Игорь Вагант - Монастырь

Повитухи уверяли, что в утробе – мальчик, и Теодрик принял тяжкое решение. Живот Мугайн кое-как зашили, но спустя пару дней она отошла в мир иной. Теодрик плакал, держа ее за руку, а потом отправился заливать горе вином.

Жен после этого у Теодрика не было, только какие-то бабы, и все, как на подбор, *censored*. Каждая стремилась хоть что-то с него поиметь, обнаруживая характер жадный и стервозный. Детей от них он не признавал, за исключением Илидира, родившегося два года спустя, да и то только потому, что мать его тоже умерла. Илидир рос щупленьким и тихим мальчишкой, обнаруживая склонность скорее к книжкам, чем к мечу.

Тем временем Луайне домыла своего господина, помогла выбраться из купели и одеться. В качестве благодарности он ласково пошлепал ее по заду; Луайне склонилась в поклоне и поцеловала ему руку, затем принялась одеваться сама.

Снаружи послышался невнятный говор. Кто-то спорил и звякал оружием.

– Эй, что там? – крикнул Теодрик.

В шатер скользнул Гунрих.

– Там Киннир, – доложился он, – говорит, дело срочное.

Герцог кивнул.

Киннир был его сотником, крупным рыжеволосым мужчиной с лицом, изъеденным оспой.

– Плохи дела, ваше высочество, – без предисловий выдал он, лишь мельком глянув на одевающуюся в углу Луайне. Теодрик вопросительно поднял голову.

– Сигеберт меньше, чем в одном дне хода отсюда. Уже к вечеру может быть здесь. Разведчики говорят, семь тысяч пехоты и полторы тысячи всадников.

– Врут, – буркнул Теодрик, – откуда так много? Отправляй заново, других. Надо перепроверить.

– Проверили уже. – Киннир задумчиво пожевал губу. – Там много орденцев.

– Плевать. У меня четыре с половиной тысячи пехоты и триста рыцарей, у Беорна – две и двести. Итого: семь тысяч солдат у нас против восьми с половиной у него. А по пехоте почти поровну. Здесь с одной стороны болото, с другой – лес. Он тут не развернется со своей конницей, так что невелико преимущество.

Киннир с сомнением покачал головой, но ничего не ответил.

– Труби сбор, – закончил герцог, – пусть готовятся.

– Они к ночи здесь будут, – с сомнением произнес Киннир.

– Вот и хорошо. Ждать до завтра не будем, отдохнуть Сигеберту не дадим. Беорна ко мне позови и сам приходи. Немедленно.

Киннир кивнул и, громыхая железом, вышел из шатра. Теодрик посмотрел на слугу.

– Есть ли известия от брата Мадауга?

– Пока нет.

– Проклятье. Распорядись, чтобы на южную дорогу выслали разведчиков. Любого монашка, если увидят, сразу ко мне. И готовь доспехи.

Теодрик встал, глядя на сундук, стоявший у изголовья лежака.

«Ну, что ж, – угрюмо подумал он, – если нет, значит, обойдемся без книги».

* * *

Под Теодриком был огромный вороной жеребец по имени Танлид, что на языке Морского народа означало «Огненный». Когда его привезли, герцог слегка подивился столь несообразному имени, но возражать не стал, и только спустя некоторое время понял, что оно подходит как нельзя лучше.

Конь был адеринской породы, даже не вороной, а иссиня-черный, с длинным крупом, крепкими мускулами, широким выпуклым лбом и носом настолько тонким, что животное могло бы пить из чашки. Красавец.

Теодрик легко похлопал его по шее; жеребец благодарно пряднул ушами и с силой втянул воздух. Запах крови, звон оружия и неумолчный человеческий крик стояли над Тэлейтским лугом.

Удача клонилась на сторону герцога, хотя, наверное, Сигеберт этого пока не понимал. «Глупец, – удовлетворенно подумал Теодрик. – Мечом машет неплохо, спору нет, да только дальше собственного носа ничего не видит».

Сзади, справа и слева от него расстилалась Дубренская чаща, северным своим концом переходившая в непролазную топь. Построив войска между лесом и болотом, герцог изначально лишил Сигеберта возможности зайти к нему в тыл, а овражки и многочисленные ручьи, там и сям пересекавшие поле битвы, свели на нет преимущество короля в коннице.

Королевская пехота напирала, продавливая нестройные ряды солдат Теодрика. Последние ожесточенно сражались, как было оговорено, призывали на помощь, и шаг за шагом отступали к лесу, заманивая врага все ближе и ближе к трясине.

Теодрик усмехнулся: все шло именно так, как он и задумал.

Он взглянул на небо. Уже зажглись первые звезды, и Дубренская чаща за его спиной из зеленой превратилась в черную. Пора. Сигеберту с его холма на темном фоне леса почти не видно, что творится на лугу, а это как раз на руку. Королевские отряды уже так глубоко вклинились в строй герцогских войск, что оставалось только замкнуть кольцо.

Отряды своего брата Беорна, графа Кловис, он расположил на правом фланге, в некотором отдалении от места основной схватки. Две тысячи пехоты и двести рыцарей, к которым Теодрик присоединил свои три сотни. Более чем достаточно для того, чтобы нанести внезапный и мощный удар в спину врагу, уставшему от долгого дневного перехода. Насадить на пики, затоптать лошадиными копытами и загнать в болото.

– Когар и Кловис! – зычно гаркнул Теодрик.

Ратники, окружавшие своего господина, оживленно зашевелились, передавая клич по цепочке.

Герцог дышал полной грудью, прохладный ветерок развевал длинные волосы. Шлем с узкой прорезью для глаз он бросил на землю. Он хотел видеть, видеть все. Свой триумф, свою победу.

Привстал на стременах и выхватил меч.

– Когар и Кловис! Когар и Кловис! Слава, слава! – Солдаты потрясали оружием.

Теодрик указал мечом на врага. Воины, его храбрые воины ринулись вперед, обтекая герцога со всех сторон, как маленькая речушка обтекает огромный камень.

– Когар и Кло… – Он пошатнулся в седле, ошарашенно замолчав. Прилетевший из ниоткуда арбалетный болт чиркнул по щеке, вырвав клок кожи. Герцог провел по скуле ладонью и уставился на испачканные кровью пальцы. Стрелу выпустили с той стороны, где находились наемники Беорна. Теодрик медленно повернулся, вперив свой взор в сгущающуюся темноту.

Темнота, поначалу однообразно черная, вдруг начала меняться, мелькая пятнами и издавая звуки.

Луна выплыла из-за тучи.

Отряды под штандартами Кловиса, вытянувшись в стройную линию, наступали прямо на него. Они, и еще… Теодрик скрипнул зубами, не поверив своим глазам. Сотня, две, нет, много больше рыцарей, в сомкнутом строе, с кроваво-красным стягом Эдгаридинов.

– Корнваллис и Кловис! – раздался ответный рев из тысяч глоток, почти заглушенный топотом лошадей и лязгом оружия.

Солдаты Теодрика останавливались, оборачивались в недоумении, быстро сменявшемся чем-то похожем на панику.

– Измена! – вдруг завопил кто-то, и этот крик ураганом пронесся по Тэлейтскому лугу.