Ольга Хрипина-Головня - Колыбельная для эльфа

Суна подползла к женщине, уставившейся на нее бессмысленным взглядом. И положила ей на живот руку.

Бесполезно. Слишком страшно — что, если платой за помощь другим станет своя чудом спасенная жизнь?

Не получалось. Страх вымывал все, оставляя только желание забиться в угол и баюкать себя, убежать прочь от этого страшного места.

Улиэнь…

Суна закрутила головой, ища среди тел крылья. Увидела — сидел, прислонившись к дереву у обочины, и смотрел на нее, а из глаз медленно, но верно уходила жизнь.

Только не ты!

Амарисуна подползла к эмъену, снедаемая страхом и болью, разлившимися в сердце.

Сила толкнулась в ладони — никогда ее еще не было столько. Никогда еще нить жизни не была видна столь отчетливо. Никогда еще Суна не была готова держать ее даже ценой своей жизни.

Лицо Улиэня порозовело, он сделал слабый вздох и обмяк, как тот, кто чуть не перешагнул порог в гости к смерти, но передумал, и теперь спасается в бессознательности.

Сзади раздался крик — кричал Шенэр. Тело эльфа выгнуло дугой, распахнулись бездумные черные глаза. Перейденная грань в неведомое, холод всех холодов.

Этого Амарисуна вынести не могла. Встала, полусогнувшись, перешагнула через тело дьеши и побрела-побежала, спотыкаясь, к коню. Теряя на секунды сознание, взобралась в седло, тронула бока коня — туда, в Амэль Юрэнан, за помощью, скорее! Слишком страшно оставаться на месте.

Она вернулась с подмогой, полуживая, и смотрела, смотрела, смотрела…

Как Улиэнь, стоя на коленях возле Шенэра что-то бормочет на своем языке, в поединке с той чернотой в глазах. Снова на грани, платя собой за своих, ведь магия смерти эмъенов берет взамен у эмъена часы, дни и годы жизни. Платя, как настоящий друг. Наставник. Соратник.

Кончики пальцев знакомо покалывало — бери и черпай свою силу, страх прошел. Только поздно уже, девочка моя.

Улиэнь, почувствовав ее взгляд, обернулся. Посмотрел на нее, миг, два, три, и отвернулся, бросив:

— Цела.

Больше он не сказал ни слова.

— Мне надо было вернуться в школу. Мне надо было просить прощения. Но я не могла. Да, я повернула коня. Я спасла жизнь Улиэню. Тогда я думала, что отправившись за помощью, я потеряла тех, кого могла спасти. Я думала, что Улиэнь никогда не простит мне этого. Теперь я понимаю, что поступила правильно, приведя других Целителей. Одна бы я потеряла больше жизней, чем ушло, пока я ездила за подмогой.

Но… ведь все-таки я сбежала. Я бросила тех, кого называла друзьями.

Мне казалось, они должны были ненавидеть меня.

— А они? — Мориан подложил руки под голову и, запрокинув ее, уставился на луну. Он не хотел видеть как Амарисуна плачет. Он никогда не умел утешать.

Против ожидания, Суна не заплакала. Так, шмыгнула носом, сделала паузу, чтобы голос не дрожал, и упрямо продолжила.

— Не знаю. Я ушла в ученицы к одной из Целительниц. Я стала ценить и уважать свой дар. Я знала, что могу потерять его и больше не прикоснулась к оружию. Я тебе больше скажу — я школу стороной обходила, я уехала в другой конец Амэль Юрэнана, я была уверена, что Шенэр умер, что меня презирают.

Суна закрыла и открыла глаза.

— Где-то через луну, я встретила Танаэр. Я не могла смотреть ей в глаза, а она сказала, что они собирают отряд, чтобы искать тех, напавших, и разобраться, в чем дело.

И что им нужен Целитель. Такой как я. Единственный внутренний Целитель во всей земле.

— Ты поехала?

— Нет. Я испугалась смотреть им в глаза. Испугалась, что снова сбегу, что потеряю свою силу. Я знала, что будут раненые. И решила, что лучше помогу им здесь. Я знала, что будут убитые. И не хотела видеть, как они погибнут.

Их и привезли под покровом ночи потому, что их била судорога. Их выкручивало так, что страшно было смотреть на искажающиеся лица. А когда они распахивали бездумные, безумные глаза, в них не было ничего, кроме темноты. Такого всепоглощающего мрака, что становилось страшно до крика.

— Тьма, — коротко бросил эльф. — Видимо, Амарг проводил первые опыты со своими будущими воинами. Как они смогут контролировать тьму внутри себя. То, о чем рассказывал Аллард.

Амарисуна кивнула и опустила голову.

— Ты понимаешь? Если бы я поехала с ними — могло быть по-другому. Я не помогла им в том бою, я бросила их в другом. Кто я, как не предатель? Я пришла в школу, как только услышала о том, что произошло. Но было поздно.

Амарисуна устало уронила голову на руки. Одного она вернула сюда, в мир живых, но на сколько еще хватит ее сил? Лучше бы она поехала с ними, пусть бы ее зарубили с первого удара, пусть бы она погибла — но не так, стоя рядом с ними, невредимой!

Хриплый выдох.

Эмъен отошел от кровати с Танаэр.

Танаэр, Танаэр, всегда первая, всегда вперед.

Наверное получилось. Эльфийка задышала ровнее. Древняя магия смерти против магии смерти. Неожиданное противостояние. Вот только какой частью жизни ты за это расплатился, Улиэнь? Сколькими силами, всем здоровьем, или частью его? Своей душой, или частью ее?..

Эмен поднял глаза и словно впервые увидел Амарисуну.

— Улиэнь…

— Лучше бы ты помогла им, а не бежала, чтобы потом придти ко мне.

Суну мелко затрясло.

— Я предатель, Мориан. Я снова бросила их. Снова предала, не поехав с ними.

— Ну и чтобы ты сделала? Целила на поле боя? — резонно возразил эльф.

— Да пусть и так! Сколько времени мы упустили, пока раненых везли обратно! — яростно выкрикнула Амарисуна. И понизила голос до шепота.

— Я уехала той же ночью. Не попрощавшись, забрав только необходимое. Я сбежала в Андагриэль. Нанялась в ученицы к Ларне.

Я надеялась первое время, что Улиэнь приедет, найдет меня, и в то же время понимала, что этого не будет.

Я почти уговорила себя не вспоминать ни о чем, я думала, что я забыла, как держать в руках меч.

Суна пристально посмотрела на эльфа.

— Но я не забыла, Мориан. Ты знаешь, я просто не могла сегодня уехать, бросить тебя и Алларда. Я взяла в руки меч и словно вернулась домой, Мориан. А ведь это так страшно — отнимать у кого-то жизнь.

За деревьями позади эльфов негромко вякнула птица и послышалось недовольное ворчание ма-а.

Мориан поднялся со скамьи, потянулся и наклонил корпус к Амарисуне, уперевшись руками себе в колени.

— Ты спрашивала, что я скажу: права ты или нет.

Суна съежилась.

— Ты действительно предала их, когда сбежала во время первой битвы. Ты предала их, когда струсила, и даже не пришла пожелать удачи, когда они отправлялись во второй бой. Но ты возвращалась. Мне этого достаточно. Им, думаю, тоже.