Neil Gaiman - Дым и зеркала

«Каразель всегда… был, да? Ведь так следует говорить? Был. Он в любую малость уходил с головой. Жаждал творчества, но и этого ему было мало. Он хотел все понять, испытать то, над чем работал. Никогда не удовлетворялся тем, что только создает, что понимает умом. Он хотел это пережить. Раньше, когда мы работали со свойствами материи, проблем не возникало. Но потом мы начали конструировать некоторые Эмоции… и он слишком погрузился в работу. В последнее время мы работали над Смертью. Это – сложный проект, и, полагаю, один из самых крупных. Возможно, он мог бы стать той характеристикой, которая для Сотворенных будет определять Творение: если бы не Смерть, они просто довольствовались бы тем, что существуют, но при наличии Смерти их жизнь обретет смысл, предел, который не дано преступить живым…»

«Поэтому ты полагаешь, что он убил себя?»

«Я знаю, что это так», – сказал Сараквель.

Подойдя к окну, я выглянул через плечо Сараквеля. Далеко-далеко внизу я мог видеть крошечное белое пятно. Тело Каразеля. Надо будет устроить так, чтобы кто-нибудь им занялся. Я спросил себя, что мы станем делать с трупом; но найдется кто-то, кто знает, чье Назначение удалять нежелательные предметы. Это назначено не мне. Это я знал. «Откуда?»

Сараквель снова пожал плечами.

«Просто знаю. В последнее время он задавал много вопросов… вопросов о Смерти. Как мы узнаем, справедливо или нет что-то создавать, устанавливать правила, если не испытаем этого сами. Он ни о чем другом не говорил». «Тебе это не показалось странным?» Сараквель повернулся и впервые на меня посмотрел. «Нет. Ведь в этом и есть наше предназначение: обсуждать, импровизировать, способствовать Творению и Сотворенным. Мы входим во все мелочи сейчас, чтобы, Начавшись, Творение работало как часы. В настоящий момент мы разрабатываем Смерть. Только логично, что она занимает наши мысли. Ее физический аспект, эмоциональный, философский… И повторяемость. Каразель носился с идеей, мол, наш труд в Чертоге Бытия задает будущие модели. Мол, есть положенные для существ и событий модели и формы, которые, раз возникнув, должны повторяться снова и снова, пока не достигнут своего конца. Возможно, как для них, так и для нас. Надо думать, он считал, что это одна из его моделей».

«Ты хорошо знал Каразеля?»

«Настолько, насколько все мы тут знаем друг друга. Мы встречались здесь, мы работали бок о бок. Иногда я удалялся в мою келью на другом конце Града. Иногда то же делал и он».

«Расскажи мне про Фануэля». Его губы скривились в улыбке.

«Он у нас чинуша. Мало что делает: раздает задания, а похвалы присваивает себе. – Хотя на галерее не было больше ни души, он понизил голос. – Послушать его, так Любовь от начала и до конца его рук дело. Но надо отдать ему должное, работа при нем спорится. Из двух старших конструкторов все идеи принадлежат Зефкиэлю, но он сюда не приходит. Сидит в своей келье в Граде и размышляет, решает проблемы на расстоянии. Если тебе нужно поговорить с Зефкиэлем, идешь к Фануэлю, а тот передает твой вопрос Зефкиэлю…»

«А как насчет Люцифера? – оборвал я его. – Расскажи мне о нем».

«Люцифер? Глава Воинства? Он тут не работает. Но пару раз посещал Чертог, осматривал Мироздание. Говорят, он докладывает непосредственно Имени. Я с ним ни разу не разговаривал».

«Он знал Каразеля?»

«Сомневаюсь. Как я и сказал, он приходил сюда только дважды. Но я видел, как он пролетал вон там». – Кончиком крыла он махнул в сторону, указывая на мир за окном.

«Куда?»

Сараквель как будто собирался что-то сказать, но передумал.

«Не знаю».

Я поглядел в окно на Тьму за Серебряным Градом.

«Возможно, позже мне потребуется поговорить с тобой еще», – сказал я и повернулся уходить.

«Господин? Ты не знаешь, мне пришлют нового партнера? Для работы над Смертью?»

«Нет, – сказал я, – боюсь, не знаю».

В центре Серебряного Града был сад, место для увеселений и отдыха. Там у реки я нашел ангела Люцифера. Он просто стоял и глядел, как бежит вода.

«Люцифер?»

Он наклонил голову.

«Рагуэль. Ты уже что-то выяснил?»

«Не знаю. Может быть. Мне нужно задать тебе несколько вопросов. Ты не против?»

«Отнюдь».

«Как ты обнаружил тело?»

«Это был не я. Я увидел, что на улице стоит Фануэль. Вид у него был расстроенный. Я спросил, в чем дело, и он показал мне мертвого ангела. Тогда я полетел за тобой».

«Понятно».

Наклонившись, он опустил руку в холодную реку. Вода плескалась и перекатывалась у его пальцев.

«Это все?»

«Не совсем. Что ты делал в этой части Града?»

«Не понимаю, какое тебе до этого дело».

«Мне до всего есть дело, Люцифер. Что ты там делал?»

«Я… я гулял. Иногда я так поступаю. Просто гуляю и думаю. И пытаюсь понять». – Он пожал плечами.

«Ты гуляешь по краю Града?»

Мгновенная заминка, потом:

«Да».

«Это все, что я хотел узнать. Пока».

«С кем еще ты говорил?»

«С начальником Каразеля и с его партнером. Они оба полагают, что он сам убил себя. Положил конец собственной жизни».

«С кем еще ты собираешься говорить?»

Я поднял взгляд. Над нами высились башни Города Ангелов.

«Возможно, со всеми».

«Со всеми ангелами?»

«Если придется. Это мое Назначение. Я не успокоюсь, пока не пойму, что произошло, и пока Возмездие Имени не падет на того, кто за это в ответе. Но могу сказать тебе одно, что знаю наверняка».

«И что же это?»

Капли воды бриллиантами падали с прекрасных пальцев ангела Люцифера.

«Каразель себя не убивал».

«Откуда тебе это известно?»

«Я Возмездие. Если бы Каразель умер от своей руки, – объяснил я главе Небесного Воинства, – меня бы не призвали. Ведь так?»

Он не ответил. Я взмыл в свет вечного утра… У вас есть еще сигарета?

Я протянул ему красную с белым пачку.

– Благодарствую. Келья Зефкиэля была больше моей. Это было место не для ожидания, а для жизни, для работы, для бытия. Стены были уставлены полками с книгами, свитками и бумагами, а еще на них были разные изображения – картины. Я никогда раньше не видел картин. В середине комнаты стояло большое кресло, и в нем, откинув голову на спинку, сидел с закрытыми глазами Зефкиэль. Когда я приблизился, он открыл глаза. Они горели не ярче, чем у любого из ангелов, которых я встречал, но почему-то казалось, будто он видел больше, чем кто-либо до или после него. Было что-то особенное в том, как он смотрел. Не уверен, что смогу объяснить. А еще у него не было крыльев.

«Добро пожаловать, Рагуэль», – сказал он, его голос звучал устало.

«Ты Зефкиэль?» – Не знаю, почему я спросил. Ведь я и так знал, кто есть кто. Надо думать, это часть моего Предназначения. Узнавание. Я ведь знаю, кто вы.