Фабрика мертвецов (СИ) - Волынская Илона

Ножищи паро-ботов тяжело бухнули у парадных дверей и все стихло.

- Свенельд Карлович, герр Лемке! Ингвар! – отец шагнул навстречу гостям. – Не могу сказать, что не рад вашему раннему появлению, но право же, мне неловко, у вас и в своем поместье дел полно…

- У меня… - голос Свенельда прозвучал хрипло, он закашлялся, и долго еще кашлял в полной тишине, пока наконец не произнес, ясно и четко. - У меня нет поместья, Аркадий Валерьянович, да и не было никогда, а к поместью Анны Владимировны я более касательства не имею.

Воцарилась тишина. Митя окинул внимательным взглядом всех троих: у ног каждого стояли дорожные саквояжи – большого количества вещей в них не вместишь, но смена белья да запасные штаны как раз войдут. За спиной у Свенельда Карловича красовалась его секира, а герр Лемке держал чемоданчик с инструментами. Привычная трубка торчала у него во рту, и он так стискивал чубук зубами, что казалось, вот-вот разгрызет.

- Простите… я не понимаю. – сдался отец.

- Анна Владимировна отказала мне в чести и дальше быть ее супругом. Она расстается со мной и… собирается вновь выйти замуж. – очень сдержанно пояснил Свенельд Карлович.

- Но… как же… развод… - растерялся отец. – Это ведь такой скандал!

- Поскольку я не собираюсь как бы то ни было противиться ее решению, думаю, большого скандала удастся избежать. – пожал плечом Свенельд Карлович. Только вспыхивающие на скулах алые пятна давали понять, чего ему стоила эта механическая размеренность речи. – Однако же в связи с… такими неожиданными изменениями в нашей жизни, я вынужден обратиться к вам с просьбой, Аркадий Валерьянович. Не могли бы мы… у вас погостить? Простите великодушно, но я напрашиваюсь на довольно длительный срок – пока не отыщется место управляющего. К сожалению, я оказался несколько… непредусмотрителен, и даже снять комнату для нас с Ингваром, увы, не имею возможности. Обещаю в свою очередь, не докучать и всячески помочь с приведение поместья в порядок, пока мы здесь.

- Но… но это невозможно! – вскричал отец. Угол рта у Свенельда Карловича едва заметно дернулся, а в глазах мелькнула безнадежность. Митя посмотрел на отца с удивлением. – Господи, что я говорю! Конечно же, гостите, сколько вам угодно, и не обременительно вовсе, наоборот, для нас это только удача, знали бы вы, как мы с Митькой замаялись тут вдвоем… Я хотел сказать, это же невозможно… вот так… вы столько сил вложили в поместье! Я тут человек новый, но даже я знаю, что без вас имущество Анны Владимировны было бы продано за долги… да один скифский клад, что вы нашли, стоит огромных денег! Что бы вы там не решили в пылу обиды, но Петр Родионович просто обязан возместить…

- Петр? Причем тут младший Шабельский? – Свенельд Карлович сперва удивился, потом понял – и помрачнел.

- Простите… - в очередной раз извинился отец – на него, не привыкшего расшаркиваться даже перед знатнейшими семействами, сейчас было жалко смотреть. – Но я думал… знаки внимания, которые поручик оказывал Анне Владимировне…

- Анна Владимировна выходит замуж за Лаппо-Данилевского, Ивана Яковлевича. – сухо отрезал Штольц. – Он не собирается предлагать, а я — просить, какого бы то ни было… возмещения. Да ему и не с чего. После свадьбы заводик кирпичный ставить собрался, глина обратно нашлась.

- Едва паро-боты увести смогли! – звенящим от обиды голосом отчеканил Ингвар. – Хотя один брат еще до свадьбы купил, а второй и вовсе герра Лемке!

- Герру Лемке лучше бы вернутся. С нашим будущим все неопределенно, а его контракт обязывает любого владельца поместья предоставить ему стол и жилье… - начал Свенельд Карлович, но что механик лишь глухо ругнулся по-немецки, да гневно стиснул чубук трубки зубами, давая понять, что о возвращении не может быть и речи.

Вновь повисла тишина… а потом Митя расхохотался.

