Александр Прозоров - Конец пути

Так, значит, что… Конец пути?

— Друже!

— Что сказываешь?

— Как насчет меда чужого?

— Да верно все, верно сказываешь. За морем телушка — полушка, да рубль перевоз.

Любовод выразительно сплюнул, рабыня захихикала.

— Ты, никак, торговать затеял, колдун?

— Зачем мне, с такими-то богатствами? Лучше уж школу построить. Ныне, сказывают, науки можно любые учить. А я, помимо лекарств и колдовства, еще немало из учебников помню.

— Это вроде тех, что волхвы… — купец запнулся. — Так ты что, друже… остановиться вознамерился?!

— Ты же сам молвил, Любовод, — вздохнул ведун. — Все, конец пути.

— Да! — радостно засмеялся купец. — Стало быть, вместе отныне будем? Стало быть, соседи, рядышком… Ой, а это кто с охраной такой? — Купец привстал на стременах. — Ты глянь, легок на помине. Мудрый Аркаим!

Полусотня смолевников обтекла путников со всех сторон, правитель придержал коня напротив Олега. Кивнул:

— Стало быть, отправляетесь?

— Пока токмо судно выбирать поехали, мудрый Аркаим, — весело ответил купец и тут же напомнил: — Ты ведь нас одним кораблем с командой одарить обещался.

— Обещался — стало быть, одарю… — Он махнул рукой, и полусотня, повинуясь бесшумному приказу, тут же умчалась вперед. — Стало быть, собрался в дальние края, чужеземец? Не по нраву тебе мой кров, мои подарки?

— Все по нраву, благодарю тебя, мудрый Аркаим, — склонил голову ведун. — Но ведь и честь знать надобно. Сколько же можно гостеприимством чужим злоупотреблять.

— Так ведь не гонит никто.

— Ну ты догоняй, друже… — Почуяв, что между Олегом и правителем назревает серьезный разговор, кивнул купец и, прихватив за повод лошадь невольницы, поехал дальше.

— Судьба моя такая — дальний путь. Мой дом — дорога. Не привык я сидеть на одном месте, мудрый Аркаим.

— Что же, — пожал плечами правитель. — Прощай, чужеземец.

— Ты меня отпускаешь?

— Да, конечно, — удивился мудрый Аркаим. — Ведь ты же хочешь уехать? Или нет?

— Хочу.

— Тогда о чем ты беспокоишься?

— Ты делаешь это слишком легко. Я думал, ты попытаешься уговорить меня принести третью жертву.

— Ты ведь все равно не согласишься. Хотя давай попробуем. Чужеземец, продай мне свою невольницу за любую цену.

— Нет.

— Тогда позволь мне провести обряд третьей жертвы, и после того как врата мира мертвых откроются, а бог Итшахр войдет в наш мир, ты получишь в свою власть любую страну, какую только пожелаешь.

— Нет.

— Вот видишь, — развел руками правитель. — Ты не согласен. Как хочешь. Прощай.

— И все?

Мудрый Аркаим засмеялся:

— Ты недоволен, что я не угрожаю, не пытаюсь тебя убить или отнять рабыню силой? Я не стану этого делать, чужеземец. Потому что ты сильно помог в моем деле, а я умею быть благодарным. Потому что ты опасный противник, и я не стану искать с тобой ссоры. Потому… Вот скажи, ведун Олег, тебе доводилось побеждать?

— Раз я все еще жив, правитель, — значит, да.

— И что ты испытываешь после победы?

— Радость. Гордость. Ну… удовлетворение.

— Да, пожалуй. Но вот скажи, разве это не восторженное чувство, когда ты осознаешь, что победа уже здесь, рядом? Что она неизбежна и осталось сделать лишь один очень маленький шажок? Так зачем же спешить? Чем дольше ты задержишься на этом последнем шаге, тем дольше продлится это ощущение восторга. А сделаешь его — и все. Радость, гордость. Это длится долго? Нет. Все, победа осталась позади. Стремиться больше не к чему.

— Да, — согласился ведун. — В этом что-то есть.

— Я больше не изгнанник, чужеземец. Я не прячусь в горах, а сижу во дворце, правлю страной. Я знаю, что мне остался только маленький шаг. Так почему бы мне и не подождать? Рано или поздно, но в землях Каима снова родится девочка с разноцветными глазами. И тогда я открою врата Итшахра. Что мне эти сто или двести лет? Я могу и подождать.

— Спасибо тебе, мудрый Аркаим.

— Тебе спасибо, ведун Олег. Хотел бы поговорить, но до меня дошли тревожные вести. Нужно спешить в столицу.

— А что случилось?

— Пока не знаю. Кумаи только-только взлетели со дворца. Когда они увидят землю, тогда… Тогда будет понятно.

Правитель развернул коня и помчался вслед полусотни. Олег кивнул и повернул в другую сторону. Нагнать своих спутников он успел, но почти сразу позади послышался крик:

— Чужеземец! Чужеземец, мудрый Аркаим призывает тебя к себе!

— Я так и знал, — опять сплюнул Любовод. — Очень уж долго все было слишком хорошо!

Путники поворотили коней и помчались вслед за правителем.

Нагнать его удалось только у стен столицы. Вслед за полусотней дворцовой стражи они поднялись наверх, и здесь Олег, расталкивая воинов, наконец добрался до правителя:

— Что случилось, мудрый Аркаим?

— Раджаф вернулся.

— Где он.

— Он… — Правитель остановился, прикусил губу. Потом еле слышно выдавил: — Он вернулся не один.

— С кем?

— Идем вниз!

До дворца богов они хранили молчание, и только спустившись в зал, куда охрана вслед за правителем и гостями не пошла, мудрый Аркаим, расхаживая от стены к стене, продолжил:

— Поутру прибыл посыльный из Бхена. Он сказывал, один из жителей их селения ездил в Ресеву к родичам и застал город мертвым. Пустым. Везде кровь, ничего не тронуто, людей нет. Он вернулся, и староста Бхена решил отослать мне посыльного с известием. — У хозяина дворца тряслись руки. — Это было десять дней назад. Десять дней!

— А кумаи? — напомнил Олег. — Что увидели орлы?

— Они увидели смерть! Птух горит! Аналараф пуст! Тойха, Ламь, Тарахана, Гдох — все пусты! Тарта, Румь горят! Десять дней! Он разорил половину Каима! Чужеземец, у него тысячи, много тысяч воинов! Мертвых воинов! Весь Большой Каим в следах. Он привел с собой не меньше трех тысяч мертвецов. Может, и больше. Даже не знаю, где он мог их взять. Наверно, у югров. Он идет, он берет или выжигает города, убивает жителей, потом оживляет и идет дальше! Проклятие Итшахра! У него, наверное, уже десять тысяч мертвецов! И всех он ведет сюда!

— Ну да, он и мне так советовал поступать, — вспомнил ведун. — Убивать жителей и вливать в армию. Значит, Раджаф решил бороться до конца. Говорила мне мама, что добро всегда побеждает зло. А я не верил.

— Что мне делать, что мне делать, чужеземец?! Ты же, ты мой воевода. Я доверил все это тебе. Ты еще здесь, чужеземец. Так останови его! Ты можешь, ты должен мочь! Десять тысяч… Я обречен. Все обречены.

— А добро? Добро надо прятать, — просипел Любовод. — Разорят ведь захватчики. Спрятать все надобно, правитель. Схоронить.