Терри Пратчетт - Вор времени

— Назови хотя бы один, — приказал господин Белый.

— Сыр, — мгновенно ответил господин Индиго-Фиолетовый. — Прокисшие лактациозные выделения жвачных животных.

— Мы найдем сыр, — сказал господин Белый.

Мимо прошли три Аудитора.

Сьюзен выглянула из дверного проема.

— Ты уверен, что мы идем в нужном направлении? — спросила она. — Мы уходим от центра все дальше и дальше.

— Я пошел бы туда, — ответил Лобсанг.

— Хорошо, но мне не нравятся узкие улицы. Мне не нравится прятаться. Я не такой человек.

— Да, я заметил.

— А что это там, впереди?

— Задняя стена Королевского музея искусств. За ним — Брод-авеню, — сказал Лобсанг. — Именно туда нам нужно попасть.

— Для горного жителя ты неплохо знаешь город.

— Вырос здесь. Знаю пять способов проникнуть в здание музея. Когда-то был вором.

— А я когда-то умела проходить сквозь стены, — вспомнила Сьюзен. — А сейчас, когда время остановилось, не могу. Думаю, это каким-то образом лишило меня дара.

— Ты действительно могла проходить сквозь стены? Сквозь твердые, сплошные стены?

— Да. Старая семейная традиция, — отрезала Сьюзен. — Давай пройдем через музей. Там даже в лучшие времена были одни статуи.

У Анк-Морпорка вот уже как несколько веков не было короля, но дворцы сохранились. Сам город, возможно, в короле не нуждался, но он всегда нуждался в просторных залах и прочных высоких стенах — даже после того, как от монархии останутся одни воспоминания, а само здание переименуют в какой-нибудь Почетный Мемориал Народного Хозяйства.

Последнего короля было трудно назвать приятным человеком, особенно после того, как он был обезглавлен, а после такой процедуры мало кто будет выглядеть привлекательно, даже самым низкорослым королям это не удается. Тем не менее все соглашались с тем, что ему удалось собрать неплохую коллекцию произведений искусства. Жители города не могли не оценить такие шедевры, как «Три крупные розовые женщины и один клочок кисеи» Каравати или «Мужик с очень большим фиговым листом» работы Никудышного. Кроме того, в таких обладавших богатой историей городах, как Анк-Морпорк, всегда скапливалось огромное количество всевозможного художественного мусора, для хранения которого, чтобы предотвратить загромождение улиц, нужны были своего рода общественные чердаки. Так и родился Королевский музей искусств. Все расходы составили стоимость нескольких миль красного бархатного каната плюс жалованье паре стариков в униформе, подсказывающих, как пройти к картине «Три крупные розовые женщины и один клочок кисеи».

Лобсанг и Сьюзен быстрым шагом шли через безмолвные залы. Музей чем-то походил на клуб «Фигли-с» — и там и тут было бы крайне трудно определить, остановилось время или нет. Его ход и раньше был едва заметен. Монахи Ой-Донга сочли бы это весьма ценным достижением.

Сьюзен остановилась и повернулась, чтобы посмотреть на огромное полотно в позолоченной раме, занимающее целую стену длинного коридора.

— О… — тихо произнесла она.

— Что такое?

— «Битва при Ар-Гаше» кисти Блитцта, — сказала Сьюзен.

Лобсанг посмотрел на осыпающийся холст, покрытый желто-коричневым лаком. Краски выцвели и превратились в ровный слой грязи разных оттенков, но сквозь нее просвечивало нечто яростное и злобное.

— Подразумевается, что именно так выглядит преисподняя? — спросил он.

— Нет, это древний город в Клатче тысячелетия тому назад, — ответила Сьюзен. — Но дедушка рассказывал, что люди и правда превратили его в преисподнюю. Блитцт сошел с ума, когда писал эту картину.

— Грозовые облака тем не менее ему удались, — сглотнул Лобсанг. — Великолепный, э… свет…

— Посмотри, что появляется из туч, — подсказала Сьюзен.

Лобсанг, прищурившись, вгляделся в покрытые коркой кучевые облака и окаменелую молнию.

— О, понятно. Четыре Всадника. Их можно часто увидеть…

— Сосчитай еще раз, — перебила его Сьюзен.

Лобсанг присмотрелся.

— Вот двое и вот тоже дво…

— Не говори ерунды. Их пяте…

Она замолчала, вдруг заметив, куда он смотрит. Искусство его сейчас совсем не интересовало.

Два Аудитора торопливо шагали прочь от них в сторону Фарфоровой комнаты.

— Они убегают от нас! — воскликнул Лобсанг.

Сьюзен схватила его за руку.

— Не совсем, — сказала она. — Они всегда совещаются! А для этого их должно быть как минимум трое! Они скоро вернутся, надо спешить!

И она потащила его за руку в следующую галерею.

В дальнем конце они тоже заметили серые силуэты, поэтому пробежали мимо покрытых пылью гобеленов в следующий огромный старинный зал.

— О боги! Там висит картина с тремя огромными розовыми женщинами, а на них всего один… — воскликнул Лобсанг, но его уже утащили прочь.

— Не отвлекайся, ладно? Главный вход находится там! Здесь полно Аудиторов!

— Но это всего лишь старая картинная галерея! Здесь нет ничего, что могло бы их заинтересовать!

Они с трудом затормозили на скользких мраморных плитах. Широкая лестница вела на следующий этаж.

— Там мы окажемся в ловушке, — сказал Лобсанг.

— Со всех сторон проходят балконы, — возразила Сьюзен. — Бежим!

Она втащила его вверх по лестнице, затем они вбежали в арку. И замерли. Галереи занимали несколько ярусов. Находясь на втором этаже, посетители могли увидеть то, что происходит этажом ниже. А этажом ниже суетились Аудиторы.

— Что они там делают? — шепотом спросил Лобсанг.

— Я думаю, — мрачным тоном произнесла Сьюзен, — пытаются разобраться в Искусстве.

Госпожа Мандариновая была обеспокоена. Ее тело постоянно выдвигало странные требования, и работа, которую ей доверили, продвигалась крайне неудовлетворительно.

У стены стояла рама того, что совсем недавно было полотном сэра Роберта Куспидора «Повозка, застрявшая в реке». Сейчас рама была пуста. Рядом стоял аккуратно свернутый в трубку холст. Перед рамой на полу были выстроены по размеру кучки пигмента. Несколько дюжин Аудиторов расчленяли эти кучки на составляющие молекулы.

— По-прежнему ничего? — спросила она, шагая вдоль склонившихся Аудиторов.

— Ничегошеньки, госпожа Мандариновая. Пока только всем известные молекулы и атомы, — несколько дрожащим голосом ответил один из Аудиторов.

— Так, может, все дело в пропорциях? В балансе молекул? Общей геометрии?

— Мы продолжаем…

— Так продолжайте! Только быстрее!

Прочие Аудиторы, напряженно копошившиеся перед тем, что совсем недавно было картиной и в принципе оставалось таковой, поскольку все ее молекулы до последней находились в помещении, подняли на мгновение головы и тут же возобновили работу.