Анджей Сапковский - Сезон гроз

Краем глаза он заметил движение. Большой черный кот проскользнул вдоль стены, посмотрел на него, зашипел и убежал сквозь приоткрытую дверь. Геральт последовал за ним.

— Господин…

Он остановился. И обернулся.

В углу стояла клетка, низкая, похожая на куриную. Он увидел тонкие пальцы, сжатые на железных прутьях. А потом глаза.

— Господин. Спасите…

Мальчик, не старше десяти. Сжавшийся и дрожащий.

— Спасите…

— Молчи. Тебе больше ничего не угрожает, только потерпи немного. Я вернусь за тобой.

— Господин! Не уходите!

— Тихо, я сказал.

Сначала была пахнущая пылью библиотека. Потом вроде бы гостиная. А потом спальня. Большая кровать с черным балдахином на опорах из черного дерева.

Ведьмак услышал шелест. Повернулся.

В дверях стоял Сорель Дегерлунд. Аккуратно причесанный, в мантии, расшитой золотыми звездами. Рядом с Дегерлундом стояло что-то невероятно большое, совершенно серое и вооруженное зерриканской саблей.

— У меня стоит наготове банка с формалином, — сказал чародей. — Для твоей головы, выродок. Убей его, Бета!

Дегерлунд еще не успел закончить фразу, упиваясь своим голосом, как серое создание уже напало. Невероятно быстрый серый призрак, ловкая и бесшумная серая крыса, со свистом и блеском сабли. Геральт увернулся от двух ударов, выполненных классически — крест-накрест. После первого он почувствовал возле уха движение рассеченного клинком воздуха, после второго — легкое касание на рукаве. Третий удар он парировал мечом, через мгновение они сошлись вплотную. Он увидел лицо серой твари, большие желтые глаза с вертикальными зрачками, узкие щели вместо носа, заостренные уши. Рта у существа не было вообще.

Разошлись. Тварь оказалась стремительной, атаковала сразу, летучим, танцующим шагом, снова крест-накрест. Снова предсказуемо. Она была нечеловечески подвижной, невероятно ловкой, дьявольски быстрой. Но глупой.

Она понятия не имела, каким быстрым становился ведьмак, выпив эликсиры.

Геральт позволил ему еще только один удар, от которого ушел маневром. Потом атаковал сам. Искусным и стократно отработанным движением. Он обошел серую тварь быстрым полуоборотом, сделал ложный выпад и рубанул ее в ключицу. Кровь даже не успела брызнуть, когда он повернул меч и рубанул тварь под мышкой. И отскочил, готовый к большему. Но большего не потребовалось.

У твари, как оказалось, был рот. Раскрывшийся на сером лице, как рваная рана, широкий, от уха до уха, но не более чем на полдюйма. Но ни голоса, ни даже звука тварь не издала. Она упала на колени, потом на бок. С минуту дергалась, шевеля руками и ногами, как собака, которой что-то снится. Потом умерла. Тихо.

Дегерлунд допустил ошибку. Вместо того чтобы бежать, он поднял обе руки и начал выкрикивать заклинание, бешеным, лающим, наполненным злобой и ненавистью голосом. Вокруг его рук заклубилось пламя, образуя огненный шар. Это немного напоминало изготовление сахарной ваты. Даже воняло похоже.

Дегерлунд не успел сотворить полный шар. Он понятия не имел, каким быстрым становился ведьмак, выпив эликсиры.

Геральт прыгнул, рубанул мечом по шару и рукам чародея. Грохнуло, как будто разгорелась печь, посыпались искры. Дегерлунд, вереща, выпустил огненный шар из кровоточащих рук. Шар погас, наполняя комнату запахом жженой карамели.

Геральт отбросил меч. Ударил Дегерлундa по лицу, широко размахнувшись, открытой ладонью. Чародей крикнул, сжался, отвернулся спиной. Ведьмак ухватил его, взял в захват шею, зажав ее предплечьем. Дегерлунд заорал, начал брыкаться.

— Ты не можешь! — завыл он. — Ты не можешь убить меня! Меня нельзя… Ведь я… Я — человек!

Геральт сжал предплечье у него на шее. Для начала не слишком крепко.

— Это не я! — выл чародей. — Это Ортолан! Ортолан приказал мне! Он заставил меня! Бирута Икарти знала обо всем! Она! Бирута! Это была ее идея, этот медальон! Именно она приказала мне сделать его.

Ведьмак усилил давление.

— Спаси-ите! Лю-юдии! Спаси-ите-е!

Геральт усилил давление.

— Лю… Помоги… Нееее…

Дегерлунд захрипел, из его рта обильно текли слюни. Геральт отвернулся. Усилил давление.

Дегерлунд потерял сознание, обвис. Сильнее. Треснула подъязычная кость. Сильнее. Переломилась гортань. Сильнее. Еще сильнее.

Затрещали и сместились шейные позвонки.

Геральт подержал Дегерлундa еще немного. Затем резко крутанул его голову вбок, для пущей уверенности. Потом отпустил. Чародей рухнул на пол, мягко, как шелковая ткань.

Ведьмак вытер обслюнявленный рукав занавеской.

Большой черный кот пришел из ниоткуда. Потерся о тело Дегерлундa. Лизнул неподвижную руку. Замяукал, жалобно заплакал. Лег рядом с трупом, прижался к его боку. Посмотрел на ведьмака широко открытыми золотыми глазами.

— Я должен был, — сказал ведьмак. — Так было надо. Уж кто-кто, но ты должен понять.

Кот зажмурил глаза. В знак того, что понимает

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Давайте сядем наземь и припомним

Предания о смерти королей.

Тот был низложен, тот убит в бою,

Тот призраками жертв своих замучен,

Тот был отравлен собственной женой,

А тот во сне зарезан, — всех убили.

День королевской свадьбы радовал погодой уже с раннего утра, синеву над Кераком не пятнало ни единое облачко. Уже с утра было очень тепло, зной смягчало дыхание морского бриза.

С раннего утра в Верхнем Городе царило волнение. Улицы и площади тщательно подметали, фасады домов украшали лентами и гирляндами, на шестах поднимали флажки. Дорогу, ведущую к королевскому дворцу уже с утра заполнила вереница поставщиков — груженые возы и телеги чередовались с возвращающимися порожними, вверх по склону бежали носильщики, ремесленники, торговцы, гонцы и посыльные. Чуть позже дорогу заполнили портшезы, на которых во дворец добирались свадебные гости. Моя свадьба это вам не хрен собачий, будто бы объявил король Белогун, моя свадьба должна остаться в памяти людей, а молва о ней должна разойтись по всему белому свету. Поэтому, по приказу короля, торжества должны были начаться рано и продолжаться до поздней ночи. Все это время гостей должны были ждать совершенно небывалые развлечения.

Керак был крошечным королевством и, в общем, не слишком важным, так что Геральт сомневался, что мир будет особенно потрясен свадьбой Белогунa — даже если тот решит праздновать хоть целую неделю и черт знает какие придумает развлечения, до людей, живущих дальше ста миль, никакие известия о событиях вряд ли дойдут. Но для Белогунa, что было всем известно, центр мира находился в городе Кераке, а самим миром были окрестности размером немногим более самого Керака.