Ольга Баумгертнер - Связующая магия

– Сошлюсь на возмущение мировой ткани.

Я воззрился на него удивленный.

– То есть?

– Этот мир еще не полностью оправился от катастрофы. Иногда тут происходят странные вещи.

– Ты не рассказывал. И какие же?

Игниферос достал с полки вино и два бокала – рассказ, похоже, был не скорый. Но тут на пороге возникла Мерлинда и остановилась как вкопанная – похоже не ожидала увидеть меня здесь. Игниферос глянул на ее бледное испуганное лицо, потом на меня и нахмурился.

– Зачем ты ей сказал?

– Я знала, – ответила вместо меня Мерлинда, плотно притворила дверь, подошла к нам и показала Игниферос темный кулон.

– И ты знала все эти годы? – Игниферос бросил на нее испепеляющий взгляд.

– Ничего бы не изменилось, – ответила она. – Произошло то, о чем я думаю?

– Тебе лучше сейчас вообще ни о чем не думать, – поморщился я.

– Но… – она смолкла, так как дверь распахнулась и на пороге возникли уже четверо: Лайтфел, Бэйзел, Гаст и Ретч. Все как один уставились на меня как до этого Мерлинда.

Я глянул на них, изобразив недоумение, и обернулся к Игниферосу.

– Ты мне начал говорить про возмущение мировой ткани, – напомнил я.

Игниферос же глядел на вошедших.

«Не надо, – предупредил я мысленно. – Ты обещал мне».

– Зайдите ко мне чуть позже, – произнес он.

– Ты в курсе, что вся обитель… – начал было Лайтфел.

– Я знаю. И поскольку мы с Тэрселом, как единственные гипномагии, знаем, как влияет изменение мировой энергии на разум, то вам нет необходимости присутствовать при обсуждении. Тебя, Мерлинда, это тоже касается. Если мы придем к чему-нибудь, мы вас оповестим.

Я просто умилился тому, как тактично Игниферос послал всех вон. Поскольку он задумался, я сам налил нам вино в бокалы.

– Одно дело о чем-то недоговаривать, но другое дело лгать, – объяснил он свой порыв поделиться «новостями».

– Я даже думать не хочу, что они узнают, что я могу прочесть любого как открытую книгу, – я опорожнил залпом свой кубок.

– Что это поменяет? – он смотрел на меня. – Они и так знают, что я или ты можем сделать это в любой момент.

– Но не всегда же! Не постоянно… – я не удержался и посетовал: – К тому же большинство из них уверено, что обязательно ощутит при этом головную боль. Но единственный, у кого действительно болит от этого голова – это я!

– Ты ведь все равно воспринимаешь, только то, что необходимо или стараешься не воспринимать вообще.

– Но не когда я с кем-нибудь буду вести диалог. А Мерлинда и вовсе уже начала мысленно со мной разговаривать…

– Я нахожу это весьма удобным, – он даже позволил себе улыбку.

– Ты, в отличие от нее, закрыт от меня, – заметил я. – Я могу слышать лишь, то, что ты адресуешь мне, а не весь остальной сумбур…

Игниферос рассмеялся, а я нахмурился – ничего веселого я в этом не находил.

– То есть для себя ты определил все это как сумбур?

– Я пытаюсь противостоять этому как могу…

– Постой, а если бы Инведнис не сказал тебе об этом, а подумал?

– А он и думал до этого, – огрызнулся я. – И никто его особо за язык не тянул.

Игниферос с недоумением покачал головой.

– То есть, ты выходишь из себя, когда кто-то говорит тебе правду в лицо? Не понимаю… Но ведь ты терпишь, когда слышишь правду от меня.

– Я готов терпеть ее от… – я посчитал в уме, – четверых.

– Надо полагать, я вхожу в этот список. Кто еще те счастливчики? Гаст? Ретч? – дальше он зашел в тупик. – Если Мерлинда, значит не Авориэн? А Бэйзел? Эрслайт? Нэиль?

– Мерлинда. Остальных не касается, потому что они правдокапанием не страдают. Так что там с возмущениями мировой ткани?

– Чаще всего это принимает вид природных явлений. Однажды на нас в течение часа обрушивались молнии – ужаснейшее светопреставление…

– Молнии?! – я уставился на него.

– Сначала все подумали, что разразилась сильнейшая гроза – все небо затянуло черными тучами. Но потом частота и мощь молний увеличилась. Мы все приложили усилия, чтобы отвести ее от обители, потому что у всех обителей от электричества начали вставать дыбом волосы и даже чуть искрить – весь воздух вокруг нас насытился электричеством. Уж кому было весело, так это детям – касались пальчиками друг друга и били слабеньким током.

– Сомнительное веселье, – меня даже передернуло. – Давно случилось?

– Лет пять назад. А еще одна год назад, но гораздо слабее. Кроме того, с океана приходят смерчи и высокие волны…

– И ты молчал? – в досаде произнес я.

– Как-то разговор не доходил… Теперь ты знаешь.

– И кто следит за морем и небом?

– Лайтфел присматривает за грозами, а Ретч за ветрами. За водой – Логд и Милрес – маги воды из совета. Может, сам как-нибудь увидишь. Хотя, это случается все реже и реже.

– И как ты хочешь привязать подобные явления к обморокам? – с сомнением заметил я.

Игниферос пожал плечами.

– В крайнем случае, посоветуюсь с твоей матерью. У нее очень изворотливый ум.

– О да…. Хорошая мысль…

Я посмотрел в окно.

– Знаешь, – произнес я задумчиво. – Давно хотел тебя спросить. Как погиб твой отец, Игниферос? Ты говорил, что он погиб в море в бурю. Не в одну из таких?

– Я задумывался над этим, – Игниферос покачал головой. – Если бы это была такая буря, она бы разрушила обитель, потому что только отец мог остановить ее…

– Звучит неправдоподобно… Обычная буря и вовсе должна оказаться для него пустяком… Я не понимаю…

– Мне говорили, что виной тому всего лишь обычная неосторожность… глупая смерть…

– А твоя мать?

– Они погибли вместе…

– Кто-то был с ними, кто выжил?

– Нет, несколько охранников плыли на другом корабле неподалеку… Все они говорят про шторм, разыгравшийся на море, и то, что мои родители позволили играть ему с кораблем… Не смотри на меня так. Я и сам этого не понимаю.

Я несколько секунд не сводил с него глаз, но, похоже, ему действительно больше ничего не было известно. Я поднялся.

– Ты куда? – удивился Игниферос.

– Мне надо посетить еще пять преподавателей, а через три часа у меня встреча с детишками.

– Тэрсел! – остановил меня колдун. – Ты в порядке?

– Уже да – ты дал мне пищу для размышлений. Я теперь еще долго буду ломать себе голову по поводу здешней погоды.

– Зайди ко мне как освободишься – расскажешь о Гейнире, – заметил он. – А я – о магии созидания.

На пороге я все-таки обернулся к старику.

– Ты обещал, Игниферос, – напомнил я повторно на всякий случай.

Три часа спустя я распахнул двери аудитории. Они все уже были здесь. Я так глянул на них, что все мигом потупились.

– Итак, – начал я. – Как и обещал, я поинтересовался вашей учебой.