Евгений Щепетнов - Нищий

Драки гномов наблюдать было и забавно, и даже страшно, — какие там приемы, какие там точечные удары «отсроченной смерти»! Мне как профессионалу в рукопашном бою было особенно интересно смотреть на их столкновения. Это напоминало бой двух медведей — гномы просто рвали друг друга на части, молотили громадными кулачищами, били головой. Я внимательно изучал их развлечения и думал: интересно, а я-то смогу справиться с таким монстром? Скорее всего, смогу, да — но мне придется его сразу убивать, так как если он продержится более двух секунд, то просто порвет меня, как Тузик грелку.

Честно говоря, эти драки не тянулись долго — бойцов сразу растаскивали, едва они успевали обменяться парой десятков ударов. И последствий это обычно не имело. Чуть позже гномы уже вместе выпивали, ели и добродушно хлопали друг друга по спине, поздравляя с ударом, который «прямо-таки искры вышиб» из глаз.

Мне нравилось чувство сопричастности, чувство локтя, поддержки, чувство рода, которое появилось у меня. Вначале мне было как-то странно и дико: как эти существа могут быть для меня родными? Эти бегающие лохматые комоды, не обладающие ни хорошими манерами, ни особой чистоплотностью — но как можно сохранить чистоплотность, живя в пещере или земляной норе? Зато в них присутствовал какой-то особый здравый смысл, особая мудрость, без налета гламура и фальшивых улыбок, когда тебе в глаза улыбаются, а за спиной делают гадости.

Притом я не мог бы сказать, что гномы наивные глупцы — их хитрости в политике или торговле хватило бы на весь человеческий род. Но одно резко отличало их от людей: если гном заключал договор, то все — он умрет, но сделает, или приложит все усилия, чтобы сделать, и только какой-то природный катаклизм сможет помешать ему в этом. Казалось бы, я должен протестовать, что меня заставляли работать на них — без оплаты, довольно длительное время отрабатывать обучение, — но ведь я прекрасно помнил, как еще в Советском Союзе каждый выпускник вуза обязан был отработать на государство, обучившее его, целых три года — там, куда его пошлют. Что же касается оплаты за труд, то я не испытывал нужды ни в еде, ни в одежде, ни в крыше над головой, и я не забывал, что за мое лечение были отданы довольно большие средства, — я должен возместить их клану, это справедливо.

Как-то одним из дней мы с Бабаканом и Караном (мой верный охранник бродил по кланам со мной, заявив, что каким бы ни было его отвращение к физическому труду, но в пещерах сидеть еще противнее) попали в клан Серебряного камня.

Кланы разделялись по специализации — это был клан ювелиров. Они добывали драгоценные камни, металлы и делали из них изделия, пользующиеся большим спросом и у гномов, и у эльфов, и у людей. Для них я нашел две россыпи золота и одну жилу с изумрудами — довольно глубоко под землей.

Глава клана Серебряного камня Кардаган был в восторге от моей работы и предложил сделать для меня какой-нибудь красивый перстенек или браслет. Подумав, я достал из пояса заветный мешочек. Я не вынимал его уже очень давно, с тех самых пор, как погибли мои друзья, погибли именно из-за этих камней. Их оставалось семь штук, и я, после того как лечил Карана, камни ни разу больше не использовал.

Я колебался, показывать их гномам или нет — слишком много уже было смертей из-за этих ардаманов. На этих камнях как будто лежал налет проклятия, но и не использовать их было бы глупо. Высыпав их на стол перед Кардаганом, я всмотрелся в его лицо — как он отреагирует на эти сокровища. Он взял в руки один из камней, похожий на застывшую каплю крови, приложил к глазу линзу, выточенную из цельного куска горного хрусталя, и неожиданно сказал:

— Я не знаю, что это такое. В наших горах такое не встречается. Это какой-то из видов алмазов, но только мне такие еще не попадались. Что ты с ними хочешь сделать, Викор?

— Мне бы хотелось сделать браслет из серебра, в который будут вставлены эти камни, а также пару перстней, то есть два камня на перстни, а пять — на браслет, и чтобы он снимался с трудом — надо будет сделать к нему какую-нибудь хитрую защелку.

Кардаган задумчиво поглядел на меня, потом на камни:

— А почему ты не хочешь, чтобы я сделал их из золота?

— Не хочу, чтобы эти вещи привлекали ненужное внимание, — усмехнулся я. — Главная ценность в камнях, а не в их оправе. И еще: не нужно их гранить — не хочу также, чтобы они привлекали внимание.

— Жаль, жаль, — сокрушенно покивал головой гном, — у них был бы очень интересный блеск… Хорошо, через неделю будет готово. Тебя срок никак не напрягает? Не срочно?

— Да нет вроде… Неделю так неделю.

Снова мы втроем идем по горным тропам…

Вот что ни говори, не люблю я горы, как и моря. Не мое это — и все тут. Холод, снег, облако, в котором кружатся снежинки, тихо-тихо падая вниз и устилая покрытый травой склон. Зеленые высокогорные луга с прозрачными лужами и ручьями снеговой воды… Нет, мне милее леса, перелески — что-то вроде русской средней полосы. Но тут… тут и не средняя полоса, и не тропики — хрен поймешь, что за климат. Благо внизу, у подножий гор, никогда не бывает морозов, снегов, чего не скажешь о вершинах.

Бабакан идет, матерясь и проклиная клан Черной горы, в который мы тащимся через перевал. Здесь нет гномьих ходов-пещер, насколько я понял, а сама зона сейсмически активна — происходят землетрясения, и даже может заработать вулкан, рядом с которым мы скоро будем проходить.

Это последний клан, в котором мне предстоит отбывать «трудовую повинность», — скоро буду свободен. Рядом с этим кланом стоит и клан кузнецов и литейщиков. Он меня сильно привлекает: рудознатец, конечно, это хорошо, но вот оружейники… руки настоящего мужчины всегда тянутся к оружию. Мне всегда нравилось держать в руках высококлассные клинки, ощущать их остроту, их правильность. За их красотой часто исчезает понимание, что сделаны они на самом деле, чтобы лишать жизни живых существ, — что же, если жизнь такова… В последнее время я стал часто думать о том, что делается у колонистов — давно уже не доходили вести о государстве Карас — живы они или погибли и что там с вторжением, — жизнь у гномов течет тихо и мирно.

— Бабакан, слушай, а что там происходит у колонистов, мы давно что-то не слышали ничего о них.

Бабакан обернулся ко мне, споткнулся, выругался, потом ответил:

— Чего это вдруг тебя заинтересовали эти людишки? Неужто тянет к ним? Мне казалось, тебе твоей эльфийки хватает! Как с гор спускаемся, так ты и бежишь к ней, прямо-таки спятил. Дождешься, выпьет она из тебя жизненную силу, будешь такой же, как эльфы, худой и злобный. То ли дело я — справный мужчина, есть за что бабе подержаться!