Не пугайся, детка! Ты - дочь василиска
Семья Сирила Орера проживала в самом центре поселка. Дом их сразу привлекал внимание впечатляющими размерами и большим участком с садом. А на коньке крыши сидела гаргулья, обозревавшая острым взором окрестности.
Эфорр постучал в ворота тяжелым молотком, выполненным в форме головы василиска. Но держался профессор почему-то напряженно.
Гаргулья взмахнула крыльями, и ворота раскрылись. К нам вышел мужчина средних лет в свободных полотняных штанах, белой рубахе и вышитом ярком жилете.
– Профессор Эфорр, – произнес он, слегка кивая и совсем не удивляясь нежданным гостям.
– Мистер Сирил, – сдержанно кивнул профессор в ответ. – Я в Пустошь по делам. Привез студентку для ознакомления с вашей культурой.
Студентку? Я скептически покосилась на Эфорра. Все-таки я была права – ханжа он.
– С нашей культурой, профессор, – ненавязчиво поправил его мистер Сирил.
Эфорр скривился, но выдавил вежливую полуулыбку.
– Мы бы хотели остановиться у вас и привести себя в порядок после путешествия, – попросил он. – Мой дом слишком запущен, вы знаете. Потребуется хотя бы день, чтобы основательно там убраться.
У профессора тут есть собственная хатка? Интересно.
– Конечно. – Сирил гостеприимным жестом махнул рукой вглубь ухоженного двора. – В моем скромном жилище всегда найдется место для профессора Эфорра и его студентки.
– Понадобится бытовой маг, чтобы очистить мой дом. Сам я не справлюсь, – добавил Эфорр. – И еще у меня к вам серьезный разговор.
Сирил понимающе усмехнулся и хитренько так на меня зыркнул. И я даже не знаю, что тогда было лучше – соврать, как сделал Эфорр или сказать правду, что мы... А кем мы, собственно, являлись? Истинной парой? Любовниками? "Так что побуду студенткой", – подумала я, не зная, как сильно ошибаюсь.
Для оборотня истинная пара просто любовницей быть не может. И представив меня, как студентку, Эфорр всего лишь огородил меня от лишних вопросов. Ведь любопытные домочадцы Сирила так и мелькали вокруг, всячески стараясь попасться нам на пути.
Мы прошли за хозяином через прохладный внутренний двор и поднялись на второй этаж, где нам показали две смежные комнаты с общей гостиной. Сообщив, что обед через два часа, Сирил оставил нас.
Стоило двери закрыться, как профессор издал сдавленный мученический стон и начал энергично стягивать с себя пиджак и джемпер.
– Что с вами? – испуганно воскликнула я, когда он резким движением распустил и сдернул галстук.
– Я сойду с ума, если не приму душ, Катерина, – бросил он глухо и, расстегивая пуговицы на рубашке, умчался в свою комнату.
Ничего себе. Никогда не видела профессора таким... таким взбудораженным. И шмотки свои раскидал вокруг.
Но было действительно очень жарко и я тоже с удовольствием избавилась от свитера и плотной юбки, оставшись в комбинации.
Странное все же место. И совсем не похоже на резервацию.
Оборотни василиски, судя по всему, жили вполне припеваючи. И я бы не отказалась от такого дома. Почему Эфорр не хочет переехать сюда? Я оглядела гостиную и заглянула в спальни.
Стены, покрытые глазурованной разноцветной плиткой, складывающейся в узоры. Плетеная мебель, легкие гардины и шторы на узких окнах, коврики из тростника, много зелени. Красиво.
Я снова вернулась в гостиную и залезла с ногами на диван. После тряски в маголете хотелось спать. Подумалось, что неплохо бы и мне ополоснуться, но затем я незаметно для себя самой задремала.
Разбудил меня Эфорр, хлопнувший дверью.
Возник профессор в неожиданном образе – в расстегнутой наполовину рубашке и в светлых брюках по местной моде. И босой.
Я встрепенулась и с удовольствием присмотрелась к крепкой шее и части груди, видной в распахнутом вороте.
Его местные, что ли, успели покусать, превратив нашего ледяного джентльмена в южного мачо?
Он не остался в долгу и тоже скользнул потяжелевшим взглядом по моей фигуре и всему, что открывала комбинация. А открывала она немало. Но я решила не стесняться – пусть понемногу привыкает к красоте.
– Ужасно вспотел в теплых вещах, – пояснил Эфорр и уселся рядом со мной в кресло, слегка под ним просевшее. – Не люблю жару и тростниковую мебель, – добавил он ворчливо.
Мы помолчали.
– Василиски хорошо живут, профессор, – прервала я неловкую паузу. – Я представляла какой-нибудь ужас-ужас с соломенными хижинами и голодными... эмм... аборигенами-людоедами.
– Я родился в другом мире, Катерина. Родился обычным человеком, который стал оборотнем не по своей воле. Их культура чужая мне и... признаюсь честно, неприятная.
– А они на вас обижаются? – догадалась я, обратившись к нему снова на вы.
Черт! Никак не получается ему тыкать. Тогда надо будет называть его Шоном, а к такому я еще не готова. Ну очень уж у него неприступный вид. Даже в расстегнутой рубашке.
– Они на меня обижаются, – машинально повторил за мной профессор, расслабляя мышцы и откидывая назад голову.
