Инна Живетьева - Орлиная гора

Глава 15

   Жизнь королевского порученца не стоит на месте, даже когда расследуют дело побратима. Вызвали пару раз на допрос, вымотали душу, заставляя вновь и вновь вспоминать молчаливый Митькин крик: «Не стреляй!!!»

   Спрашивали и о Марке. Но что Темка мог сказать? Да, почти год жили в одной палатке, делили хлеб. Почти не разговаривали. Прав был Марк тем холодным весенним днем, когда показал иссеченную спину: ничегошеньки не знает о нем Темка. Если быть честным перед самим собой, то княжич впервые толком задумался: чем на самом деле жил Марк, во что верил? Порой Темка жалел, что ему пришлось узнать позорную тайну – признание Марка еще больше все усложнило. Казалось бы, можно со спокойной совестью относиться к байстрюку с презрением, но не получалось. За что презирать-то? Что безроден? Так Темка же не князь Крох, чтобы считать, что честь приходит лишь с титулом. Что обманул? Интересно было бы посмотреть, как Марик будет трепаться налево и направо о семейном позоре. Нож обманом оставил, это да. Но потом вернул. Неприязнь, вина (хотя – за что?!), невольное восхищение тем, как держался Марк перед казнью, спутались в такой клубок, что и не размотать. В конце концов Темка махнул рукой: как будет, так будет.

   Дни шли; помост для казни не разбирали. Княжич Торн мотался с поручениями и только коротко узнавал о происходящем. Митьку допрашивают каждый день. Кажется, его положение смягчилось. Даже в свите короля о княжиче Дине кое-кто отзывался без презрения. Допрашивали и Марка. Вскоре они оба оказались в дворцовых покоях, а в той комнатушке – Фалький Ледней.

   Как-то Темка видел отца Фалька. Говорили, князь возмущался: мол, нет и не было в роду Леднеев предателей, бронзовая лента не замарана грязью; как король может верить тем, кто опозорил геральдическое золото? Но Эдвин не просто верил – он собирал факты.

   Фальк присел на край стула, выпрямил спину. Капитан Святослав Радан устраивался неторопливо: разложил бумагу, достал перья, подкрутил огонек в лампе. В этом спокойствии княжичу чудилась надежда. Он уже десяток раз описал тот злополучный день, когда ездил в сторону Орлиной горы. Не было ничего! Не было! Уже в ту минуту, когда смолкли голоса и деревья прикрыли спину – Фальк подумал с ожесточением: ничего не было. Просто дурной сон. Ведь ошибся-то в мелочи, свернул не туда. Так легко представить, что тропа не разбежалась на две и королевский порученец поехал прямо. Матерь-заступница, такая ерунда! Не пускать же из-за нее всю жизнь под откос? Досадная случайность. А ведь если кто узнает – конец! И геральдическая бронза не спасет. Из-за дурацкой тропинки! Нет уж, не было ничего! Фальк так страстно убеждал сам себя, что поверил. Осталось заставить поверить в это барона Святослава.

   Капитан задумчиво посмотрел на кончик пера, поднеся его близко к лампе. Не понравилось, взял следующее. Фальк чуть улыбнулся, показывая, что согласен с бароном: да, трудно сразу найти подходящее. И то, что капитан не одернул, а принял эту улыбку, еще больше обнадежило.

   – Ну что, король ознакомился с материалами допроса, – перо легло поверх чистого листа.

   Надежда заставила Фалька приподняться со стула. Несомненно, король поверил ему, наследнику верного рода, а не какому-то шакаленку предателя.

   Барон доброжелательно кивнул этому радостному ожиданию.

   – Да, король ознакомился и отдал приказ. Если на сегодняшнем допросе княжич Фалький Ледней не покажет ничего нового, то передать его в руки палача.

   Свет померк, точно капитан резко накрыл лампу черной тряпкой. В этой темноте Фальк услышал собственный, срывающийся на тонкие взвизги, голос:

   – Нет! Ничего не было! Не было!

   – Конвой! – оглушил громовой выкрик.

   Жесткие руки ухватили княжича за плечи, заставляя подняться. Фальк рванулся к столу – он снова видел освещенного лампой барона и перо, лежащее в ожидание:

   – Ну не было!!!

   Капитан наблюдал с насмешливым любопытством, и у Фалька все обмякло внутри. Он вышел, подталкиваемый конвоирами. Происходящее казалось нелепостью: он, Ледней, княжич бронзового рода, должен был покорить короля своей преданностью и беззаветным служением, заслужить высокую оценку умом и хитростью, стать доверенным лицом Эдвина. А вместо этого его отдают палачу! Из-за какой-то дурацкой тропинки!

   Вышли из дворцовых покоев. Фальк едва видел, куда его ведут. Заметил лишь, что потолок над головой сменился вечерним темным небом. Поворот, еще. Какие-то голоса. Снова поворот. Фальк вздрогнул: торопливо пересекающий двор человек добавил нереальности происходящему. Маркий Крох, все в том же мундире порученца. Почему он тут? Создатель! Шакаленка должны были казнить! Должны были! Но сын предателя остался жив, а Фалька ведут на допрос. Это же несправедливо, Создатель! Какое сосредоточенное лицо у этого прилипалы, понимает, куда ведут княжича Леднея. Сам там был. Фальк вспомнил, как зачитывали перед несостоявшейся казнью приказ, как мурлыкало в душе от радости: ничего не было, вот он – изменник. Но одна минута – и все переменилось. Будь проклят Эмитрий Дин! Шакал и сын шакала!

   Дверь, обитая понизу войлоком, отошла. Упал на порог свет, приглашая шагнуть внутрь. Фальк попятился, и конвоир толкнул его в спину.

   – Ба! – удивился человек с таким неприметным лицом, что княжич не мог его вспомнить. – А королевские порученцы стали у нас частыми гостями.

   – Мастер, звали? – кто-то ввалился следом, толкнув Фалька еще ближе к низкому темному столу.

   – Звал. Вона, погляди.

   Молодой парень приветливо кивнул конвоирам и окинул взглядом княжича. Мороз прошел по коже: так оценивающе смотрит барышник на теленка.

   – Работу привалили, – палач неторопливо снимал рубаху. – Хотя, думаю, с этим-то возни меньше будет. Ишь, уже скорчил морду в куриную гузку. Тот, вспомни, щипцы калю, а он только губы кривит.

   – Да уж! Вы, мастер, когда ему ножичком по ребрам прошлись, точно, думал, орать будет. А молчал. Хорош был, сопляк! Этот не сдюжит.

   Фальк затравленно оглянулся. В комнате было все, о чем говорили палач с подручным: щипцы – от маленьких до огромных, ножи со сверкающими лезвиями, огонь в жаровне. Даже больше: плети, толстые иглы, колодки и дыба. Вот только не Маркия Кроха – Фалька ждала пытка. И так явственно представилось, как пышет жаром от раскаленного железа, что княжич не выдержал, бросился к конвою:

   – Подождите! Я все расскажу! Отведите меня обратно к капитану!

   – Тьфу! Ядрен корень! Зря только раздевался! – плюнул палач.