Борьба за господство - Андрей Викторович Стрелок
— На связи КПП! — докладывал дежурный офицер, голос дрожал. — К воротам подошла колонна бронетехники. Танки и БМП. Требуют пропустить.
Жданов резко повернулся к экранам.
— Картинку с наружного наблюдения!
На большой плазменной панели загорелись мутные изображения с нескольких точек. Камеры фиксировали происходящее с разных углов. В объективы попадали Т-90 с наваренными решетками и БМП с бронеавтомобилями. Часовые на КПП не спешили оказываться сопротивления, никто не открыл огня, напротив, они сами отошли в сторону, пропуская колонну внутрь.
— Господи, — кто-то из офицеров не выдержал и тихо выдохнул.
По периметру рассредотачивались солдаты российской армии, не какие-то зараженные Хронофагом бунтовщики. Двигались спокойно, методично, занимая позиции у входов, брали под прицел окна, разоружали флотских, сотрудников ФСО. Все происходило организованно, словно так и должно быть.
Казаков поднялся из-за стола. Лицо у него побледнело, но голос оставался ровным:
— Все. Это конец. Сопротивляться бессмысленно. Приказываю сложить оружие.
— Товарищ президент, но… — начал было один из офицеров.
— Что непонятно? — перебил его Жданов. — Сопротивления не оказывать.
В тот же миг освещение мигнуло, один за другим гасли экраны, отключилась связь. Информация из внешнего мира перестала поступать. На мгновение помещение погрузилось в темноту, потом включились аварийное освещение. Загудели резервные генераторы. Красный свет ламп тревожного режима резал глаза.
Офицеры стояли, глядя друг на друга. Никто не знал, что сказать. С этими словами уже бывший президент медленно опустился обратно в кресло, будто вся тяжесть ответственности наконец придавила его к земле.
Вскоре дверь тяжелого бункера открылась, никто внутри не пытался выставить заслон. Солдаты и сотрудники ФСО переглянулись, но оружие так и осталось висеть у них на плечах. Приказ президента был предельно ясен.
Внутрь хлынул поток вооруженных людей. Сначала тяжело экипированные штурмовики, затем несколько офицеров
В зале КП кто-то машинально шагнул назад, кто-то резко поднялся из-за стола. Но настоящего сопротивления не было. Война с Единством, казалось, вышибла у них последние силы, а распоряжение верховного главнокомандующего лишило воли к борьбе.
— Всем оставаться на местах, без резских движений! — отчеканил вошедший майор.
Охрана президента подчинилась вскоре к Казакову подошли двое солдат и надели на него пластиковые наручники. Он даже не попытался возразить. В этот момент в зал вошел Сорокин. Он выглядел спокойным, даже усталым, но в его глазах читалась решительность.
— Ты понимаешь, что творишь, Степан Олегович?
Министр обороны на секунду задержал взгляд на президенте, потом медленно кивнул:
— Понимаю. Зараженные лишь ускорили то, что и так назревало. Эту бойню пора останавливать.
Жданов, сидевший за столом с руками, сцепленными в замок, хрипло произнес:
— Ты дурак, Степан. Мутанты всех нас превратят в своих ручных собачонок.
Сорокин пожал плечами.
— Видел я этих мутантов. Омеги живее многих из нас и рассуждают куда более здраво чем те, кто вцепился во власть и готов жечь оставшиеся города ради иллюзии победы.
Бывший министр обороны встал у длинного стола, на котором еще мигали мониторы и лежали папки с докладами. Его голос прозвучал ровно, без лишних эмоций:
— Первое. Приказываю немедленно в одностороннем порядке прекратить все боевые действия.
Дежурные офицеры переглянулись, но никто не возразил. Один из связистов машинально взялся за гарнитуру.
— Второе, — продолжил Сорокин. — Передать в Петербург и Новгород, что прежнее руководство ВССР отстранено. Мы готовы к переговорам и заключению долговременного перемирия. Без предварительных условий. Повторяю, без условий.
Даже те, кто еще минуту назад не понимал, что происходит, теперь осознали — война, которую они считали безальтернативной, закончилась. Сорокин обвел взглядом офицеров:
— Это не просьба. Это приказ. Хоть кому-то пора взять на себя ответственность за страну, а не за личные амбиции.
Жданов что-то пробурчал сквозь зубы, но на них никто не обратил внимание.
Офицеры начали передавать распоряжения нового руководства по закрытым каналам. Казаков, сидя с наручниками на руках, с усталой иронией произнес:
— Ну что ж, Степан Олегович… поздравляю. Ты выиграл.
— Все необходимые меры мне надо было принять сразу, — сквозь зубы процедил Сорокин. — Вы оба виноваты в том, что мы докатились до этого. Но, Жданов, ты особенно. Со своими зачистками и расстрелами мирняка. Ты мразь и урод, и кровь этих людей на твоих руках.
Жданов криво ухмыльнулся, словно слова бывшего министра не задели его.
— А ты, Сорокин, был тогда рядом. Ты мог мой план не принимать. Мог возразить, отказаться подписывать бумаги. Но ты молча все проглотил и даже поддержал. Так что не строй из себя святого. Мы все вместе это сделали.
Казаков, ссутулившийся в кресле, наблюдал за перепалкой с почти равнодушным выражением лица. Он уже ничего не решал. Власть утекла из его рук.
— Разница в том, что я сейчас готов остановить эту бойню. А ты, Жданов, будешь до конца твердить, что людей надо жечь и травить газом. Именно поэтому твой конец здесь и сейчас.
На командном пункте появился высокий черно-серый силуэт. Это был ульевой воин Единства — массивный, закованный в хитин, с блестящими под светом ламп панцирем. Некоторые солдаты направили на зараженного оружие, но Сорокин жестом остановил их. Воин остановился у входа, склонил голову и негромко произнес:
— Пророк готов к переговорам. Никого больше не будут насильно обращать в омег, та мера была вынужденной, и только. Теперь все изменится.
Сорокин ответил:
— Еще бы чуть-чуть и сейчас не было бы ни Питера, ни Новгорода. Мы еле предотвратили ядерные удары. Все адекватные люди понимают, кто настоящая угроза. Это не Единство, а Основатели. Их ИИ и его стремление построить «„чистый“» мир — вот чего стоит бояться. А соседство с разумными зараженными… — он пожал плечами. — Люди переживут.
* * *
В подземном убежище на станции метро радисты Единства ловили эфир, слушая в наушниках разрозненные переговоры. Вдруг один из них, побледнев, поднял голову и громко доложил:
— Передача от ВССР, обычный гражданский диапазон. Говорят, что все их войска отходят с позиций. Прекращают обстрелы и готовы к переговорам. Президент Казаков, генерал Жданов и все старое руководство арестованы. Власть захватил министр обороны Сорокин.
Слова эхом прокатились по залу. Люди застыли, не веря услышанному.
Вадим, сидевший за столом и изучавший письменные выкладки Исаева и Скворцовой насчет новорожденной альфы, медленно поднялся. На его лице не отразилось ни радости, ни облегчения, лишь холодное недоверие
— Это может быть дезинформация, — произнес он негромко, но так, что все в зале услышали. — Не нужно верить всему.
Радист повторил:
— Это открытый эфир, передача идет по всем каналам.
— Дождемся подтверждения с мест.
Вадим не стал терять времени. Он спустился в смежное помещение, где в нише стены стоял старый коротковолновый передатчик
