Евгений Лукин - Раздолбаи космоса, или Гений кувалды

– Василий… – позвал он. – А может быть, в самом деле?.. Ну что решают два дня в конце-то концов?.. Вы же знаете: он ведь не отступится…

Василий метнул на него бешеный взгляд через плечо и снова повернулся к Ромке.

– Как же я тебя раньше-то не раскусил?.. – процедил он. – Там тебе ломать запрещали – ломал! Здесь тебе строить запрещают – строишь! Тебе же все равно, что делать, лишь бы наперекор! Лишь бы закон нарушать! Что? Не так?

Ромка утомленно прикрыл глаза.

– Вась, – сказал он. – Ну тебя на фиг… Упахался я сегодня. Да и завтра денек предстоит…

– А мы, выходит, не упахались? – взревел Василий.

Ромка неспешно поднялся на ноги и, пренебрежительно отклячив нижнюю губу, оглядел Василия с головы до ног.

– Ломать – не строить…

Глава 27

И дым Отечества нам сладок и приятен!

Выглянув утром из «конуры», Ромка обнаружил, что у подъезда его поджидают две угрюмые надзорки.

– Всю ночь, что ли, дежурили? – спросил он их и, не получив ответа, свернул за угол, к скокам. Чернильные глянцевые твари потекли следом. Мешки и капсулы остались на четвертом этаже, но после вчерашнего Ромка чувствовал, что для начала неплохо бы провести разведку.

С пересадкой в три скока он достиг окрестностей пятачка и осторожно выглянул из-за опоры. Кажется, Василий был прав: своим поползновением на творчество Ромка и впрямь стянул к пьедесталу чуть ли не всех надзорок. Кишмя кишели. Создавалось впечатление, что сегодня туда не прорваться. Может, выждать пару дней, пока успокоятся? Или все-таки попробовать внаглую пробежать по спинам? Ну да! А мешки? А капсулы?

Ромка для опыта выбрался на открытое место, и глянцевые твари немедля пришли в движение.

– Ну ни фига себе… – испуганно пробормотал он.

От вчерашней неуверенности надзорок и следа не осталось. Четкий хищный вираж – и бросок. Так они обычно кидаются, когда видят, что склока грозит перейти в рукопашную.

– Что за дела? – с достоинством сказал Ромка подлетевшим вплотную каплеобразным тушам. – Да я вообще мимо шел… камушек искал подходящий…

В подтверждение своих слов он отцепил от пояса и предъявил им зеркальную кувалдочку. Особого впечатления на надзорок это не произвело.

Двинулся в сторону, противоположную пьедесталу. Пропустили… И на том спасибо… С тремя конвоирами за спиной он добрался до средних размеров камушка. С ненавистью окинул глазом молочно-белые округлости – и уничтожил одним ударом. Сорвав злобу, пошел было дальше, но, оглянувшись, приостановился… За ним теперь следовала всего одна надзорка. Остальные две прилежно подъедали осколки.

– Ага… – соображая, молвил он. – Ну правильно… Васька же говорил: все равно приезжают…

Последовал еще один взмах зеркальной кувалдочки – и следующий валун лопнул с грохотом. Последняя сопровождающая надзорка немедленно забыла о Ромке и занялась обломками.

Нет, не будет больше такого дня в Клавкиной жизни! По обыкновению выйдя раньше всех на промысел, она уже приглядела пару легких камушков, когда в соседнем проулке громыхнуло – тюбиков этак на десять, если не на пятнадцать. Изумившись, Клавка двинулась прямиком на звук и была ошеломлена еще одним громовым ударом. Потом навстречу ей вылетел Ромка – с вылупленными глазами и с куваддочкой в руке.

– Клавка! – заорал он. – Хватай тюбики! Халява…

На ее глазах он подскочил к чудовищной глыбе, похожей на оплывшего снеговика, и подбил снизу, куда по-трезвому и тюкнуть-то не додумаешься. Белоснежный гигант еще только стонал и кряхтел, намереваясь оглушительно ахнуть, а Ромка уже казнил следующий камушек. В благоговейном ужасе Клавка заглянула в проулок, откуда только что выскочил обезумевший громовержец. Проулок был завален обломками. Ромка уничтожал все подряд. Как Тамерлан.

То, что он тронулся окончательно, в доказательствах не нуждалось. Да, но Клавка-то была еще в своем уме! Подхватив подол простынки, она стремглав кинулась в проулок. А навстречу ей танковым клином катились ошалелые надзорки.

Нескончаемый грохот гулял между бледно-золотистых громад, на стеклисто мерцающее покрытие оседали все новые и новые холмы, холмики и пригорки ослепительно белого щебня. Ромка крушил вдохновенно, не задумываясь. Заметив, что вокруг становится черным-черно от надзорок, кидался в скок и, очутившись в противоположном конце лабиринта среди непорушенных глыб, вновь пускал в ход сокрушительную сталь.

Вышедшие к тому времени на утреннюю охоту обитатели опор ошалело озирались. Не в пример правдоискательнице Клавке им было как-то неловко подбирать неизвестно кем заработанные тюбики, но, заслышав ликующие вопли Ромки насчет халявы, они быстро теряли застенчивость и принимались набивать капсулами сетки и пакеты. Вскоре, как этого и следовало ожидать, начались дележ и ругань. Надзорки метались как очумелые.

Ромка же, внезапно прекратив буйствовать, возник в «конуре» и торопливо перекидал в скок все стройматериалы. Потом выбросился на пятачок и остался весьма доволен зрелищем. Ни одного чернильно-глянцевого рыла возле пьедестала он не увидел.

Обливаясь потом, перенес и свалил в седловину сначала мешки, а потом две сетки алых капсул. В последний миг из-за дальней опоры вылетела наконец-то подъевшая все осколки надзорка, но Ромке было уже наплевать – и на нее, и на всю их свору.

Говорят, что самое сложное – это ваять руки. Лицо, говорят, и то проще ваять… Короче, к полудню Ромка почти отчаялся. Поперечные борозды на стыках колец получались у него чуть ли не глубже, чем вертикальные – между пальцами. Да и сами пальцы выходили разной толщины… Подмазывал, заглаживал – и наконец решил не маяться. Потом. Сейчас главное – смыкать помаленьку свод… Обидно будет, если предназначенный хозяевам фиг вдруг возьмет да и провалится сам в себя…

А как там, кстати, поживают вертухаи? Тыльной стороной ладони Ромка смахнул пот с бровей и исподлобья оглядел окрестность. Замер, затем медленно поднял голову и всмотрелся попристальней. Надзорок на пятачке собралось немного, но вели они себя довольно зловеще. Никакой суеты, никаких метаний. Четыре твари блокировали проулки, две караулили возле скоков. На выходе будут брать – не иначе…

Ромка невесело усмехнулся, замешивая очередной колобок, как вдруг в голову пришло, что отвлекающий маневр с глыбами повторить ему скорее всего не удастся и, стало быть, к пьедесталу его больше не подпустят. Значит… Не вставая с корточек, он покосился снизу вверх на свое уродливое детище… Значит, заканчивать фиг надо прямо сегодня! Ромка стиснул зубы и с удвоенной силой захлопал припудренными ладонями по липкому колобку.