Владимир Журавлёв - Неудачная реинкарнация
— Уговорила, развратница! — решил он. — Сейчас приоденусь, и… только ты из-за гаражей уйди от греха подальше. Сюда парами совсем по другим делам заглядывают! Подожди у зала, лады?
— На глазах у всех? — язвительно уточнила она. — Сам же сказал, там половина школы… а зачем у вас ходят за гаражи?
— А то не догадываешься?
— Я, может, догадываюсь — но всё равно не понимаю, как это можно… э… совершать сейчас? Светло же!
— Да запросто. Это быстро. Особенно с нынешней модой.
Он хмыкнул и провёл ногтем по ноге девушки, снизу и до самого, так сказать, верхнего асимметра. Получилось почти что до талии.
— Я считаю, что вот так вот — это уже неприлично, — сообщил он серьёзно. — Кое-что надо бы открывать только возлюбленному. Пусть даже не кое-что, ну так хоть что-нибудь!
У йохи запылали щеки. И ноги тоже. Ничего, может, задумается впоследствии кое о чём, например, о нравственности…
— Оп-па! — озадаченно сказали от гаража. — Вован, я, конечно, преклоняюсь перед тобой, но ты занял наше место!
Юная пара подошла бесшумно. Оно и понятно: за гаражи была набита очень удобная, часто используемая тропка, без всяких там трескучих веток и шуршащих листьев. И теперь малолетние сластолюбцы остолбенело пялились на его руку, вернее, на то место, где она находилась.
— Ну что за город! — искренне возмутился он. — Уединиться негде! В каждом кусту свидетели!
— Вот и я о том же, — поддакнул парень. — Ирке уже и покурить негде. За каждым гаражом по учительнице!
— Я… у зала подожду! — пробормотала Олеся Михеевна.
Он только безнадёжно махнул рукой.
Зал произвёл на юную учительницу потрясающее впечатление. Как будто раньше не бывала.
— А здесь трезвые вообще есть? — шёпотом спросила она.
— Пока что есть…
Он оглядывался, выискивая нужных деятелей. Потом уверенно направился по круговому маршруту. Для начала — поприветствовать знакомых, кого взмахом руки, кого — тычком по почкам. Чтоб вернулись на грешную землю и осознали, кто здесь хозяин.
— Володя, им же больно! — тихо возмутилась «подруга».
— Зато нравится! — отрезал он.
Девушка недоуменно замолчала, потому что по внешним признакам выходило, что действительно нравится! Кривятся, но улыбаются!
В целом подопечные держали себя… вполне в рамках. Вот разве что у входа некие придурки, изогнувшись и вихляя бёдрами, шли навстречу друг другу, вскинув бутылки с пивом, и ревели что-то насчёт того, как один братан рад видеть другого братана. Сейчас ещё и целоваться начнут.
— А почему никто не танцует? — спросила девушка, безнадёжно оглядывая кучки молодёжи у стен. — Разве сюда не танцевать приходят? В объявлении было — вечер танцев…
— В основном — нет, не танцевать, — рассеянно сказал он, выискивая взглядом Валуха. — Ждут, когда кто-нибудь напьётся и станет… скажем так, куролесить. Народ жаждет зрелищ… да… вдруг нос кому разобьют, или ещё что… или упадёт кто… ещё одежду смотрят, у кого дороже, бирюльки всякие… чтоб знать, с кем можно знакомиться, а с кем позорно…
— Да, печально! — вздохнула она. — А танцевать?
— Это тоже — когда подопьют…
— Печально… а ты что здесь делаешь? Тоже пьёшь?
— Я работаю, — вздохнул он. — Как-то наши судьбы сплелись вместе, фиг расплетёшь… Мне придётся тебе кое-что объяснять, чтоб адекватно воспринимала…
Он вспомнил, к чему привело последнее объяснение, и смущённо замолчал. А тут ему и Валух на глаза попался. И вся его новая компания. Что и ожидалось вообще-то. Молодые волки искали, на ком бы зубы поострить. Что ж… Он оставил разочарованную спутницу у колонны скучать, а сам прошёл мимо компании начинающих бандитов и кивком увлёк за собой. Вот так-то, щенки ещё устоять против модератора с военной специализацией! И с репутацией!
Идиоты с пивом действительно взялись целоваться. И ещё орали что-то насчёт встречи двух морпехов. Или десантников. Ребятки ещё не определились, кем себя считать, а потому немножко путались. Да ещё пиво туманило мозги, и так-то не особо ясные. Вот собственной бутылкой с пивом первый и получил. Легонько этак. Но под дых.
— Чего орём, со мной не знакомимся? — деловито спросил он.
Ответа не дождался и врезал другому. Тоже слегка. Стали подтягиваться зрители. Ещё бы! Это же зрелище!
Один из бандитов легко прижал скисшего «морпеха».
— Может, выпьем за знакомство? — предложил бандит. — Деньги же есть? Есть, спрашиваю?
Деньги нашлись. Придурок под конвоем одного из бандитов сгонял за пивом и сигаретами. Получил дружески в зубы и был благополучно отпущен. У второго «десантника» просто вывернули карманы. Там тоже кое-что нашлось.
— Вот и познакомились, братан, — мертво улыбнулся бандит. — Ну, гуляй. Если что, к нам обращайся. Мы всегда здесь.
Помятый братан предпочёл тихо удалиться к знакомой компании. Они же вышли и разделили выручку прямо у входа.
— Ну и кто вы такие? — осведомился он.
— Серый, — представился один.