- Простите… - вслед за отцом присоединяясь к благому делу извинений, Митя стряхнул с ресниц выступившие от смеха слезы. Усмехнулся в перекошенную возмущением физиономию Ингвара и повторил. – Простите… Я вовсе не над вами смеялся, Свенельд Карлович. Просто… умиляет оборотистость господ Данилевских: в одном потеряют, в другом наверстают.

Отец скользнул по нему взглядом и промолчал. После кошмара в доме Бабайко он спрашивал, кем же был сбежавший сообщник, и Митя даже ответил, но получил только тяжкий вздох: то ли отец опять не поверил… то ли не знал, что делать с этими сведениями. Единственный арестованный – исправник, бил себя в грудь, каялся и обвинял во всем Бабайко с семейством, не упоминая больше никого. Может, и впрямь не знал.

- Свенельд Ка-арлович… - вдруг протянул отец, и глаза у него хитро блеснули. – А зачем вам, собственно, искать место управляющего? Я, конечно, понимаю, что наше поместье вконец запущено, но… хотя бы без долгов. Я с советами лезть не стану – не понимаю ничего в управлении имением, да и жить нам с Митькой все равно придется в Екатеринославе – служба! Выдам вам полную доверенность на ведение дел, жалованье, обычное для управляющего. Аренда ваших паро-ботов и труды герра Лемке оплачиваются отдельно… – отец еще мгновение подумал. - …и еще процент от доходов с имения, когда таковые появятся. Жить вам, правда, придется здесь… - он огляделся. – Но надеюсь, до зимы хотя бы часть дома удастся привести в порядок… а Ингвар ведь в Екатеринославе учится, верно? Поселится у нас…

«Это еще зачем?» - только что радостно кивавший Митя скривился.

- Я лучше с братом… помогать… – ответно скривился Ингвар.

- Закончить курс – обязательно. – строго откликнулся Свенельд Карлович, но сразу видно было, что думает он вовсе о другом. – Цеха… те самые… винокурню, кирпичный, особенно кирпичный… - глаза Свенельда Карловича мстительно сверкнули. – Тоже передадите в мое управление?

- Да их бы вовсе снести надо… – растерялся отец. – Незаконные ведь… И работать там больше некому.

- Кому работать, я найду: не мертвых бесплатно, а живых и за жалование, но прибыль все одно будет. Там ведь и готовый продукт остался. А узаконить не так уж сложно… вы же все-таки начальник губернского Департамента полиции. – усмехнулся Свенельд.

- Скажут, служебным положением пользуюсь… - задумался отец.

Митя чуть не взвыл: само ведь в руки идет, а отец… с его чистоплюйством они вмиг разорятся, никакой Свенельд Карлович не поможет!

- А так скажут, что пользоваться не умеешь, решат, что новый начальник глуп и начнут вертеть аферы одна другой хлеще, в полной уверенности, что их никто не поймает! – аж проскрипел он, настолько горло перехватило от злости. И тут же махнул рукой. – Зря я это сказал… теперь ты точно цеха снесешь.

- Не знаю, почему ты себя в этом убедил… Мне казалось, я не давал повода. – не глядя на Митю, бросил отец. – Да и не имею я права ничего сносить без твоего согласия, ведь по старым дружинным законам… которые, к твоему сведению, никто не отменял… Это твоя добыча! Ты их обнаружил, ты злодея раскрыл… Так что если хочешь их оставить – твое право. Только узаконить придется. И не надо делать из меня семейного злодея! – раздраженно закончил он, и отвернулся от застывшего в ошеломлении Мити.

- Уговорили, Свенельд Карлович! Составите список необходимых документов… если вы, конечно, согласны у нас работать.

Свенельд задумчиво склонил голову… и вдруг выхватил секиру из-за спины.

- Свенельд, сын Карла, из дома Штольцев,

Кровью и жизнью, памятью предков и родовою секирой,

Аркадия Меркулова ярлом своим называю,

Хирдманном верным ему быть обещаю,

В войне ли, в походе встать с ним бок о бок,

В мира же час дом и усадьбу, иное хозяйство верно блюсти,

Быть на тинге-совете опорой,

В том моя клятва и будь мне свидетелем Один и Фригг! – и поднятая на уровне груди секира сверкнула на солнце.

Gut gesagt[32]! – вынимая трубку изо рта, одобрительно крякнул герр Лемке.

Посеребренный нож скользнул из рукава отцу в руку, он выпрямился, став на миг даже выше и внушительней, чем обычно и размеренно начал: