Гарри Тертлдав - Мост над бездной

— И никогда не возвращайся, — бросил ему кто-то вслед из ворот.

Ршава едва не проклял весь город. Это преподало бы жителям хороший урок, но они не будут в состоянии его оценить. И прелат сдержался. Если повезет, хотя бы некоторые из них сделают правильные выводы из безвременной смерти Трифона. И не только сделают, но и перескажут другим. Ршаве этого хотелось; в нем и в самом деле пробудился миссионер.

Зато он остался без места для ночлега. Ночь будет холодной — но прелат уже не так боялся мороза, как в тот день, когда бежал из погибающей Скопенцаны. Так или иначе, до утра он доживет.

И он справился. Он отыскал место, где сильный ветер повалил три дерева друг на друга, создав не только заслон от ветра, но и нечто вроде навеса. Ршава попытался разжечь огонь обычными средствами, но не смог. Тогда он использовал заклинание, высмотренное в гримуаре Кубаца. Заклинание предназначалось совсем для других целей. Но это не означало, что оно не сработает, поскольку огонь с его помощью прелат все-таки добыл.

Укрытие. Тепло. Он не был ортодоксом, добывая их, ну и что с того? Он ведь получил, что хотел. И он не был ортодоксом, когда постигал, как устроен мир, — но опять-таки что с того? «Зато я знаю то, что знаю», — подумал он, одиноко сидя в лесу.

ГЛАВА 8

После Поданда Ршава некоторое время не проповедовал. Дело было вовсе не в приеме, который он там встретил; это волновало прелата меньше всего. Там ему попались неотесанные мужланы и священник, вообразивший себя всезнайкой. Найденную Ршавой истину лучше приберечь для тех, кто сможет ее оценить. И он продолжал путь к столице.

Он все еще надеялся, что опередит вторгшихся в империю хаморов. Надеялся — и неизменно разочаровывался. Где бы он ни ехал, он натыкался на свидетельства того, что варвары здесь уже прошли. Они грабили фермы, деревни и городки, разорили еще несколько крупных городов. И обратно в Пардрайские степи они после этого не вернулись. Кочевники пришли в Видесс, чтобы остаться. Их стада и табуны паслись на землях, где весной должны будут взойти пшеница и ячмень.

А весенняя оттепель была не за горами. Ршава ее уже ощущал. Скоро в один прекрасный день в воздухе послышится «щелк!» — и весь зимний покров начнет таять. После этого путешествие замедлится, пока земля вновь не просохнет, зато потом недели на две-три мир наполнится сиянием и радостью. Весна на севере — зрелище гораздо более впечатляющее, чем в столице.

Ршава даже заметил, что едет склонив голову и прислушиваясь, когда раздастся тот самый «щелк!». Но неприятности отыскали прелата раньше, чем он его услышал. Навстречу ему, на просторной заснеженной местности, которая после оттепели, наверное, станет лугом, выехал отряд кочевников. Ршава давно избавился от панического страха перед хаморами, но они могли стать помехой. Возможно, опасной помехой.

Для них он был всего лишь видессианином, застигнутым врасплох. Он точно определил момент, когда они подъехали достаточно близко, чтобы увидеть: он едет на степной лошадке и ведет в поводу другую. Кочевники пустили лошадей из рыси в галоп. Они предположили, и правильно, что Ршава убил других хаморов, чтобы завладеть их лошадьми, и теперь намеревались ему отомстить.

Прелат указал на ближайшего кочевника, который все еще находился за пределами дальности выстрела из лука. Хамор свалился с лошади и растянулся в снегу. Остальные продолжали атаку. Ршава указал на другого, хамор тоже упал. За ним последовали третий и четвертый. Ршава понял, что, если кочевники подъедут еще ближе, ему придется убить их всех. Иначе они начнут стрелять в него из своих мощных, усиленных роговыми пластинами луков, а такая перспектива его совершенно не привлекала.

Но хаморы натянули поводья. Они убедились, что он некий чародей и может убивать их одного за другим, если захочет. Кочевники сбились в кучу и принялись совещаться. Наконец после недолгих споров один из них демонстративно бросил свой лук в снег. Для убедительности он отшвырнул и кожаный чехол, в котором хаморы держали лук и стрелы. Затем медленно поехал к Ршаве, стараясь выглядеть как можно более миролюбиво.

Тем не менее Ршава указал на него пальцем. Прелат не стал мысленно произносить смертоносные слова — пока.

— Остановись здесь! — крикнул он. Если окажется, что варвар не понимает видесского языка или просто не обратит на слова прелата внимания, то он покойник.

Однако кочевник остановился. И он не только понимал видесский, но и немного на нем говорил.

— Как ты делаешь? — крикнул он Ршаве.

— Как я делаю что?

— Убиваешь. — Хамор перешел сразу к сути.

— Силой моего бога.

— Ты ложь, — презрительно бросил кочевник. — Фаос делать ничего. Фаос сидит там, как лошадиный дерьмо. Видесс… колдуны все плохой. Но нет ты. Как ты делаешь?

— Мой бог не Фос!

Ну вот… Ршава произнес эти слова. Он ждал, что мир вокруг него развалится. Все, во что он верил с детства… Все это уже рухнуло. Однако ничего особенного не произошло. Ветерок потеребил его бороду — и все. Облизнув губы, Ршава произнес оставшееся. То, что требовалось сказать:

— Мой бог — Скотос.

Даже теперь он подавил желание сплюнуть, потому что много лет плевал всякий раз, произнося имя темного бога.

— Скотос? — Хамор с явным уважением кивнул. — О, это бог сильный. Мы тебя не тронем.

Он развернул лошадь и направился к товарищам. Они выслушали его, взвалили тела погибших на их лошадей и поскакали прочь. Ршава долго смотрел им вслед, опасаясь подвоха, но не дождался. Хаморы уехали.

Ршава тоже поехал дальше, испытывая смесь возбуждения и страха, а также невольное презрение к своему народу. Видессиане оказались не в состоянии разглядеть то, что сунули им под нос. Хаморы же осознали это без труда. Разве все в мире не указывает со всей очевидностью, что Скотос сильнее Фоса? Так казалось Ршаве, так казалось и варварам.

И Ршава назвал Скотоса своим богом, и небо не рухнуло ему на голову. Фос не поразил его молнией. Все вокруг осталось таким же, как и всегда. Или Фос слишком занят где-то в другом месте, чтобы обратить внимание на его святотатство? Священники никогда не уставали заявлять, что Фос видит все и везде. Ршава даже сосчитать не мог, сколько раз он вбивал эту мысль в головы прихожан — сперва в столице, а потом и в Скопенцане.

Если же владыка благой и премудрый не занят другими делами, то почему он не наказал Ршаву? Может, он слишком слаб? А если так, разве это не означает, что из них двоих Скотос сильнее? Все, что видел Ршава в последнее время, подводило его к правильности этого вывода. Разве это не еще одна вязанка хвороста, брошенная в погребальный костер добра?