— Серый, — сказал и другой.
И третий — тоже… Они все трое оказались Сергеями. Действительно волки. Только из другой школы. В своей-то он волков выбил давно. Эти были более опасными. Умные, жестокие… и подготовленные ко всему. Понятно, спортсмены. Боксёры, судя по тому, как метелили отморозков на Скалках. Или ещё хуже. И что с ними делать? Выбор невелик…
— Дружить не обещаю, — сказал он, решившись. — Посмотрю на вас. Может, общее дело образуется. Может, нет.
Сказал — и тем повернул судьбу на вполне определённый путь. А что делать?! Ну нет в этом мире другой Силы! К учительнице за помощью, что ли, обращаться?! Кстати, учительница…
Олеся Михеевна смотрела на бандитов с явным интересом. Может, она и не ходила никогда в зал, но как-то моментально оценила и дорогую одежду качков, и уверенное поведение… и, между прочим, достаточно грамотную речь. Опасные ребятки. Но необходимые. Лучшие в этой шакальей стае. Ребята тут же распушили перед девушкой хвосты, она слушала их с любопытством, склонив голову набок. Вот и чудесно…
Он двинулся в поисках Валуха. Сбежал, толстяк трусливый, а с него требуются дополнительные сведения о волчьей стае.
— И Переписчиков здесь! — сказали ему брезгливо в лицо.
У стены стояла Нинель Сергеевна собственной принаряженной персоной. Одна.
— Вечер для тех, кому за тридцать! — резко сказала она. — Почему сюда пустили детей?
— Чтоб пиво лучше раскупалось? — миролюбиво предположил он.
— Да, но… — пробормотала Нинель Сергеевна.
Понятно. Не могла женщина признать, что стыдно ей отлавливать мужиков под взглядами детей. Здорово. Нет чтоб признаться хотя бы себе, что отлавливать мужиков — вообще стыдно. Проще детишек выгнать! Которые здесь вообще-то занимаются тем же самым…
Учительница нервно достала тонкую сигарету.
— Нет, я понимаю, что здесь ищут все! — бросила она. — Но от тебя, Переписчиков, не ожидала такой… такого… как ты можешь со своим интеллектом опускаться вот до этого?!
И она повела сигаретой кругом. И привлекла внимание.
— Здесь не курят, — напомнил он.
Женщина фыркнула и отправилась к выходу. Он прикинул, на кого она там может нарваться, и предпочёл сопроводить. У него хотя бы была репутация. А у Нинель Сергеевны даже не было опыта, чтоб понять, что вот здесь ей совсем не место.
— Так все же? — высокомерно спросила она, изящно затягиваясь.
— Я здесь работаю, — буркнул он. — И, в частности, слежу, чтоб не курили в зале. Чтоб не матерились…
— Да ну?!
— Вы с другими залами сравните! — вскинулся он уязвлённо. — И с другими школами! У нас даже Валух… выражает мысли, а не выражается! Я с ними, уродами, с детского сада работаю! Ну неужели ничего не заметно до сих пор?!
— Унижаешь и грабишь — тоже с детского сада? — усмехнулась учительница. — Я… наблюдала сегодня. Это позорно! Для тебя — позорно!
— Я…
Он взмахнул руками, не находя слов. Хотелось непонятно чего. То ли треснуть учительницу по чему-то безопасно мягкому. То ли обругать на десяти языках. То ли пожалеть даже, как безнадёжно больную…
— Там, у входа… — пробормотал он. — Вот эти придурки… Так. Мда. Нинель Сергеевна, вот вам коротенькая история про нашу жизнь. И про законы нашего уродского мира, про чужие я вообще молчу…
Он мучительно поморщился. Гад он, этот Творец!
— В маленькой деревне, — сказал он, — в одной маленькой типичной деревне… понятно, там и зал маленький. И вот так же ходили туда всякие придурки. Орали у входа и кривлялись. Матерились в обществе и плевались. Хватали за руки и прочее. Пинали чужих, одиночек и слабых…
— А сам?!.. — и понимаете, страшно не это. А то, что их никто не останавливал. Ну, не было в деревне такой традиции — угнетать всякую дрянь. И потому дрянь решила, что их манера жить, вот это их уродство и есть закон жизни. Что вот так — то, что надо. Что они и есть закон. Да… и была в деревне девчонка. Маленькая, кареглазая, чёлка до бровей, шустрая такая… но влюбчивая. Чувственная потому что. А ещё беспечная. Легко влюблялась, легко остывала… Ну, со стороны кое-кому казалось, что просто гулящая. Ну, по большому счету… Так вот они её подпоили. Сама дура, конечно… Подпоили, развлеклись… потом заколотили в каждое отверстие по бутылке и там разбили. И сказали важно, что так ей и надо, чтоб не блудила, не позорила деревню, мол… Им ничего не было за это. Они же там — закон! Они там на танцах расшеперивались, как хотели: орали непотребное, кривлялись, целовались по пьяни… тем самым показывали миру, что они там главные. Мир согласился, промолчал. Традиции-то нет! Девчонка выжила, осталась калекой. Они же её ещё и били вволю. Сломали тазовые кости, что ли… так что походка у неё сейчас валкая. Как у утки. Уродина, а не женщина. Но она не стала жаловаться. Дрянь эта в той деревне — закон. Она их боялась до смерти. А ещё внутренне считала, что они в чём-то как-то правы… со страху так многие считают, вот в чём дело-то… Совсем недавно я эту историю услышал. От участника. Он и сейчас важно говорит, что так ей и надо было.
