Глен Кук - Стальные сны. Серебряный клин

— Неужели вы и вправду таким образом зарабатываете на жизнь? — простонал князь. Несмотря ни на что, ему удалось сохранить чувство юмора.

Костоправ поворчал.

— Иногда приходится торопиться, Но не всегда так сильно.

— Я бы лучше стал фермером.

— Походите вокруг. Разомнитесь.

— Это лишь усилит боль от мозолей.

— Я смажу их. После того как поговорим с кем-нибудь, кто здесь ответственный.

Теперь воин держал обеих лошадей за поводья. И пялился на него. Остальные тоже его узнали. Новость, словно ласточка, обнесла округу. Из единственного каменного домика вышел офицер, на ходу запахивая одежду. Глаза его сделались круглыми, и он брякнулся в поклоне перед князем.

Прабриндрах рявкнул:

— Поднимитесь сейчас же. Мне сейчас не до ваших церемоний.

Офицер встал, бормоча приветствия.

— Обо мне забудьте, — пробурчал князь. — Вот он главный, я всего лишь его спутник. Так что к нему и обращайтесь.

Офицер повернулся к Костоправу:

— Польщен честью, Освободитель. Мы считали вас мертвым.

— Я и сам так думал. Какое-то время. И мне снова нужно пройти весь путь. Мы с князем присоединяемся к вашему отряду. Пока что мы можем действовать свободно, но очень скоро за нами со стороны будет наблюдать некая зловещая сила.

Он был уверен, что наблюдение пока не началось, потому что за все время поездки ему не попалось ни одной вороны.

— Когда те, кто охотится за нами, появятся снова, мы хотим, чтобы они не смогли отличить нас от ваших воинов.

— Так вы скрываетесь?

— В какой-то степени — да. — Костоправ объяснил ситуацию в целом: где-то вдаваясь в подробности, где-то умалчивая, главным же образом он дал понять, что за ним охотится могущественный враг и, возможно, судьба всего Таглиоса будет зависеть от того, насколько им удастся сохранить свое инкогнито, пока они не присоединятся в Деджагоре к Госпоже.

— Первое, что вам следует сделать, — сказал он офицеру, — это принять меры к тому, чтобы никто из ваших людей не разговаривал с посторонними. Наше присутствие должно стать запретной темой. У врагов повсюду уши. И глаза, которые не принадлежат человеческому роду. Бродячая собака, птица, Тень могут передавать информацию. Это необходимо понять всем. О нас — ни слова. Мы, со своей стороны, изменим имена и станем рядовыми воинами.

— Я не совсем понимаю вас, сэр.

— Сомневаюсь, что это можно объяснить. Пусть доказательством того, что я вам только что сказал, послужит само наше появление здесь. Я вернулся, я вырвался из плена и хочу присоединиться к основной части войска. Один я это сделать не могу, даже если изменю свой внешний вид. Есть ли среди ваших людей те, кто умеет ездить верхом?

— Несколько человек. — Он был озадачен.

— Этих лошадей необходимо отогнать к новой крепости. Было бы замечательно, если бы это удалось сделать до того, как начнется охота. Они выдают нас с головой. Конные должны изменить облик и не делать ни одной остановки в пути. Внешне быть такими, чтобы и мысли не возникло об их связи с Отрядом.

В пути Костоправ ни слова не обронил о планах — он боялся подслушивания, однако сейчас князь мгновенно уловил суть дела.

— Так вы собираетесь отправиться с этим отрядом в Деджагор?

— Да. Вы и я будем в нем рядовыми стрелками.

Князь простонал:

— Но ходить пешком я привык еще менее, чем ездить верхом.

— А у меня растянута лодыжка. Мы пойдем медленно. — Говоря все это, Костоправ осматривался вокруг — не подслушивает ли их кто. Затем он опять заговорил с офицером, настойчиво пытаясь объяснить, что стрелки должны вести себя чрезвычайно незаметно. Пока не найдут армию Госпожи. Малейшая оплошность могла стоить жизни. Послушать его — так могло показаться, что Хозяева Теней пустили все силы — человеческие и колдовские — на то, чтобы уничтожить его, князя, и всех, кто окажется рядом.

В какой-то мере так оно и было.

Офицер призвал добровольцев отогнать жеребцов, внушив им, что необходимо доставить лошадей быстро, при этом никому не говорил, куда отправились Костоправ и князь.

Костоправ вздохнул:

— Чувствую себя уже хоть в некоторой безопасности. Принесите мне тюрбан и шадаритские одежды. И что-нибудь, что могло бы сделать руки и лицо смуглыми. Вы, князь, больше похожи на гуннита.

Через полчаса их уже можно было принять за обычных стрелков, если не брать во внимание акцент. Костоправ взял имя Нарайян Сингх.

Половина шадаритов носили это имя. Князь принял имя Абу ал-Кадр. Он чувствовал, что это избавит его от излишнего внимания окружающих, так как, судя по имени, в нем были смешаны крови Гунни и Ведны, что, в свою очередь, означало незаконнорожденного сына матери-гуннитки.

Никто, находясь в здравом уме и памяти, не подумает, что Прабриндрах Драх мог бы до этого унизиться.

— Может, и так, — хмыкнул Костоправ. — Отдохните немного. Вот вам лошадиная мазь для мозолей. Мы выйдем, как только запасемся провиантом и транспортом.

Дня полтора спустя, в угрюмом молчании, готовые ко всему на свете, стрелки пересекли реку. Костоправ испытывал страх и одновременно радостное волнение. Интересно, как отреагирует на его появление Госпожа, ведь она считает его мертвым?

Он боялся и ждал этой встречи.

Глава 62

Длиннотень не спал шесть дней, борясь с тем колдовским недугом, который пожирал плоть и душу Ревуна. Он одержал победу, но еле-еле. А потом рухнул без сил.

Ловушка Теней была древним городом. Всегда находясь в некоторой тени, отбрасываемой сверкающими камнями, она была хранилищем древних знаний, часть которых оставалась скрытой, часть была известна лишь Длиннотени, который грабил библиотеки города и избавлялся от всех, кому было известно то, что удалось разузнать ему.

Среди легенд долины, зародившихся задолго до того, как был основан город, была и легенда о Копьях Страсти. Согласно ей, клинья копий были вылиты из меча короля демонов. Короля сожрала Кина во время великой битвы Света и Тьмы. Душа короля демонов хранилась в стали, вошедшей в сплав клиньев восьми копий. Она томилась в плену у металла все время, пока Кина спала. Ходила легенда и о древках. Два, считалось, были взяты из костей ног самой Кины после того, как она погрузилась в свой вечный сон. Еще одно, говорили, было когда-то фаллосом Правителя Тьмы, отрубленным Киной во время великой битвы. Остальные же были из дерева, в котором богиня братской любви Рави-Лемна спрятала душу. Незадолго до того как напали Волки Тьмы и пожрали ее. Это было уже после того, как был создан Человек. Кина была свидетельницей всего. Она разрубила дерево на щепы, сделала из них стрелы и древки пик. Если бы Богам Света и удалось воссоздать Рави-Лемну заново из содержимого желудков ненавистных волков, души у нее уже бы не было. Душу они вернуть не могли. Кина спала.