Время перемен. Том 2 (СИ) - Кураев Анвар

Через пару мгновений все пятеро выстроились внутри хижины, готовые зарубить любого, кто сунется в дверь, но дураков среди Красных не оказалось. Тром увидел порез на щеке у одного из бойцов.

— Покажи, — он повернул голову раненого к тусклому свету, идущему от двери, — Сбрось щит и приложи к ней повязку. Такая будет долго запекаться.

Потом он подошёл к маленькому окошку и посмотрел на улицу:

— Они прорвались, вождь. Надеюсь, Йона успели предупредить.

Красных было много. Люди Медного в беспорядке убегали, не в силах противостоять такому количеству, а нападающие стекались к «Русалке». У некоторых были факелы в руках, другие сваливали к стенам кабака тюки сена. Кабак стоял посреди широкой улицы, шагов двадцать в поперечнике, и, когда на неё с двух сторон повалили люди Медного, высыпая из подворотен, как встревоженные муравьи, Красные ощетинились клинками. У Медных в руках тоже были тесаки, топорики, и — о чудо — длинные палки с рыбацким багром на конце, или просто заострённые вверху. Но сначала в Красных полетели камни. С полминуты их закидывали, расшибая головы в кровь, увеча и убивая. Несколько человек уже лежали бездыханными на земле. И тут Красные ринулись на одну из толп Медных. Люди сшиблись. Сразу же послышались крики боли. Вторая орава Медных зажала Красных с другой стороны. Трому казалось, что Медных всё же больше, и, хоть потери с обеих сторон были велики, Медные всё же начали одолевать. Марк стоял рядом и холодно взирал на бойню.

Когда Красные дрогнули, и самые трусливые принялись удирать — беспорядочно, как попало выбирая путь, здоровяк приказал:

— Закрываем тот же проход, но с обратной стороны.

Вождь знал, как бить врага: все те, кто в панике забегал в их подворотню, не ожидали, что и здесь их встретят, но отнюдь не тепло. Они натыкались на строй и падали под ударами топоров. Когда появлялась свободная секунда, горцы отшвыривали трупы за спины, подальше, чтоб не мешали рубить новых. В их мышеловку попалось восемь человек, когда в проход заглянул головорез Йона и сразу узнал горцев.

— Живы, все пятеро! Заколдованная банда, клянусь своими орехами!

Следом заглянул сам Йон:

— Как повоевали?

— Да я вчера с бабой в постели и то больше умаялся, — смеясь, ответил Олаф, — У тебя как?

— Двоих ранило, остальные целы. Мы не лезли в первые ряды.

— Не предъявят тебе?

— Пусть попробуют. Все предъявы разобьются о кучу трупов, что вы тут оставили. У остальных плохо. Половина из тех, кто сторожил Красных вместе с вами, убиты. Думал было, вас тоже прирезали. Растолкуй, каким раком вы умудряетесь выскользнуть из любой задницы?

Моряк указал на вождя длинным окровавленным ножом:

— Вот этот человек и его полянка, что возле леса, творят чудеса. Приходи завтра утром и посмотри.

…

С утра, когда молодой перст вдоволь насмотрелся на занятия горцев и все отправились отдыхать, у входа в «Глиняные сиськи» их ждали ещё пятеро. Слухи расползались очень быстро, и люди желали присоединиться к такому удачливому персту. Банда и так уже насчитывала шестнадцать человек. Ещё пятеро делали её вдвое больше обычной.

Тром услышал голос одного из новичков, что бились вчера бок о бок с ним, доносящийся из общего зала:

— Я тебе говорю, только вот эта царапина на щеке, и всё! Больше ни у кого, ничего! Мы двадцать пять человек укокошили! Марк лютый махаловец! Уж если дело к драке, лучше не сыскать!

Из-за раны бойца освободили от занятий, и сейчас он пил, закусывая колбасой, а вокруг сидели несколько человек и внимали его рассказу. Тром подошёл и понюхал его пиво: разбавленное, как и положено. Он кивнул раненому и поднялся в свою комнату. В углу, где раньше спал Жила, валялись две кучи трофеев, что удалось собрать с тех двадцати пяти трупов после вчерашней битвы. В комнату вошли Марк и Йон.

— Вот, — указал вождь на трофеи, — Мы уже разделили на своё и ваше.

— Это потом, — махнул рукой перст, — Угрюмыч разберётся. Будет ответка Красным, и Медный сунет меня в самое пекло. Как бы нам не оказаться среди мертвецов?

