждали нас в келье Зефкиэля: Фануэль, Сараквель и Зефкиэль. Зефкиэль сидел в своем кресле. Люцифер занял Место у окна.

«Спасибо всем, что пришли, – выйдя на середину, начал я. – Вы все знаете, кто я, вы все знаете, каково мое Назначение. Я Возмездие Имени, рука Господа. Я Рагуэль. Ангел Каразель мертв. Мне было поручено узнать, почему он умер, кто его убил. Это я сделал. Но сперва вернемся к началу. Ангел Каразель был конструктором в Чертоге Бытия. Он был талантлив, так, во всяко. м случае, мне говорили… Люцифер, скажи нам, что ты делал перед тем, как наткнулся на Фануэля и тело».

«Я уже сказал тебе. Я гулял».

«Где ты гулял?»

«Не вижу, какое это имеет отношение к смерти».

«Скажи мне!!!»

Он помешкал. Он был выше всех нас, такой прекрасный и гордый.

«Что ж, ладно. Я гулял во Тьме. Я уже некоторое время гуляю во Тьме. Это помогает мне увидеть Град со стороны, ведь для этого нужно из него выйти. Я вижу, как он красив, как он совершенен. Нет ничего пленительней нашего дома. Нет ничего законченней. Нет места, где кто-то хотел бы находиться».

«И что ты делаешь во Тьме, Люцифер?»

Он сердито глянул на меня.

«Хожу. И… Во Тьме живут голоса. Я их слушаю. Они обещают, спрашивают, нашептывают и молят. А я закрываю мой слух. Я закаляю себя и гляжу на Град. Это единственный для меня способ проверить себя – подвергнуть себя хоть какому-то испытанию. Я Глава Воинства, я первый среди ангелов, и потому должен доказать себя».

Я кивнул.

«Почему ты не сказал мне этого раньше?» Он опустил взгляд.

«Потому что я единственный ангел, который ходит во Тьме. Потому что я не хочу, чтобы другие пошли по моим стопам: сам я достаточно силен, чтобы бросить вызов голосам, проверить себя. Остальные не столь крепки. Кто-нибудь может оступиться и пасть».

«Благодарю тебя, Люцифер. Пока это все. – Я повернулся к следующему ангелу. – Фануэль. Сколько времени ты присваивал себе труды Каразеля?»

Его рот открылся, но он не издал ни звука. «Ну?!!!»

«Я… я никогда бы не присвоил себе чужих достижений». «Но ты же присвоил себе Любовь?» Он моргнул. «Да…»

«Не объяснишь ли нам, что такое Любовь?» – попросил я.

Он тревожно огляделся по сторонам. «Это чувство глубокой приязни и тяги к другому существу, часто сочетающееся со страстью или плотским желанием – потребностью быть с другим. – Он говорил сухим менторским тоном, точно цитировал математическую формулу. – Чувство, которое мы испытываем к Имени, к нашему Творцу, – это Любовь. Любовь станет побуждением, которое будет в равной степени вдохновлять и уничтожать. Мы… – Он помедлил, потом начал снова: – Мы очень ею гордимся».

Он просто произносил слова и как будто уже не надеялся, что мы в них поверим.

«Кто проделал основную часть работы по Любви? Нет, не отвечай. Позволь мне сперва спросить остальных. Следующий мой вопрос тебе, Зефкиэль. Когда Фануэль принес тебе на одобрение детальные разработки Любви, кого он назвал автором?»

Бескрылый ангел мягко улыбнулся.

«Он сказал, что это его проект».

«Благодарю тебя, господин. Теперь Сараквель. Кому принадлежала Любовь?»

«Мне. Мне и Каразелю. Больше ему, чем мне, но мы работали над ней вместе».

«Ты знал, что Фануэль присвоил все лавры себе?»

«… Да».

«И ты это допустил?»

«Он… он пообещал, что даст нам особый проект. Он пообещал, что если мы промолчим, то получим новые крупные проекты. И сдержал свое слово. Он дал нам Смерть».

Я повернулся к Фануэлю.

«Ну?»

«Верно, я утверждал, что Любовь принадлежит мне».

«Но ведь она была Каразеля. И Сараквеля».

«Да».

«Это был их последний перед Смертью проект?»

«Да».

«Это все».

Подойдя к окну, я выглянул на серебряные башни, посмотрел на Тьму. А потом заговорил:

«Каразель был замечательным конструктором. У него был только один недостаток, и заключался он в том, что он слишком глубоко погружался в свою работу. – Я повернулся к остальным. Ангел Сараквель дрожал, под его кожей просверкивали огоньки. – Скажи, Сараквель, кого любил Каразель? Кто был его возлюбленным?»

Он уперся взглядом в пол. Потом вдруг гордо, агрессивно поднял глаза. И улыбнулся.

«Я».

«Не хочешь нам рассказать?»

«Нет. – Пожатие плечами. – Но, наверное, придется. Что ж, слушайте. Мы работали вместе. И когда взялись за Любовь… то стали любовниками. Это была его идея. Всякий раз, когда нам удавалось выкроить немного времени, мы улетали в его келью. Там мы касались друг друга, обнимали друг друга, шептали друг другу нежные слова и клялись в вечной преданности. Его благополучие значило для меня больше моего собственного. Я существовал ради него. Оставаясь один, я повторял его имя и думал о нем одном. Когда я был с ним… – Он помедлил и опустил взгляд. – Ничего не имело значения».

Подойдя к Сараквелю, я поднял его подбородок, чтобы заглянуть в эти серые глаза.

«Тогда почему ты его убил?»

«Потому что он разлюбил меня. Когда мы начали работать над Смертью, он… он потерял ко мне интерес. А если я не мог получить его, так пусть достанется своей новой возлюбленной. Я не мог выносить его присутствия – не мог терпеть того, что он от меня так близко, и знать, что он ничего ко мне не испытывает. От этого было больнее всего. Я думал… Я надеялся… что, когда его не станет, я сам перестану любить его… и боль уймется. Поэтому я его убил. Я нанес ему колотую рану и выбросил его тело из нашего окна в Чертоге Бытия. Но боль так и не унялась». – Последние слова прозвучали почти как стон.

Подняв руку, Сараквель смахнул мои пальцы со своего подбородка.

«И что теперь?»

Я почувствовал, как на меня нисходит моя Ипостась, как меня захватывает мое Назначение. Я перестал быть отдельным существом, я превратился в Возмездие Господне.