Анна Клименко - Век золотых роз

«Ну, и что с того? Мерхат и Мерхат. Какая разница, кто это был? Его давно уже нет под небесами Эртинойса, ну так и оставь прошлое прошлому».

И Шезра, досадуя, лег спать.

Через час, сбив набок простыню и крутясь в постели юлой, синх понял, что не заснет, пока не выяснит, кем был прежний владелец зеркала.

«Все как мальчишка, – недовольно подумал Шезра, – любопытство до добра не доведет».

И, махнув рукой на сон и на мягкую постель, синх выволок на стол главную книгу Храма, в которой чуть ли не с начала времен были записаны все, кто жил в кольце неприступных стен.

…Искомое имя нашлось довольно быстро. На пятидесятой странице фолианта в руку толщиной.

«Мерхат, – гласила запись, – Верховный жрец Храма Шейниры, рожденный в году 580-м от начала времен. И была ему дана власть узрить царство Шейниры, и был дар явить это царство другим посвященным…»

– Любопытно, – пробурчал Шезра, – как это у него получилось?

«А покидая Эртинойс, сей достойный слуга нашей Матери, по слухам, изыскал способ миновать ожерелье Проклятых душ, и по сей день свободный дух его парит над небом Эртинойса, возможно, став чем-то другим, нежели просто дух».

Шезра усмехнулся и захлопнул книгу, отчего та возмущенно выплюнула едкое облако пыли.

– Умели же сочинять! – Старый синх потрогал бронзовую раму, покачал головой.

Так вот почему имя Мерхат казалось знакомым… Наверняка в детстве щедро кормили легендами про то, как самый обычный синх стал свободным не-духом.

А кем же ему тогда стать?

Шезра посмотрел в зеркало, словно оно могло дать ответ. Из глубины на него взирал коричневокожий старик с красными глазами, с шелушащимися на щеках полосами.

«Стар ты, Шезра, очень стар. А кто займет твое место, когда и ты покинешь Эртинойс?»

На душе стало горько. И больно.

– А главное, куда ты отправишься, Шезра? Кто из отцов-покровителей приютит тебя, Отступника?

Синх так и подскочил на стуле. Затем крутнулся на месте, озираясь… Но нет. Похоже, в спальне не было никого, кроме него.

«И свободного духа Мерхата?!!»

– Ты кто? – прохрипел Шезра.

На всякий случай он одной рукой приоткрыл ящик стола и нащупал стилет.

Но ответа не последовало. Только зеркальная поверхность затуманилась, подернулась рябью. Вереница бронзовых синхов дрогнула и ожила; маленькие фигурки зашевелились и начали медленно переставлять блестящие в огоньках свечей ножки.

«Пресветлый Фэнтар», – только и успел подумать Шезра.

Колени подогнулись, он вновь опустился на стул, уже не выпуская из пальцев оружия. А в зеркале, там, где до этого было сморщенное лицо старика, оживала далекая, но знакомая картина – городской рынок в несуществующем городе синхов.

Это было так давно! Ведь если подсчитать, полтора столетия минуло с тех пор, как Верховный жрец Храма предал свою богиню, тем самым перекрыв ей путь в Эртинойс. Полтораста лет унижения народа синхов, полтораста лет добровольного изгнания. И не нашлось ни одного синха, который бы объединил разрозненные гнезда, который бы объяснил, что каждый смертный приходит в Эртинойс свободным, что не бог-покровитель есть первопричина существования народа, что синхи могут вполне обходиться без жертв, приносимых Темной Матери.

Опустели города, утонули в жадной зелени южных лесов. А те, чьи души считались проклятыми, отправились скитаться по Эртинойсу в надежде отыскать новые земли, где молитвы их достигали бы слуха Шейнины.

…Шезра стоял посреди шумного городского рынка и не верил собственным глазам. Последний раз он был в подобном месте еще с матерью, благородной синхой; тогда… тогда его кожа была молода, как только что проклюнувшиеся из почек листья, полоски черны, а белизне зубов позавидовал бы хищный леопард. И, если уж вспоминать – Шезра недолго пробыл со своей семьей. Шейнира слишком хорошо слышала его молитвы, и молоденького синха отправили в Храм послушником. А там – несколько лет усердного труда и молитв, принятие сперва посвящения, затем титула жреца низшей ступени.

И вот снова стоит он, уже глубокий старец, на площади. Вокруг прохаживаются мужчины, торопливо снуют рабы-ийлуры, гремя цепями, мелькают женщины, чьи тела скрыты под черными покрывалами, – ни одна синха не покажет свои полосы незнакомцу…

Впереди ночным мотыльком затрепетало черное одеяние, обильно шитое серебром. И Шезра – сам не зная, что на него нашло, – вдруг осознал, что должен следовать за незнакомкой. Мысль эта словно бы и не принадлежала ему, она пришла откуда-то извне, словно нашептанная самой Шейнирой. И синх пошел вперед, не замечая ничего вокруг, не сводя глаз с трепещущего на ветру покрывала.

«Куда она так спешит? – думал он. – И почему я следую за ней?»

А сам, как говорится, нутром чуял: там, куда торопится незнакомка, его ждет нечто важное. Настолько, что стоит сбить в кровь старые ноги, но увидеть и услышать.

Тем временем синха мелькнула между рядами балаганов, где торговали благовониями, свернула в оружейный ряд и, не обращая внимания на великолепные стилеты с резными рукоятками, нырнула в крайний, самый невзрачный шатер.

Шезра подождал-подождал и скользнул следом. Яркий свет дня мгновенно сменился мраком, завернутым в сизый дымок курильницы. Синх огляделся: за прилавком было пусто, и также пусто оказалось там, где обычно торговцы выставляют товар.

«Значит, ловушка?!!»

В первое мгновение он испугался, но не за себя – за неизвестную синху в богатом покрывале. Нащупал стилет на поясе, хотя – ах, зачем ему глупая железка? Ведь он неведомо как очутился в том времени, когда Шейнира еще пребывает в силе, заманивая все новые и новые души в свое кровавое ожерелье. Сомнительная честь для синха, особенно если учитывать, что каждый новый рубин – кровь, обман, предательство…

Шезра сцепил на груди пальцы рук, произнес ритуальные слова – и ощутил себя наполненным Ее силой. Затем осторожно заглянул за прилавок, убедился, что никто не прячется за шаткой деревянной панелью, и осторожно отодвинул занавес, отделяющий торговую часть балагана от той, где рачительный хозяин складывал только что доставленный товар.

Синха оказалась там, сидела на хромоногом табурете. Напротив, положив сомкнутые руки на стол, замер синх в черном жреческом одеянии с глубоким капюшоном. Только желтые глаза поблескивали в полумраке.

– Значит, ты пришла нанять меня? – услышал Шезра. – Что ж… насколько мне известно, это не нарушает правил. Каждый, кто пожелает, может нанять то, чем я стал. И что же я должен сделать?

– Укажи правильный путь, – прошелестела синха, и голос ее показался Шезре удивительно знакомым. До дрожи в коленках.