— Скажи, что ты готов сделать всю грязную работу, но попроси его нападать по твоему плану. Предложи всё золото своей банды, все трофеи, но уговори, — вождь задумался на секунду, — И пусть Три Навоза найдёт того, кто хорошо рисует…

…

Йон уговорил Медного, пообещав ему всю добычу банды. По замыслу, его парням предстояло убивать больше всех, и атаман соблазнился на такую богатую добычу. Закипела работа: пока остальные банды их района зализывали раны, людям Йона подбирали доспехи, щиты, луки, учили обращаться с ними, учили держать строй и работать сообща. Тром натерпелся лиха с этими идиотами — они были не чета горным воинам, но, каждый раз, когда горец срывался на любого из них, понося его последними словами, или награждая оплеухой, Марк вмешивался и снова и снова говорил ему, что люди эти не учились воевать с детства, что они узнали про построение и надели броню лишь пару дней назад, и нужно проявлять терпение. Тром слушал вождя, успокаивался, и всё начиналось заново. Через неделю, когда это стадо уже отдалённо напоминало отряд бойцов, к ним присоединились другие банды. Марк не думал учить их так же хорошо, хотел только подобрать всем шлемы и раздать мантелёты, которые по плану предстояло использовать в оцеплении.

За три дня до назначенного срока Йон разрешил всем отдохнуть, и сейчас горцы неспеша топали в корчму «Три кабана», зная, что Кривая Эльза не откажет им ни в еде, ни в иных удовольствиях, а её шлюхи, помня про то, что они сделали с Гнильцом, всегда дадут бесплатно.

У входа судачили трое крепких ребят:

— Картинка этот не жмот, говорю вам. Взять хотя бы кабак вот этот — это он тут всё так обставил. Если его шлюхи так хорошо гребут монеты, что уж о бойцах говорить?

— Слыхал, он не терял бойцов, кроме той стычки со Жжёным…

— Это да, бойцов он бережёт, самая большая банда у него на районе.

— Думаешь, Медный правой рукой его сделает?

— Ясен-красен, чего бы нет? Крысиных движений за ним никаких, братва уважает.

Краем глаза один увидел горцев и шепнул остальным. Все трое повернулись к ним, приветствуя кто как. От этого внимания Трому вспомнились те почёт и уважение на родине, которые выказывал ему каждый встречный.

Кривая Эльза уже ждала их, кутаясь в новую шаль. Волосы её, не в пример обыкновению, были отмыты и расчёсаны, одежда сияла чистотой, и Тром подумал, что, коли не кривое плечо, она была бы не так уж и дурна.

— Какие ходят слухи? — спросил Марк, протягивая ей кошелёк.

— Ты что-то хочешь у меня купить?

— Нет, это подарок за твои чуткие уши. Они уже послужили нам добром. Так что ещё слышно?

— Все вокруг говорят про Йона. Ещё Косынки, кажется, думают свести с нами счёты. Но пока они ждут, чем закончится наша свора с Красными.

— Почему не нападают сейчас?

— Может, ждут момента, может, боятся соседей с другой стороны, не знаю. Сдаётся мне, всё одно, кинутся, когда мы ослабнем.

— Почему? Какой толк?

— Жадность. Все эти атаманы так и смотрят, как бы отщипнуть друг от друга кусок побольше. Медный, Слепой Джон, Чёрный Паук — все они борются одновременно со своим страхом и жадностью. Что перевесит сегодня, или завтра, известно одним богам.

— И каким ты молишься?

— Никаким. Молилась Троим в детстве, пока родителей не убили, а потом поняла, что от торговли собственной щелью гораздо больше толку, чем от молитв.

…

Облаву устроили рано утром. Воины Йона, которыми почти всё время командовал Марк, пошли первыми, и встретили лишь нескольких Красных в узких переулках. На улицах пошире вождь выставил вперёд людей с мантелётами. Они оцепляли дом за домом — сначала обставляли все подходы, потом воины со щитами наперевес становились напротив окон и дверей, и только после этого Йон-под-картинкой стучался и предлагал тем, кто внутри, выйти без оружия. Большинство так и поступали, после Олаф и Тром обыскивали дом, забирали ножи и прочее и проверяли, не спрятался ли кто в укромном уголке. Прорваться попытались лишь двое: одного зарубил Тром, а второго бойцы Йона оттеснили щитами к стене и забили насмерть.