Вольфганг Хольбайн - Возвращение колдуна

— А вы уверены, что пистолет поможет вам?

Мой вопрос привел его в замешательство. Однако Торнхилл сомневался недолго. Раздраженно покачав головой, он засунул руку с оружием в карман пальто, а другой указал мне на дверь.

— Пойдемте, Крэйвен, — приказал он. — И помните о том, что одно лишнее движение — и я застрелю вас. Будет лучше, если вы поверите мне.

Да уж, как не поверить ему! Для Торнхилла складывающееся положение вещей казалось простым. Он так же хорошо, как и я, знал о тайной силе книги и понимал, какой вред мог причинить сумасшедший колдун с помощью этой силы. Обладая НЕКРОНОМИКОНОМ, старик мог стать господином всего мира. Торнхилл рассматривал ситуацию как простое уравнение: жизнь Говарда, Присциллы и моя — в обмен на жизни тысяч людей. Для полицейского инспектора не оставалось другого выхода, как застрелить меня, чтобы не отдавать НЕКРОНОМИКОН.

Коридоры были пусты, и мне не приходилось рассчитывать на то, чтобы захватить Торнхилла врасплох.

Полицейскому на посту возле палаты Рольфа он отдал приказ никого не впускать, даже врачей. На пути к выходу я пытался уговорить его позволить мне хотя бы вести переговоры с Некроном, но все было напрасно. Торнхилл, казалось, не слышал меня.

Вскоре мы вышли в просторный вестибюль, ярко освещенный дюжиной газовых ламп. Когда я хотел уже подойти к главной лестнице, Торнхилл грубыми толчками дулом пистолета заставил меня повернуть налево, к небольшой, скрытой от глаз двери.

— Мы покинем здание через служебный вход, — процедил он сквозь зубы. — Мне будет спокойнее, если мы с вами останемся одни. А то на людях вам в голову могут прийти глупые мысли, Крэйвен.

Я послушно открыл дверь и прошел через нее. За дверью оказалась небольшая площадка и простая, но невероятно крутая металлическая лестница, которая вела вниз. Здесь пахло сыростью и гнилью. Такой роскоши, как лампа, я не заметил. Единственным источником освещения были узкие окна, проделанные в южной стене.

И все-таки что-то было не так!

Я не мог выразить свои ощущения словами. Но это было такое же жуткое чувство, которое я пережил в камере. Казалось, что-то чужое, невидимое подстерегает и прячется в тени, пристально наблюдая за нами. Я невольно напрягся и остановился.

— Идите же! — прошипел Торнхилл. — И даже не думайте устроить какой-нибудь фокус, Крэйвен. Я предупреждаю вас!

— Это… не фокус, — запинаясь, сказал я. — Здесь… что-то есть, Торнхилл.

Инспектор недоуменно хмыкнул и уставился на меня. Вытащив руку из кармана, он снова направил на меня пистолет. Я чувствовал, с каким напряжением работает сейчас его мозг.

Откуда-то из лестничной шахты до нас донесся глухой скрип, и лунный свет неожиданно побледнел на фоне мерцающего зеленого света, возникшего у меня за спиной. В тот же миг на противоположной стене заплясали дрожащие тени. Я обернулся и увидел, как лицо Торнхилла постепенно превращается в застывшую от ужаса маску.

Все, что произошло дальше, было точным повторением сцены, которую я уже пережил в подвале Скотленд-Ярда. Сначала на голой кирпичной стене возникли очертания двери, а за ней, проступив сквозь мрачную колышущуюся пелену, появилась подрагивающая монотонная чернота древнего мира. Был здесь и призрачный белый силуэт, ужасный в своей искаженности. И в моей голове, как и прежде, раздался хихикающий голос: «Мы победим тебя, Роберт Крэйвен! Ты мертв! Мертв! Мертв!»

Однако все это воспринималось мною несколько иначе. Еще три-четыре черных волны, пара десятков небольших шагов — и химера выйдет из мира безумия, ворвавшись в настоящий мир. Призрак ударит когтями по моей плоти, и я, охваченный неописуемым страхом, осознаю, что мне не уйти от него и он, так или иначе, убьет меня. Именно в этот момент я наконец-то понял правду.

Видение никогда не было настоящим! Чудовище — это иллюзия, как и ужасный мир, в котором, по моему убеждению, я находился. Это злое бестелесное существо находилось во мне, и нигде больше. Но оно станет реальным и смертельно опасным в тот самый миг, как только выйдет наружу. Мысль материализуется в ужасное чудовище с лицом Присциллы, главная цель которого — убивать. Пока оно было лишь призраком, посланником ночи, который шел сюда, чтобы сеять вокруг себя смерть.

— Мы победим тебя, Роберт! — прошептал голос. — Мы победим тебя! Ты мертв!

Неожиданно дверь захлопнулась — бесшумно и быстро. Зеленый свет погас, и стена вновь стала просто стеной, а лестница теперь освещалась лишь бледным сиянием луны.

Я очнулся и вышел из оцепенения на долю секунды раньше Торнхилла. Не успел он опомниться, как я набросился на него. Инспектор попытался вытащить пистолет, чтобы выстрелить в меня, но я не дал ему даже шанса. На кону стояло слишком много, чтобы я мог думать о таком понятии, как честность.

Ударив Торнхилла кулаком в челюсть, я проследил, как оружие, выпавшее у него из руки, описало высокую дугу и зазвенело, покатившись по металлической лестнице. Торнхилл отшатнулся, стараясь предотвратить падение, и одновременно шагнул ко мне. Я схватил его за ногу и коротким толчком окончательно вывел из равновесия. Он вскрикнул и налетел на стену, сильно ударившись о нее головой. Прохрипев что-то, Торнхилл уставился на меня стеклянными глазами и медленно осел на пол.

Быстро наклонившись к нему, я удостоверился в том, что он не очень серьезно пострадал, и постарался пристроить толстяка, весившего, наверное, целый центнер, поудобнее, подтянув его к стене. Затем я выпрямился и стремительно побежал к лестнице.

На верхней ступеньке я еще раз остановился и посмотрел на то место, где несколько минут назад была обозначена таинственная дверь. Конечно, там ничего не осталось. Стена казалась нетронутой и такой гладкой, как будто все это было лишь фантазией, порожденной моим собственным воображением. Но я знал, что дверь была там и, когда она откроется в следующий раз, я умру.

— Туда! — приказал Некрон, махнув рукой в сторону открытой двери, что вела в библиотеку, и пнул ван дер Гроота, который не отреагировал достаточно быстро. Фламандец зашатался и растянулся во весь рост на грязном полу.

Из уст Некрона вырвался противный смешок.

— Вставайте, ван дер Гроот. Скоро у вас будет достаточно времени, чтобы полежать. Целая вечность.

Ван дер Гроот со стоном выпрямился и уставился на колдуна горящими глазами. Его губы дрожали. Но он был достаточно умен, чтобы промолчать в ответ, и подошел к креслу, на которое ему указал Некрон.

Говард тоже сел в кресло. Два воина, облаченные во все черное, заняли пост прямо у них за спиной и вытащили из ножен сабли.