Надежда Мамаева - Дропкат реальности, или пособие для начинающего шулера (СИ)

Медноволосая все же не удержала маски: любопытство порою сильнее воли и воспитания.

— И чем же вы так провинились перед дланниками? Совратили целый женский монастырь? Опорочили великого всерадетеля? — она хитро стрельнула глазами в сторону Иласа.

Мужчина ей понравился. И даже не столько внешне, хотя красив он был по своему, не приторно — правильной красотой смазливых юнцов. Сухой, жилисты, с прямым носом, бровями в разлет, тонкими губами — одним словом вьюжный, зимний. Зацепило девушку что‑то, что было внутри него, во взгляде. Прямом, отчаянном, смелом. Да и впечатлило княжну еще и то, сколько железа было в груди блондина. Другой бы скулил от боли, просил о помощи…

Илас же, подбирая слова для ответа, аккуратно вытаскивал из груди болты и ножи, морщась и тихо шипя. Как только очередной метательный снаряд был извлечен из межреберья, он падал на пол с характерным для металла звоном. Таким образом, движение процессии проходило под специфический аккомпанемент.

'Дзинь…. дзинь…дзинь…' — это мраморный пол приветствовал очередной наконечник болта. Веремцы на происходящее виду не подавали, сохраняя на лицах вселенскую невозмутимость. Будто именно под такие звуки и полагается передвигаться послам по неприятельским анфиладам.

— Да уж, провинился, — начал Илас, — оказался в ненужном месте в ненужное время. А всерадетель, вот какая неприятность, — парень стеснительный, не захотел, чтобы у его милого увлечения были свидетели, и приказал меня изничтожить.

Зеленоглазая согласно кивнула. Она соотнесла слова мужчины с имеющимися у нее сведениями (своими шпионами Веремия по праву могла гордиться) о нездоровой любви главного имперского дланника к монашкам определенного рода. И пусть выводы ее о роли Иласа в противостоянии со всерадетелем были слегка ошибочны, но недомолвки на то и недомолвки, чтобы повернуть картину событий в нужном ракурсе.

— Сами прекрасно понимаете, что в сопровождении посольства путь Вам только до дверей зала приемов. Единственное, чем могу помочь — сдать вас..

Девушка замялась, ей захотелось узнать имя этого мужчины. Блондин правильно понял заминку.

— Илас, просто Илас.

Веремка благодарно кивнула.

— Узеримия, или просто Уза. Так вот, единственное — мы можем сдать Вас, Илас, охране императора. А там уж, не взыщите…

— Буду премного благодарен.

Двери зала приемов распахнулись чуть раньше, чем нужно. Жезл церемониймейстера ударил об пол, извещая о прибытии послов. Взгляды всех гостей устремились в проем, и в наступающей тишине прозвучал голос Мариции:

— Сволочь!

Несостоявшаяся невеста увидела мелькнувшую белобрысую макушку жениха, затесавшуюся в толпе ушастого посольства. Ее крик подтвердил незыблемую истину: влюбленная женщина может не замечать тысячи недостатков у объекта обожания, но его самого увидит за версту даже под личиной.

Никто, кроме Иласа, не понял, к кому именно была обращена реплика. Он повернулся к веремке, опережая ее вопрос:

— Это моя невеста, бывшая, и тоже хочет меня убить, наверное.

Мариция меж тем, прокладывала себе путь сквозь толпу, как баржа полозь в реке, только что схваченной льдом: тяжело и решительно.

— Поэтому надо сдать меня дворцовой охране побыстрее…

Рыжая слегка опешила от такой наглости, а еще больше от последовавших за словами действий мужчины. Он на миг приблизился и буквально украл с губ девушки мимолетный поцелуй. Легкий, невесомый, дарящий надежды и ожидание большего. За эту свою выходку тут же получил хук от охраны княжны, был скручен двумя веремцами и, с заведенными за спину руками, отконвоирован в сторону.

Когда посольство входило в зал, Иласа среди прибывших уже не было, как и двоих охранников из посольства, что передавали его в этот момент императорской страже.

После того, как мужчину доставили в казематы, расположенные в подвалах резиденции, на его губах все еще была шальная улыбка.

— А он того стоил, — прошептал мужчина, садясь на каменный пол и зажимая руками болевшую после удара переносицу.

Стрелы слаженным роем летели в грудь Леша. Это была уже третья волна, и нападавшие подходили ближе и ближе с каждой серией выстрелов.

Контролировать столько железа сразу… На висках парня уже виднелись ручейки пота, в глазах двоилось, но он упорно сдерживал натиск. Задержать, дать Эрдену и Вассе время.

Пацан припал на одно колено, упорно вытягивая руки вперед, словно создал невидимый барьер и сейчас удерживал его. Леш готов был уже потерять сознание, когда на границе яви и видения прозвучал голос отца, дающего наставление: 'Повелевать металлом — не значит вбухивать прорву сил в примитивные действия. Истинный мастер устраняет причину одним взмахом, а не борется со следствиями. Можно говорить свое слово каждой вещи в отдельности, а можно — всему металлу сразу. И чем проще слово, тем охотнее железо его услышит'.

— Слово, чтобы металл услышал — шептал, как молитву Леш, сглатывал пот, текущий градом. — слово, чтобы услышал…

Десять локтей, нападающие вновь перезаряжали арбалеты. И парень решился, из последних сил выдавив из себя слово, которое было любо булату, знавшему пьянящий аромат боя:

— БРОНЯ!

Сказанное покатилось раскатом, впитывая в себя все силы юного магика. Рычащее, скалящееся как берсерк в битве, оно отразилось от стен, набирая мощь снежной лавины. Металл был рад, он ждал именно этого созвучья, чтобы вырваться в безудержном безумии…

Железо вокруг начало плавиться. Перетекали наконечники стрел и болтов, податливой рудой становились мечи, даже железный доспех, стоявший в одной из ниш, стал податливой ртутью. Оконные шпингалеты, рамы, обрамлявшие портреты, алебарды гвозди, державшие потолочные балки — все плавилось, все стекало и превращалось в монолитную стену, наглухо отделившую Леша от нападавших. Но парень этого уже не увидел — отключился раньше.

Когда же все закончилось, поперек коридора без единого просвета была стена из цельного железа. Она была гладкая настолько, что можно было без труда увидеть собственное отражение.

Спустя годы эта самая стена вошла в легенды, как образ отчаянной решимости, веры в дружбу и… была ежедневно охаяна прислугой резиденции, которой из‑за сего монумента приходилось совершать крюк, чтобы попасть в противоположенный конец коридора. Снести сей монумент так и не смогли лучшие строители империи, как и проделать хоть небольшой вход в железе по центру. Металлу уж очень понравилось сказанное юным магом слово, и он был ему верен. Броня держит крепко и все!