Ольга Кай - Городская Ромашка

В Вестовом вернувшихся бойцов встречали все - и здешние, и гости из Долины Ручьев и Гористого. Злата с матерью тоже были здесь, и обе несказанно обрадовались, увидев бывшего жениха и несостоявшегося зятя живым. Правда, Злата выражала свою радость осторожно, все еще чувствуя свою вину перед Мирославом, мать же спросила, не видел ли Мирослав ее мужа. Мирослав ответил, что видел и отца Златы, и Богдана, что оба живы и почти здоровы. Ромашка наблюдала за этим разговором со странным чувством, в котором, к своему стыду, угадывала оттенки ревности.

Димка, едва увидев Тура, молча подбежал и уткнулся в его рубашку. Плечи мальчика подозрительно подпрыгивали, но если Димка и плакал, то слез своих он не показал никому.

Дальше Вестового по дороге в Родень отправились только два всадника. Одним из них был Сивер, коротко и не слишком дружелюбно бросивший на прощание:

- Свидимся!

Глава 24

После сбора урожая традиционно наступает пора свадеб. Иногда свадьбы играют весной, но осенью все же лучше - погреба полны душистых яблок, пузатых тыкв и кабаков, в бочке засолены огурцы, заквашена капуста, - куда уж богаче стол получится! Вот и в Вестовом этой осенью сыграли целых три свадьбы, правда сыграли уже не по теплу, а лишь тогда, когда лес стал вовсе разноцветным и изукрасился всеми цветами - от багряно-красного до солнечно-золотого. Гуляли всем селом, молодежь - та особенно веселилась. Девушки давно уже приняли Ромашку за свою, и названная сестра Тура вместе со всеми водила хороводы, пела песни - вернее, подпевала, так как многих песен еще не успела выучить, плела венки и гирлянды из листьев для молодых. Веселинка научила Ромашку плести косы, и теперь Ромашка даже могла, если бы захотела, заплести свои волосы в куцую, но довольно плотную косу, которая едва спускалась ниже шеи.

В один из прохладных, но еще не холодных осенних дней выдавали замуж Милану. Девушке предстояло уехать с молодым мужем в Долину Ручьев, туда, где он построил себе новый дом недалеко от родительского, и Милана, хоть и счастливая, а все же плакала, расставаясь с подружками.

- Так свидимся ведь! - утешала ее Веселинка. - И ты к нам приезжать будешь, и мы к тебе! А ведь в Долине Ручьев праздники какие веселые устраивают!

- Свидимся, свидимся, - говорила Милана сквозь слезы.

Она и Ромашку обняла на прощание, и девушке вдруг стало немного не по себе - прощаются-то ведь так, будто не в соседний поселок переезжает, а на далекие южные выселки.

И все-то Ромашка с девчатами да с девчатами… Да с Туром и Димкой на рыбалку ходила, правда не рыбачила - просто сидела на берегу, на воду смотрела, на лес, на небо, о чем-то своем думала. Мирослава видела часто, только все как-то издали, со стороны наблюдала. Как оно так получалось - Ромашка и сама не понимала: живут-то вроде рядом, едва ли не от крыльца дом его видно, а встречаться - не встречаются. Может, Ромашка и сама встреч избегала? Девушка не задавала себе такого вопроса, знала только, что хочет его видеть - а боится. Вон на свадьбах сколько гуляла, и Мирослава замечала - да не подходила, на дороге-то в поселке всего пару раз и столкнулись, когда Мирослав зачем-то к Туру заходил - сидела-вышивала, лишь поздороваться голову подняла. А вот издали, когда знала, что не видит ее Мирослав - наблюдала внимательно. Видела, как дрова рубит неподалеку от родного крыльца, как поздним вечером с охоты возвращается, как к старейшине здешнему вместе с отцом идет. Все-то Ромашке казалось, что внимание ее будет Мирославу в тягость, словно навязывается она ему со своей любовью, специально на глаза лезет. Вот Ромашка и не лезла, думала, захочет Мирослав - сам подойдет. И недоуменных взглядов Тура не замечала, а Тур все понять не мог, что ж это случилось, какая кошка пробежала между сестрой его названной и лучшим другом, что они, как с Долины Ручьев вернулись, едва ли парой слов за все время и перебросились. А прошло уже больше месяца.

Делать сегодня было нечего. Тура мать отправила к дядьке в соседний поселок - гостинец отвезти племянничку, а Тур и Димку с собой взял. Ромашку тоже звали, но она не поехала. Девушка последние несколько дней все смотрела наверх, туда, куда, петляя, уходила тропка. Вот бы по этой тропке пройти да наверх взобраться!… Горы здесь были невысокие, еще ниже Рубежного, да и дорожка к ближайшей вершине вела нетрудная - вполне бывшей горожанке под силу, и вот Ромашка надумала пойти туда, посмотреть сверху на разукрашенную осенними красками долину. Ромашка набрала в котомку пирожков, и, с тоской глядя на свой городской спортивный костюм, пожалела, что не сшила себе штаны, вот хотя бы как у Тура, чтобы удобнее было в гору идти. "Завтра же шить начну" - решила Ромашка и, надев поверх платья длинную шерстяную безрукавку, тетушкой Званой для нее связанную, вышла на улицу.

День был не солнечный, но дождь вроде не собирался, и Ромашка уверенно повернула к тропинке, ведущей в гору. Вскоре домики Вестового остались позади, вокруг Ромашки была лишь желтеющая трава, поздние цветы да редкие кусты вперемешку с невысокими деревцами. Девушка задрала голову, оценила предстоящий путь, и, удовлетворенно хмыкнув себе под нос, начала подъем.

Прошло чуть больше получаса, когда Ромашка, запыхавшаяся, но невероятно собой довольная, выбралась наверх. Девушка нашла удобный каменный выступ и присела на относительно безопасном расстоянии от края. Перед ней расстилалась украшенная осенью долина. До самого горизонта, огибая холмы, пушистым одеялом укрывал землю лес, пестрый и нарядный. Речка отражала голубовато-серое небо и изредка ловила скупые солнечные лучи. "Разве я когда-нибудь увидела бы все это, если б Мирослав не забрал меня из города? Разве у нас, в городе, было хоть что-нибудь подобное?" - думала Ромашка одновременно и восхищенно, и с грустью. Она, как ни странно, скучала по городу. Наверное, чувство это было скорее ностальгическим, потому что хороших воспоминаний о городе у Ромашки осталось мало, а большинство тех, с кем эти воспоминания были связаны, уже мертвы. "Как же все это странно… Вроде и хорошо мне здесь, вроде и понимаю, что в город путь закрыт, а только хочется хотя бы раз пройтись по Кольцевой, кисточку в руки взять, присесть на подоконник…" Тут Ромашка вздрогнула, представив себе открывающийся из ее окна вид - два дома и стена, и полоска яркого неба над ней. Тюрьма, иначе и не скажешь… Нет, в город она не вернется, ни за что, а глупую грусть прогонит из своего сердца. Ей и так есть над чем подумать, отчего вздыхать, а иногда и плакать хочется. "Странные же мы, люди, создания, - девушка невесело улыбнулась. - Вроде все у нас есть для счастья, а постоянно хочется чего-то большего, и уж обязательно несбыточного".