Мария Чернокрылая - Эта безумная, безумная семья

— Все, мы уехали… — раз в двадцатый повторила я, еще раз оглядев комнату и Лешу, который стоял рядом со своим неизменным рюкзаком. Собственно, кроме моей, его и сумки с едой у нас ничего и не было.

— Да езжайте уже! Сколько уже прощаться-то можно? — не выдержала Налька и махнула на нас рукой. — Через пару дней встретимся.

— А если сейчас не поедите, то можете и опоздать, — поддержал ее дядя Алекс, незаметно для всех появившийся за спиной своей "невесты". Положив руку недопире на плечо, ибо обнять ее за талию мешали крылья, он посмотрел на нас насмешливо, и чуть прищурив глаза. Видел он меня с Лешей не впервые, но терпеливо ни о чем не спрашивал, дожидаясь праздников. Налька тоже ему, по моей просьбе, ничего не рассказывала.

Состроив по-детски обиженную мордашку, спросила в ответ:

— А "подкинуть" нас слабо?

— Легко, — бодренько отозвался дядя Алекс и напоказ щелкнул пальцами…

Ну, собственно, так мы и оказались на вокзале. Невольно выдохнув: "Вот это я понимаю — первоклассная работа", я огляделась по сторонам и попыталась сориентироваться. Нашего появления, разумеется, на вокзале никто не заметил — дядя был бы не дядей, если бы не скрыл нас отводящими чарами. Да и сложно в таком людном месте заметить новых участников событий.

Заметив вдали табло с приездами-отъездами, я уже было хотела направиться туда, теня за собой Лешу, но неожиданно заметила, что мальчик никуда не тянется. То бишь, банально выпал в осадок, удивленно хлопая глазами. Наконец, немного очухавшись, мальчик посмотрел на меня этак философски и спросил шепотом:

— Рика, это всегда происходит… так?

Немного помолчав, припоминая свой скудный опыт, я задумчиво кивнула:

— Ну… примерно. Я, правда, не знаю, как это происходит, если телепортируешься без чужой помощи, но нам с тобой это все равно не светит узнать.

Задумчиво кивнув, Леша поправил лямку рюкзака и бодро зашагал куда-то. Еле успела развернуть и потянуть в другую сторону. А между тем на табло значилось, что наш поезд уже прибыл на путь и идет погрузка. Сии новости меня немало удивили, потому что я была в твердой уверенности, что даже своим ходом (то есть часа полтора как минимум) мы должны были успеть. Может, дядя Алекс нас и через время немножко "перекинул"? При встрече — поинтересуюсь.

— Что, Леш, едем?.. — как-то неуверенно поинтересовалась я, глядя в сторону поезда. Почему-то мне на миг показалось, что стоит сесть в вагон, и что-то навсегда изменится. Но грусти от этого чувства не было. Ведь я возвращаюсь домой.

— Угу, — отозвался мальчик, оглянувшись назад, как будто кто-то мог за нами следить. А после улыбнулся и первым направился к поезду. — Прощай, Москва!

Негромко хмыкнув, я пошла следом.

Оказывается, наше купе уже было занято. Женщина, на вид лет двадцати-тридцати, хозяйственно раскладывала вещи по полкам, а девушка, лет тринадцати, лежала наверху справа и читала какой-то модный журнал, спрятав за ним свое лицо. Мне была видна только ее розово-черная макушка, вкупе с одеждой намекающая, что девочка относится к какой-то молодежной субкультуре. В этих течениях я так и не научилась разбираться, хотя материала для изучения в школе было предостаточно. Единственные, кого я знала досконально — это панки. Но благодарить за это надо далеко не мое горячо любимое место работы… Заняться изучением и других субкультур в третьей четверти, что ли? Хоть какое-то дело будет.

В отличие от девушки, женщина выглядела милой домохозяйкой, которая и слова поперек не скажет своему мужу. У нее были светлые волосы, которые она собрала в незатейливый хвостик, и светло-голубые глаза. Почти что серая мышка — незаметная, непримечательная, незапоминающаяся. Пройдешь мимо такой в толпе, а потом вспомнить не сможешь — была она или не было. А ее мягкий характер легко читался в чертах лица, в глазах, в осанке. Тихоня. В авантюры вряд ли полезет. И сейчас, скорее всего, ехала с дочерью к родственникам на праздники. Почему именно с дочерью? Было в них что-то общее — не то хрупкость сложения, не то что-то еще, неуловимое глазу. Да и стала бы кому-либо с подобной внешностью эта женщина так заботливо вручать теплую кофту в руки? На сестер они по возрасту упрямо не подходят. Впрочем, всякое бывает. Вот у нас, например, с Осей разница в возрасте почти в сто лет. Но внешне это заметить невозможно, разумеется.

Оценив все это и отметив про себя, что звук открывающейся двери никто почему-то не услышал, я неуверенно и максимально вежливо спросила:

— Извините, это третье купе?

Испуганно прижав кофту к себе, женщина оглянулась и удивленно посмотрела на меня. Девочка наше появление проигнорировала. Леша за моей спиной неуверенно потоптался, пытаясь и меня не втолкнуть в купе, и проходящего мимо человека пропустить. В итоге действий моего сыночка мы, разумеется, ввалились в купе, а наша будущая соседка едва успела отойти с нашей траектории и сесть на одну из полок.

Выбравшись из-под Леши, который почти что упал на меня, я сипло выдавила, потерев много страдальный лоб (и в кого я, convolvulus arvensis*, такая высокая уродилась?):

— Извините…

— Ничего, — неуверенно улыбнулась в ответ женщина, глядя на нас удивленно, но в то же время по-доброму. Мне от такого поведения даже немного стыдно стало — вот, напугали бедняжку, а она на нас даже и не сердится…

Виновато улыбнувшись и устроившись на полке, как положено, а не как мы с Лешей упали, вежливо повторила вопрос:

— Так это все-таки третье купе?

— Да.

— Значит, вместе поедим, — философски заключила я и еще раз огляделась. Ничего нового в купе, кроме нас, не появилось. Даже девушка со второй полки не соизволила взглянуть на нас. Леша внимательно смотрел на нее, словно пытался притянуть ее внимание. Или, что вернее, не доверял.

От созерцательного процесса отвлек меня голос соседки по купе:

— Меня Лидой зовут, — негромко и мягко представилась женщина, глядя на нас. Руку она протягивать не стала, только убрала кофту, которую до сих пор держала на коленях, себе за спину. — А это моя дочь, Галя.

С этими ловами женщина кивнула наверх. Мы, поддавшись чужому влиянию, тоже посмотрели. Нас встретил неизменный журнал. Ну да, игнорировать — это очень удобно.

Мысленно покивав этой мысли, я с улыбкой представила и представилась:

— А это Леша. Меня саму Эврикой зовут.

Вот не знаю, почему, но мои последние слова таки привлекли внимание девушка — на меня из-за журнала показались два голубых, как у матери, глаза, которые с интересом посмотрели на меня. Впрочем, ответ на вопрос "Почему?" последовал довольно быстро вместе с удивленными словами Лиды