Хоббит, или Туда и обратно - Джон Рональд Руэл Толкин
Усталость быстро покинула его в этом доме, и он с утра до вечера много шутил и плясал с Эльфами долины. Но даже эта местность не могла удержать его надолго, и он постоянно думал о своем доме. Поэтому уже через неделю он простился с Эльрондом и, одарив его такими дарами, какие тот согласился принять, выехал вместе с Гандальфом.
Они еще не успели покинуть долину, когда небо впереди, на западе, потемнело, и навстречу им примчался ветер с дождем.
— Вот весело в мае! — сказал Бильбо, пока дождь бил ему в лицо. — Но мы отвернулись от легенд, и наш путь ведет домой. Я думаю, это первый привет оттуда.
— Но путь еще далекий, — заметил Гандальф,
— Зато последний, — отозвался Бильбо.
Они приблизились к реке, отмечавшей крайний предел Диких Стран, и к броду под крутым берегом, о котором вы, может быть, помните. Река вздулась, — и от таяния снегов с приближением лета, и от целодневного дождя; но они переправились, хотя это было нелегко, и с приближением вечера начали последний этап своего пути.
Он был почти таким же, как и в начале, только отряд на этот раз был меньше и молчаливее; и на этот раз не было Троллей. На каждом отрезке пути Бильбо вспоминал речи и события, какие были год назад, — а ему казалось, что прошло уже лет десять, — так что он быстро нашел то место, где пони упал в воду, а они свернули в сторону, навстречу неприятному приключению с Томом, Бертом и Биллом.
Невдалеке от дороги они отыскали зарытое ими золото Троллей, так никем и не тронутое. — Того, что у меня есть, мне хватит до конца жизни, — сказал Бильбо, когда они выкопали его. — Возьмите его лучше вы, Гандальф. Я думаю, вы сможете найти ему применение.
— Конечно, смогу, — ответил кудесник. — Но поделимся пополам! Быть может, оно окажется вам нужнее, чем вы думаете.
Итак, они завязали золото в сумки и навьючили на пони, которым это совсем не понравилось. После этого им пришлось двигаться медленнее, так как теперь они почти все время шли пешком. Но местность была зеленая, и всюду было много травы, по которой Хоббит ступал с удовольствием. Он утирал себе лицо красным шелковым платком, — нет! у него не осталось больше ни одного из своих, этот он занял у Эльронда, — потому что июнь уже привел с собою лето, и дни были снова яркими и жаркими.
Так как всему бывает конец, даже этой повести, то настал и такой день, когда Бильбо увидел места, где родился и вырос, где холмы и деревья были ему знакомы, как свои пять пальцев. Поднявшись на возвышенность, он увидел вдали свой родной Холм. Тогда он остановился и произнес:
— Далеки были мои пути: по полям и под деревьями, по горам и в подземельях, среди цветов и среди снегов. Но благословенны пути, приведшие меня домой, и счастливы глаза, видящие знакомую реку, и холмы, и деревья!
Гандальф пристально взглянул на него. — Дорогой мой Бильбо! — сказал он. — В вас есть что-то новое! Вы уже совсем не тот Хоббит, каким были раньше!
И они перешли мост, и миновали мельницу на реке, и вернулись прямо к двери Бильбо.
— Ой-ой! Что здесь творится? — вскричал он. А там была великая сумятица, и у двери теснилось много всякого народа, — почтенного, и малопочтенного, и многие входили и выходили, и даже не вытирали ног о коврик, как с неудовольствием отметил Бильбо. Если он удивился, то они удивились еще больше. Он прибыл в самый разгар аукциона! На двери висело объявление, написанное большими черными и красными буквами и гласившее, что «22 июня состоится распродажа имущества покойного Бильбо Баггинса из Тупика на Холме в Хоббитоне». Распродажа началась ровно в десять, а теперь было уже за полдень, и большинство вещей было уже продано, — то задаром, то за ломаный грош, как часто случается на аукционах. Родичи Бильбо, Саквилль-Баггинсы, усердно мерили шагами его комнаты, чтобы посмотреть, как разместится там их мебель. Словом, Бильбо был сочтен покойником, и не все обрадовались, когда это предположение оказалось ложным.
Возвращение Бильбо Баггинса наделало много шуму на Холме, и за Холмом, и по ту сторону Воды; это чудо было гораздо больше, чем девятидневным. Всяческие осложнения тянулись годами, и много времени прошло, пока его снова признали, наконец, живым. Особенно трудно было убедить в этом тех, кто сделал на аукционе выгодное приобретение; и в конце концов Бильбо был вынужден, для скорости, скупить обратно множество своих вещей. Многие из его серебряных ложечек исчезли — таинственно и безвозвратно. Лично он подозревал в этом Саквилль-Баггинсов; они же, со своей стороны, никак не соглашались признать вернувшегося Баггинса настоящим и с тех пор вовсе перестали с ним разговаривать. Им очень и очень хотелось поселиться в его славной, уютной норке!
Впрочем, Бильбо вскоре увидел, что потерял нечто большее, чем ложечки, — он потерял свою репутацию! Правда, он навсегда остался другом Эльфов, и его очень уважали Карлики, кудесники и прочий подобный народ; но окружающие уважали его теперь гораздо меньше. Действительно, все окрестные Хоббиты считали его «чудаком», исключение составляли только племянники и племянницы со стороны Туков, да и те не встречали у старших одобрения своей дружбы с ним.
Странно сказать, но ему все это было безразлично. Он был совершенно доволен; и шум чайника на очаге всегда казался ему теперь более музыкальным, чем бывал до дня Нежданного Чаепития. Свой меч он повесил над камином, а кольчугу — на подставке в холле (пока не отдал ее на хранение в Музей). Свое серебро и золото он истратил на подарки, то полезные, то экстравагантные, — чем до некоторой степени объясняется любовь племянников и племянниц к нему. Волшебное же кольцо он хранил в строгой тайне и использовал, главным образом, в случаях, когда к нему приходили неприятные ему посетители.
Он стал сочинять стихи и часто гостил у Эльфов; и хотя многие из соседей покачивали головами, показывали себе на лоб и говорили: «Бедный старый Бильбо», — и лишь немногие верили его рассказам, но он оставался очень счастливым до конца своих дней, — а они были необычайно долгими.
В один осенний вечер, несколько лет спустя, Бильбо сидел в своем кабинете и писал мемуары, — он хотел назвать их «Туда и обратно, путешествие одного Хоббита», — когда у двери раздался звонок. Это были Гандальф и Карлик, и Карликом был Балин.
— Войдите! Войдите! — вскричал Бильбо, и вскоре они
