Александр Розов - Дао Кенгуру

– Потому, гло, что элемент любой цветочной гирлянды, это узел. И любая культура, в которой принято плести гирлянды, разрабатывает множество конфигураций узлов. В глобопедии приведено около ста конфигураций, а вообще их на порядок больше.

Кйоккенмоддингер с глазами цвета льда, резко вздохнула, погрузилась, затем сделала медленный кувырок под водой, вынырнула и переспросила:

– Узел?

– Ага, – подтвердил он.

– Да, кэп. Узел, это, пожалуй, серьезно.

– Еще как. Узел, это сцепки, стропы, проводка, половина технической топологии…

– Да, я уже поняла. Ну, а если бы элои не плели гирлянды?

– Блин! – буркнул Корвин, – Ну, тогда они делали бы что-нибудь другое. Нет ни одной культуры, которая ничего материального не делает! Даже у шимпанзе есть орудия для раскалывания орехов, и будь уверена, это не какие попало камни. А какие надо! И…

…Штаб-капитан не успел договорить панегирик материальной культуре шимпанзе. Со стороны причала мини-верфи вдруг вспыхнул луч прожектора, потом появился катер и, заложив широкий вираж, затормозил рядом с ними.

– Что за на фиг, а? – прозвучал сердитый голос Эрлкег.

– А что? – не понял Корвин.

– Как – что!? Позвонил Хуго, и сказал, что вы двое обдолбались беспонтовой травой, и лежите на воде в ста метрах от берега, шлепаете ладонями. Я схватила катер…

– …Мы просто философствуем, – перебила Ригдис, – на берегу слишком шумно.

– Ты молодчина, что приехала, Эрлкег, – добавил Корвин, – но правда, эти дети цветов склонны к непроверенным умозаключениям, и к драматизации обстановки.

– Ух, ты задвинул, – оценила она, – ну, философы, едем домой, там кофе сварен.

…

20 июля. Остров Косраэ. Мини-каникулы в «экипаже Саммерс».

История безмоторных автожиров (гироглайдеров) начинается где-то в 1930-е годы. В сущности, идея простая. Если пассивный ротор может заменять самолетное крыло, то почему бы не сделать роторный планер, легкую игрушку для любительского спорта? Попробовали – получилось. Правда, аэродинамическое качество (и, соответственно, дальность автономного полета) у таких игрушек оказалось ненамного больше, чем у парашюта, и их использовали не как планеры, а как буксируемые воздушные змеи с пассажиром. То ли дело – крылатые планеры, для которых полеты на 500 км давно не являются экзотикой, а рекорды достигают 3000 км. В общем, автожиры надолго были вычеркнуты из списка перспективных безмоторных планирующих машин. Но команда Саммерс решила попытаться сломать этот стереотип – не на автожире с классическим ротором, а на машинке с «воздушным колесом» – йоло.

С первого взгляда на машинку, стоявшую на полосе «Summers Warf» можно было без сомнений определить класс: безмоторная любительская микробюджетная. Три ролика, опирающиеся на легкий каркас, в центре – матерчатое кресло, а на пилоне сверху – то самое воздушное колесо (или «йоло»). Вес машинки даже меньше, чем у пилота (как и предполагалось, пилотом стала рыжая зеленоглазая Лирлав – хотела же экстрима)…

Полетный план был несложный по меркам обычного спортивного планеризма. Взлет с Косраэ на буксире за учебным бипланом «Колибри», набор высоты 3000 метров, затем отцепка и 4-часовой автономный перелет 250 км на вест-норд-вест под малым углом к вектору устойчивого пассатного ветра, до маленького атолла Пингелап.

Лирлав выглядела уверенной, хотя уже заранее была «на адреналине», а Джон Саммерс Корвин нервничал за двоих. Ему принадлежала сама идея, и он же взялся пилотировать «Колибри» при буксировке и при сопровождении йологлайдера на маршруте. Вроде бы ничего особенного, но если опекать надо безмоторную модель нового класса, то всегда ожидаешь сюрпризов. А сюрпризы в воздухе никогда не бывают приятными… Корвин докурил тонкую сигару, бросил ее в красное пожарное ведро, последний раз глянул на трепещущий полосатый вымпел – указатель ветра, и полез в кабину «Колибри». А там мгновенно перестал нервничать (такой условный рефлекс пилота-инструктора: нельзя нервничать, иначе заразишь этим курсанта, он начнет дергаться, а значит – ошибаться). Правда, «курсант» сейчас никак не могла видеть инструктора (поскольку она сидела в матерчатом кресле йологлайдера, прицепленного к «Колибри» 50-метровым тросом).

…Ну, вот: отмашка дана, и дальше – привычная процедура. Разбег, и плавный взлет с контролем поведения буксируемого объекта. С объектом, все нормально: йологлайдер взлетел совершенно так же, как до того при старте с наземной лебедки (с чего бы ему взлетать по-другому – механика, она и есть механика). Корвин поправил микрофон и поинтересовался:

– Как настроение, гиропилот?

– Классно! – ответил в наушниках голос Лирлав, – Гуляю, как лайка на поводке.

– Почему, как лайка?

– Фиг знает, просто подумалось про лайку, которая так вправо – влево.

В наушниках раздался другой голос – вибрирующий на нижней октаве.

– Тон-тон! Махно вызывает Корвина.

– Корвин на связи, слышу тебя стабильно, Махно.

– ОК, это проверка связи. Махно вызывает Лирлав.

– Это Лирлав, слышу тебя стабильно, Махно.

– Лирлав, мы пройдем сверху, пересекающим курсом. Дистанция безопасная.

– ОК. Я поняла, Махно. Удивляться не буду.

…И через несколько секунду, над сцепкой йологлайдер – «Колибри» промелькнули три зеленых силуэта учебно-боевых «Зеро». Следом еще три. И еще три. И еще две пары в арьергарде Авиа-взвод резервистов-новичков «Devil’s Dozen» (как назвал Махно свою новую группу курсантов). А вот его «Зеро»: крылья украшены анархистскими знаками «красная литера-А в круге». Эпатирует экс-консул. Типа, «заводит» молодых пилотов.

Корвин подумал, что Махно сейчас решает три задачи одновременно.

Во-первых, чисто спортивную: проверить, что все честно, и что буксировщик только поднимет йологлайдер на оговоренную высоту, и отцепит (а не протащит его на полста километров в сторону Пингелапа).

Во-вторых, чисто тренировочную: погонять своих ребят вокруг сцепки, отрабатывая те маневры, которые могут пригодиться на диверсионных вылетах или в воздушном бою.

В-третьих, контрольную: показать Корвину, что умеют новички, и потом спросить его мнение. Наверняка есть погрешности в подготовке, которые видны только со стороны.

И, действительно, «Зеро» крутились в радиусе трех миль от сцепки, то приближаясь, то удаляясь, и чертили в лазурном небе «ленты» и «спирали», а потом даже «восьмерки» и «вертикальные петли». Лирлав, судя по ее восторженным возгласам, вертела головой и наблюдала за этим авиа-шоу все 10 минут – пока шла буксировка. Потом штаб-капитан твердо произнес в микрофон:

– Лирлав, это Корвин, отзовись.

– Корвин, это Лирлав, слышу стабильно.