Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – курфюрст

Я поднялся из-за стола, сердце стучит, а когда мы волнуемся, то часто хамим и дерзим, такая у нас натура, и я, понимая свои лохматые инстинкты, придавил их и сказал учтиво:

— Я бесконечно признателен, я счастлив, у меня сердце щас выскочит, так и передайте!..

Он произнес хрустальным голоском:

— Следуйте за мной.

Я последовал, он в самом деле шел впереди, красивый и гордый своими важными обязанностями, стройненький и с такой тонкой талией, что пчела позавидует, и весьма оттопыренной попкой, но я не стал на нее засматриваться и всякое домысливать, во-первых, самчик, во-вторых, я же при обязанностях, и жадно глазел во все стороны, пусть сочтут деревенщиной, но не упущу ни детали, что могут пригодиться щас или потом.

Глава 6

Залы ослепляют золотыми стенами, потолком, колоннами, даже пол из золота, только приволшебненного, простое бы уже давно стерли ногами, а на этом в восхитительной неприкосновенности дивные узоры, от которых сердце подпрыгивает в диком восторге.

Но главное богатство не в золоте, а в барельефах из него, статуях, тоже богато украшенных драгоценными камнями. Я раскрывал рот в неподдельном восторге, чего от меня и ждут, но прикидываться не приходилось, в самом деле потрясен, оглушен и раздавлен всей этой бесполезной роскошью.

Прозвучала дивная музыка, чистая и настолько неземная, что я ощутил себя мохнатым, толстым обезьяном, даже устыдился чуть, но вовремя распахнулись двери в главный зал, оттуда пошел чистый солнечный свет.

Я перешагнул порог, ощущая себя на небесах, все сказочно прекрасно, звучит сладчайшая и ничуть не приторная музыка, по обе стороны от красной ковровой дорожки толпятся очень красивые и роскошно одетые эльфы и эльфийки, а сама дорожка ведет через весь огромный зал к противоположной стене, там на возвышении трон, с обеих сторон величавые седовласые эльфы с мудрыми лицами…

…а на золотом мерцающем звездами троне, вся в оранжевом блеске, прекрасная, надменная, в высокой золотой короне, где удлиненные зубчики увенчаны чем-то ярко-синим, сама Синтифаэль. У нее очень молодое лицо и строгие глаза, платье нежно-голубое, таинственно мерцает такими же звездами, как и трон, а еще мерцает корона в золотых переливающихся неземным светом волосах.

Платье скреплено на плечах двумя крупными золотыми брошками с выступающими наверх голубыми камнями дивно чистого цвета, но я прежде всего подумал, что если брошки расцепятся, платье соскользнет на пол…

Она как будто уловила мои весьма человеческие мысли, чуть нахмурилась и взглянула в упор. Вся ее цветущая молодость в странном контрасте с умным строгим лицом женщины, что не считает нужным прикидываться всего лишь красоткой, смотрит прямо, видит скрытое, понимает, что прячу, и даже видит, почему прячу.

Я учтиво поклонился, а потом подумал и немножко поплясал в поклонах, как делают молодые щеголи при королевском дворе в Сен-Мари, и даже помахал воображаемой шляпой над носками своих сапог, сметая пыль, дескать, только сейчас сообразил, что надо бы почистить, раз уж Ее Величество увидит.

— Как мне сказали, — произнес я и еще раз чуть склонил голову, чтобы выглядеть скромным и полным достоинства молодым воспитанным человеком, — слухи о моем прибытии уже добежали раньше меня в это лесное королевство…

Она оглядела меня с головы до ног, с ее высокого трона это нетрудно, произнесла четким музыкальным голосом, но настолько холодным, что меня передернуло морозом, а пол передо мной покрылся ледяными узорами:

— Этот лес в центре мира, дерзкий гость! А дворец в центре леса.

— А в центре дворца вы, — сказал я с восторгом. — Как же мне повезло, Ваше Величество! Одним камнем двух собак пришиб. И вас увидел, и в центре мира побывал!.. Да ладно с этим центром мира, тут счастье-то какое, что вас узрел воочию, как наяву!.. Ваше Величество, в общем, я знаю, что вы ужасно заняты и вот-вот подниметесь, чтобы заняться настоящим делом, ну там… в общем, вам виднее, что считается делом, потому сразу беру корову за рога. У меня очень серьезное предложение, как нам, людям и эльфам, наконец-то если не понять друг друга… до этого еще далеко, то хотя бы перестать враждовать.

Она молча смотрела на меня, а ее советник слева проговорил с величавой надменностью:

— Продолжай, смертный.

— Ваше Величество, — продолжал я все так же почтительно, но твердым голосом, — я предлагаю это не от слабости, как могут подумать некоторые из ваших дураков-советников… простите, но дураки есть везде, даже на небе были, раз вздумали все отнять и поделить. Вы прекрасно знаете, что хотя вы, эльфы, бессмертны в том смысле, что от старости не умираете, но вас истребляют стрелы, пики и мечи всяких там глупых людей, которых здесь некоторые недоумки так презирают и не совсем зело считаются.

За моей спиной послышался гневный шум, требования убить меня, казнить, поставить как мишень для стрелков. Королева тоже смотрела сквозь прищуренные веки, будто взяла меня на прицел.

Я молча и гордо выпрямился, сердце стучит мощно и яростно, наши взгляды встретились, некоторое время мы ломали друг друга, наконец она, глядя на меня в упор, произнесла холодно:

— Смелый взгляд, смелая речь. Но что за нею?

— Пусть вас не вводит в заблуждение, — сказал я, — что со мной нет пышной свиты, как возле вас. Я тот властелин, чье имя произносят со страхом и ужасом по ту сторону Великого Хребта… да и по эту меня знают очень многие. Я — Ричард Длинные Руки, на этой стороне Великого Хребта уже известный, как Ричард Завоеватель! У меня не счесть титулов и земель, и потому я как правитель стремлюсь не к новым завоеваниям, а к тому, чтобы сделать жизнь на моих землях упорядоченной, мирной и счастливой. Я хочу, чтобы всяк говорил с восторгом, какой у них наконец-то достойный правитель, и да продлится его правление!

Она выслушала, поморщилась.

— Что… ты… хочешь?

— Мира с нами, — ответил я твердо. — Не с людьми в общем, потому что люди разные, мы ж не эльфы какие-то, воюют друг с другом, но мира с какой-то частью людей, что будут считать вас своими… или, по крайней мере, не чужими.

Она поморщилась.

— Своими?.. В смысле, своими рабами?

Эльфы грозно загудели, как рой гигантских пчел, по улью которых шарарахнули толстой палкой.

— Не своими, — поправился я, — а нейтральными, которые живут по своим законам, и в ритуалы которых нельзя вмешиваться. Мне казалось, этого и вы каким-то боком хотите? Людям будет запрещен вход в ваши леса и вообще в те места, где обитаете, а вы будете вольны приходить в наши города и села… если захотите.