Роберт Асприн - Варторн: Воскрешение

Ксинк поднял на нее свои синие, с золотыми крапинками глаза.

Издалека Пролт едва разглядела свежую могилу среди высокой травы. Тут пока был только временный знак — доска с наспех нацарапанным именем Хонниса, воткнутая прямо в землю. Через некоторое время поставят более достойный его красивый каменный памятник.

Доска была вырезана из можжевельника — это название само всплыло из памяти, вытащив за собой воспоминания о Драл Блидсте, лесопильном городке ее детства.

Ей казалось, что ее наставник и не захотел бы ничего, кроме этой простой деревяшки. Хоннис придерживался прямолинейной некорректности так, словно это была религия. Он ненавидел ложную сентиментальность. Если бы он оказался здесь живой, то наверняка с презрением высмеял бы саму идею памятника его жизни. Да, он мог бы высмеять даже проливающих слезы, ничуть не задумываясь о чувствах других людей.

Пролт очень не хватало его.

Могила находилась среди густых неухоженных зарослей, окружающих жилые корпуса посреди городка. Деревья здесь уже поддались велению осени и печально роняли иссохшие листья. Правильное место для могилы мэтра Хонниса, тем более что отсюда видно круглое окно его квартиры, — высоко вверху толстые стекла отражали приглушенный облаками полуденный свет.

— Бездельники, — проворчал Мерр у нее за спиной.

Квартира теперь опустела. Вещи Хонниса, как всегда бывает с личными вещами, казались просто мусором посторонним, не знающим, как и где они вплелись в круговорот чужой жизни. Хоннис прожил невероятно много лет, но имущества накопил совсем мало. Его главным богатством были бумаги. Пергаменты. Свитки. Документы, трактаты, ученые сочинения со всего Перешейка. Это частное собрание было бесценно, и он завещал его архиву Университета.

— Пустозвоны, — не унимался Мерр.

Пролт обернулась и увидела, что он относит свои слова не к ней и Ксинку. Мерр сурово глядел на студентов, идущих по дорожкам. Кто на занятия, кто домой — целое войско фигур, облаченных в мантии. Вот что вызвало недовольство Мерра!

— Вы думаете, они все должны бросить учебу и идти на войну? — сказала Пролт. Они с Ксинком уже переоделись в дорожные костюмы. Очень странно она чувствовала себя без мантии.

Мерр с чрезвычайной неохотой согласился на небольшую задержку. Лошади — его собственная и приготовленная для Пролт — ждали на краю городка. Им еще нужно было наведаться в конюшни и взять третью лошадь, для Ксинка.

— Молодые тела, — сказал Мерр. — Здоровые сердца. Они могли бы отлично научиться держать в руках мечи, как сейчас удерживают в головах пыльную кучу слов. Напрасная растрата сил!

Ксинк было шагнул к нему, явно забыв, что драться не следует. Но легкого взмаха руки Пролт хватило, чтобы остановить его. Какую власть она обрела над ним! Она бесстрастно посмотрела на грубое лицо Мерра. Улыбка, не имевшая ничего общего с радостью, тронула ее губы. Для нее теперь были доступны эмоции, которых она никогда прежде не испытывала: презрение, уверенность в своей правоте. Она заслужила право на них.

— Значит, единственный способ ведения войны — это лихая рубка на поле? — Пролт попробовала воспроизвести насмешливую ухмылку Мерра, и ей это удалось.

— У вас наверняка заготовлен остроумный ответ, — сказал Мерр дерзко, — иначе вы не стали бы касаться этой темы.

Всего лишь месяц назад подобные словесные поединки были для нее немыслимы. Теперь же она легко отпарировала:

— Я вижу, вы человек быстрый, Мерр. Быстро скачете верхом. Вот почему вас послали сюда. Если я спрошу, почему вы не помогаете Сультату в создании союза или в подготовке армии, вы ответите, что не имели выбора. Вы служите войне как можете. Мы, собственно, тоже служим...

Ее брови внезапно сошлись на переносице и девушка осеклась: пока она говорила, Мерр вытащил из кармана старый потертый браслет и крепко зажал в руке. Он пробормотал какие-то слова, она не смогла ничего разобрать. Когда лицо воина снова прояснилось, он сказал без всякой интонации:

— Извините. Я почти ничего не расслышал. Как-нибудь при случае прошу вас повторить для меня. Можем мы наконец отправляться?

Ксинк не понимал, что происходит. А Пролт видела, как мэтр Хоннис на смертном одре произнес такие же заклинания. Она смотрела на Мерра, ожидая объяснений.

— Я только сообщил в Петград, что мы выезжаем, — сказал он.

— Так вы — маг! — воскликнула Пролт.

— Мы на юге все немножко волшебники. В Петграде есть древний дворянский род, большая семья, умеющая чуть побольше других. Правители поддерживали нас на протяжении многих лет. Оберегали, поощряли, чтобы мы упражнялись в своем искусстве. Могли ведь сложиться такие обстоятельства, когда наши умения понадобятся.

— То есть вы — благородного происхождения? — вмешался Ксинк.

Мерр не откликнулся — похоже, для него юноша был теперь и невидимым, и немым.

— Мы способны на дальнеречь, — продолжал пришелец из Петграда, обращаясь только к Пролт. — Это главное, остальное — мелочи. Но мы также занимались разведкой с самого начала этой войны.

— Вы... ваши родичи были... — Она снова не договорила. Да, Хоннис получал сообщения о продвижении армии Фелька намного быстрее, чем мог бы доставить их гонец.

— Теперь вы поняли, — сказал Мерр. — Не один Сультат подвергает риску свою семью. У меня есть братья, родные и двоюродные, сестры... сыновья и дочери.

Его голос наконец смягчился. Обветренное лицо посветлело. Пролт склонила голову, выражая сочувствие. Потом она попрощалась с Хоннисом — вслух, горячо, не сдерживая чувств, хотя учитель, наверно, не одобрил бы такой откровенности, — и они отправились за лошадьми.

— Вы не знаете, как обстоят дела у правителя? — спросила она спустя полчаса, ухитрившись успешно забраться в седло, впервые за многие годы. — Успешно ли идет создание союза?

Мерр вскочил на коня так, словно уселся в удобное кресло.

— Он наконец добился согласия народа и Благородного Совета на то, чтобы привести в полную готовность армию Петграда.

— Я думала, что военная сила Петграда уже мобилизована, — удивилась Пролт. — А что еще?

— Первые из посланцев в соседние города уже вернулись с успехом. Похоже, люди не так глупы и упрямы, как кое-кто полагал.

Ксинк не участвовал в разговоре — посадка на лошадь давалась ему столь же нелегко, как и Пролт.

— Так полагали и вы?

Мерр слегка встряхнул поводья — как другие люди пожимают плечами.

— Я старался не судить заранее ни о чем. У Петграда за века набралось немало... нет, не врагов, но завистников. Соседи завидуют нашему процветанию, миру, устойчивости. И потом, я не мог сказать, насколько быстро они согласятся вступить в союз с нами.