Lliothar - Волшебники в бегах: часть первая

На постоялый двор Тайриэл вернулся, когда уже смеркалось. Уселся за столик в общем зале, заказал себе вина, мило пофлиртовал с очаровательной юной подавальщицей. Ее глаза имели совершенно изумительный серо-сиреневый оттенок, а искрометная улыбка могла воспламенить и аскета. Человеческие мужчины почти никогда не замечают подобные детали в женском облике. Им по большей части подавай пышные формы, смазливое личико да глупую головку. Тайриэл с сожалением проводил подавальщицу взглядом. В другое время он не преминул бы познакомиться с ней поближе, но контракт есть контракт. Он не может позволить себе отвлекаться на мелочи, пусть даже и такие приятные. Тем более что он уже потерял слишком много времени. Он намеревался встретиться с нынешним клиентом еще шесть дней назад, но пятнадцатого июня узнал о скоропостижной смерти отца, и ему пришлось срочно возвращаться в Леса.

Тайриэл так и не смог понять, что послужило причиной смерти. Он разговаривал со своей матерью и ее нынешним мужем -- целителем, но ничего определенного они ему не сообщили. В конце концов все списали на преклонный возраст -- отцу было за пять сотен. Так что кривотолков его смерть не вызвала.

Покойный занимал достаточно высокое положение, поэтому похоронные церемонии отняли у Тайриэла много времени и нервов. По окончании их он тотчас же снял предписанные обычаем одежды цвета осенних листьев, поскольку траур этот нужен был всем, кроме него самого. Тайриэл не считал нужным демонстрировать свою скорбь окружающим. И как мог скорее покинул Леса.

Уже вернувшись в графства, он вспомнил недавний разговор с Нинной.

"Если ты до настоящего времени не заплатил за свои поступки, это не означает, что не заплатишь в будущем..."

Что это -- пожелание или пророчество? Странные способности Нинны, как и ее непонятная ненависть к его соплеменникам, были вне пределов его понимания, но он ценил то, что иногда она позволяла себе быть с ним откровенной. Возможно, он напрасно не принял всерьез ее слова. Однажды Нинна уже дала ему информацию, которая определила его дальнейшие действия.

Тайриэл поднялся к себе около полуночи. Быстро написал письмо Кеннету, в котором сообщил примерную дату своего прибытия. Потом выждал, пока все звуки в доме не стихнут, вылез из окна и пробрался на конюшню. Не потревожив спящего на груде попон конюха, вывел коня, перешедшего на привычную беззвучную поступь, вскочил в седло и направился в сторону предместий. Чутье на погоду не подвело его. Туман стелился по верхним этажам домов, размывал редкие свечные огоньки. Когда эльф выехал из центральной части города и количество зданий заметно поубавилось, молочная завеса, теперь ничем не сдерживаемая, клочьями расползлась повсюду, стирая очертания предметов. Тайриэлу это было только на руку. Дорогу он знал.

Эльф остановился в нескольких сотнях футов от стены, окружающей нужное ему поместье. Снял плащ, связал длинные волосы в хвост и убрал их под воротник. Его фигура приобрела обтекаемые мягкие очертания. Вот так. Как можно меньше ткани и выступов, а следовательно, и возможности за что-то зацепиться. Или схватить. Не то чтобы Тайриэл всерьез опасался, что кто-нибудь сумеет его выследить и тем паче догнать, но жизнь приучила его, что осторожность никогда не бывает лишней.

Эльф в несколько десятков шагов преодолел расстояние, отделявшее его от ограды. На первый взгляд она казалась сплошной, к тому же довольно высокой -- в два его роста. Тайриэл вытянул из пояса веревку с кошкой на конце и, бросив ее вверх, взобрался на стену. Так, сторожей из числа людей поблизости не наблюдается. Только собаки. Но они-то как раз не были Тайриэлу помехой. Еще не родилось животное, которое могло броситься на эльфа. Тайриэл спрыгнул вниз, равнодушно погладил пару боязливо обнюхивающих его волкодавов, каждый из которых не то что волка -- медведя сжевал бы, не подавившись. Затем эльф длинным скользящим шагом направился к заранее облюбованному дереву, что росло напротив дома. По мнению владельцев поместья, достаточно далеко. Ну что ж, для человека, возможно, и далеко. Тайриэл подпрыгнул, ухватился за нижнюю ветку, легко перекинул через нее тренированное тело и полез выше. Устроившись на уровне второго этажа, он снял со спины небольшой арбалет, приладил на него короткую стрелу, нашел глазами нужное окно и принялся выжидать.

Ожидание не оказалось долгим -- какие-то полчаса. В окне, на которое он смотрел не отрываясь, появилась крошечная светящаяся точка. Постепенно, по мере приближения, точка превратилась в свечу, огонек которой выхватил из темноты очертания человека, державшего подсвечник. Дрожащее узкое пламя красно-золотыми искрами скользнуло по полированной бронзе браслета, отразилось и заплясало в глубине янтарных кабошонов. Тайриэл мягко отпустил стрелу и тут же, не дожидаясь результата, стек по стволу на землю. Боковым зрением он все же успел поймать движение падающего маленького огонька. Конечно. Еще не было случая, чтобы он промахнулся, но даже если стрела и попала не в горло, куда он целился, а чуть выше или ниже, -- это не имело никакого значения. Хватило бы и царапины на излете -- наконечник был смазан ядом.

Тайриэл пробежал по парку до стены, где висела веревка, отогнал так и не издавших ни звука собак и почти перепрыгнул через ограду. На бегу смотав веревку, он, не сбавляя темпа, взлетел в седло, вновь завернулся в плащ -- ночь была холодной -- и сжал коленями бока лошади. Через полчаса Тайриэл уже заводил лошадь в конюшню "Ощипанного гуся". Конюх все так же сладко дрых на попонах. Вероятно, он не проснулся бы, даже если б у него свели всех коней. Уже проторенным путем -- то бишь через окно -- Тайриэл вернулся в комнату и лег спать.

Рано утром он покинул город, направляясь на юг.

Друзья подъехали к Оссу, когда уже была глубокая ночь. Темень стояла такая, что дальше своего носа не видно. "Будто в этом клятом пространстве", -- как в сердцах выразился вымотанный спешкой Джейд, который упрямо вглядывался в мрак, пытаясь определить, далеко ли еще. С высоты им издевательски ухмылялся тусклый тощий полумесяц.

Не качайся над городскими воротами большой фонарь, друзья наверняка влетели бы в них лбами. Заспанные стражники, выглянувшие на резкий окрик, разразились слаженной цветистой руганью. Джейд, не имевший намерения выяснять отношения с законом, предложил было другу остановиться на ночь у Кайла, но зевающий Рейнард отказался. Въехав в круг света и задрав голову, он поблагодарил караульных за бдительность и, одновременно, любезность от имени своего отца, после чего бедолаги рассыпались в не менее цветистых извинениях и ворота немедленно открыли. Джейд велел другу не издеваться над людьми, которые, строго говоря, имели полное право не впускать в столицу припозднившихся путников, и сунул начальнику караула несколько монет, наказав выпить за их удачу.