Оксана Панкеева - Обратная сторона пути

В камере слева спали. Один или двое — при скудном освещении было плохо видно. Справа усердно отжимался от пола огромный светловолосый дикарь, а сидящая на широком двуспальном топчане девушка наблюдала за ним с боязливым интересом.

Охранники немедленно отреагировали на эту сцену скотским ржанием и похабными шуточками. Дикарю это не понравилось. Он неторопливо, с достоинством поднялся, выпрямился и сделал два шага к решетке.

Таких экземпляров Кангрему еще не доводилось видеть в этом проклятом всеми богами мире. Даже покойный дружок Мохнорылого не шел ни в какое сравнение. Во-первых, Витька со своими метр девяносто доставал этому гиганту в лучшем случае до плеча. Во-вторых, в отличие от могучего мутанта дикарь напоминал не кубик на ножках, а героя античных мифов. Пропорционально сложенная фигура, правильные черты лица, яркие синие глаза, в общем, не мужик, а погибель девичья. Даже в родном Витькином мире любая особь женского пола от четырнадцати до шестидесяти пяти при виде такого чуда задохнется и поплывет, а уж здесь-то, где просто быть здоровым — уже счастье…

Насмешники шустро отскочили подальше, словно боялись находиться близко к решетке. Кангрем вдруг поймал себя на том, что тоже инстинктивно отшатнулся, хотя и так сидел далеко от соседа, в собственной камере. Уж больно нехорошо смотрел этот дикарь. Вроде бы и не зло и даже не угрожающе, но не по себе становилось от этого тяжелого, пристального взгляда. Словно кошка, притаившись в засаде, следит за возней мышей и выбирает жертву. Невозможно угадать, в какой момент она прыгнет, но нет сомнений, что жертвы будут. Витька и сам почти почувствовал себя мышью, хотя на него молчаливый гигант даже внимания не обратил.

— Эй, вы, придурки! — донеслось от входа. — А ну перестаньте немого дразнить! Он вчера одного такого умника через решетку поймал, сломал обе руки и челюсть. Если на этот раз он решетку вынесет, вы будете отвечать! Если выживете.

Конвойные послушно удалились — бочком, по дальней стороне коридора, — протерлись спинами по Витькиной решетке и исчезли. Немой гигант едва заметно ухмыльнулся им вслед, внимательно изучил нового соседа и вернулся к своему занятию. На соседку по камере он не обращал внимания, словно ее не было вообще.

Где ж его взяли такого? Где вообще в этом голодном мире могло вырасти такое вот чудо природы, и чем оно питалось до того, как перешло на рабские харчи? Неужто и впрямь где-то в северных лесах отловили? Если он вырос в дикой природе, то вполне мог добыть себе достаточно пищи охотой, да и мышцы там же нарастил. Возможно, и не разговаривает по той же причине. Понимать человеческую речь научился, а вот говорить — поздно уже… С другой стороны, не особенно он похож на детей-маугли, слишком уж глаза умные, да и в упражнениях система просматривается. Может, все не так сложно и романтично, а родился этот феномен в тех же рабских загонах, здесь и вырос, а здоровенный такой, потому что мутация. Может, даже направленная, говорят ведь, что Повелитель с модификацией генов экспериментирует направо и налево, вон, халков вывел искусственно, почему бы этому немому и не оказаться побочным продуктом какого-нибудь опыта. Кстати, он ведь даже не мычит. Может, у него в придачу к гигантским размерам связки атрофированы, или еще чего. Ведь слышит-то нормально. А еще есть вероятность, что Повелитель начал завозить «материал» из соседнего мира, тогда отпадает вопрос, как этот самый «материал» кормился все годы своей жизни, но становится непонятно, почему он все-таки не разговаривает…

Понаблюдав еще немного за таинственным соседом и поломав голову насчет его происхождения, Витька переключился на собственные проблемы. На первый взгляд могло показаться, что ему в кои-то веки повезло, но если заглянуть в будущее хотя бы на неделю-две, становится понятно, что это лишь отсрочка. Да, «крольчатник» — заведение привилегированное, но помещенный сюда раб должен свои привилегии отрабатывать, а в то, что из него получится племенной производитель, Витька не особо верил. Хотя бы потому, что он не животное — тупо крыть каждую приведенную к нему женщину, да еще и на виду у соседей. Даже если стиснуть зубы и сказать себе, что для выживания любой способ хорош, это еще большой вопрос — получится ли у него что-нибудь в такой обстановке. По всему выходит, что через неделю-другую хозяева убедятся в его бесполезности и выкинут бракованный экземпляр, чтобы не занимал место и харчи не переводил зазря. Хорошо если в рабочую бригаду, а могут и в «кормушку»… Была бы хоть надежда, что его найдут и спасут, стоило бы потянуть время, а так — откуда помощи ждать? Родная лавочка оформит несчастный случай на работе, и даже искать не станут, некому уже искать, все эвакуировались. Даже извещение послать будет некуда, ведь у него никого нет и никому он не нужен, кроме Дэна, да еще нескольких приятелей. Даже если Дэн его разыщет и убедится, что друг Витька жив и ждет помощи, — что он сможет сделать? В лавочке его просто пошлют или предложат самому придумать способ вытащить пропавшего агента из рабских загонов Повелителя. И винить их не в чем — ну какой самоубийца рискнет штурмовать Первый Оазис при живом Повелителе? Даже Мафеевы приятели, могущественные маги, не рискнут. Разве что как раз за эту несчастную неделю успеют свой хитрый план провернуть, но это будет уж совсем запредельное везение, и не Витьке Кангрему на него рассчитывать…

В храме по-прежнему царили пустота и пыль, только все тот же служитель с метелкой безуспешно пытался с ними бороться, оживляя своей сгорбленной фигурой безлюдный зал и перегоняя пыль с места на место. На этот раз он стоял к Харгану лицом, и непродуктивность его усилий стала понятна: бедолага был слеп. Харган осторожно, стараясь не топать и не шуршать, приблизился к алтарю и опустился на колени. Статуэтка мелко дрожала в его руке, когда он тянулся к пустой выемке в камне, из которой всего полтора цикла назад лихо выдернул изображение мстительной богини, не задумываясь о последствиях.

— Вот, — неловко произнес он, установив фигурку на место. — Я вернул ее. Теперь ты поговоришь со мной? Ты что-нибудь мне ответишь?

Его голос дрожал, словно у плачущего человека. Будь он человеком и имей он слезные железы, как все люди, наверное, в самом деле заплакал бы.

— Ты уверен, что хочешь услышать мои слова, приготовленные для тебя?

Знакомая женщина в зеленом платке словно соткалась из танцующих в лучах света пылинок и грациозно опустилась на алтарную плиту, вытянув одну ногу и поджав другую.

— Что бы ты ни сказала, я хотя бы буду знать, что ты слышишь меня, — прошептал Харган, чувствуя, как третьи веки вдруг судорожно заморгали, словно пытались скорей увлажнить пересохшие глаза.