Светлана Жданова - Поймать Тень

— Мы ничего тебе не сделали.

— Вы ранили мою гидру!

— Нечисти в заповедных лугах не место.

— Нагос не нечисть, она моя подруга.

— Хм, мы, конечно, знаем что человеческие маги иногда берут подручных — сов, летучих мышей, кошек. Даже волков. Но чтобы крылатую гидру. П-пф, — вроде засмеялся он.

— Это еще что. Так, побочный эффект едва не проваленного экзамена. Видели бы вы других моих друзей. Можно мне встать?

— Конечно.

Я поднялась и вышла на берег. Сев на кочку, решила заняться саднящими руками. Сил на простейшее заращивание порезов не было. Вздохнув, пришлось плюнуть на это. Само как-нибудь зарастет.

Эх, Аскара бы сюда.

Сама того не понимая, я дотронулась до кулона на груди. Он оказался на редкость горячим и щекотал кончики пальцев энергией магии.

Ах, вот что это был за подарок демонов, поняла я.

Легко мазнув по зеленому лепестку, я захватила кончик силы и дотронулась ею до разрезанной руки. Ранки вмиг затянулись.

— Обожаю этого чертягу!

Еще из курса «Жити и нежити», а так же из лекции о волшебнорожденных, я помнила, что единороги имеют свою природную магию. И что великолепно чувствуют чужую.

Я осторожно подняла голову и посмотрела на реакцию единорогов. Мне дали понять, что чувствуют странную магию асуров лишь легким прищуром глаз. Значит, будем играть в «я ничего не знаю».

— Меня зовут Калгн, — приветственно склонил голову золотисто-песочный единорог. — Это Грах и Рен. Как твое имя ведьма?

— Таня.

— Нет, настоящее имя.

— Если вам так угодно, можете звать меня как хотите. Но это не значит, что я буду откликаться. Так, — встала я, — где эта злополучная ящерица. Нет, в качестве плаща она будет куда покладистей. Вы разрешите нам пройти через долину? Это очень важно.

— Куда именно?

Пожав плечами, я достала перышко. Крутанула его на пальце. Но оно не взлетело.

— Может быть, я уже пришла.

Я спала на постели из самого мягкого мха. Единороги привели меня на небольшую поляну, принесли фруктов и сказали, что здесь я могу прийти в себя и восстановить силы. Для меня это равносильно — поспать.

Сквозь низкие ажурные кроны проглядывало вечернее солнце, озаряя все вокруг, и меня в том числе, красноватым светом.

Сон упал легким покрывалом на мои опущенные ресницы. Этот бред был волшебной сказкой, полуночной мечтой. И я проваливалась в него, словно в мягкие объятья света, когда лишь чувствуешь его на своей коже, когда он разливается по венам сладкой патокой, кружа голову. Как падение листа с кроны дерева, неспешный, томный, легкий, невыносимо грустный танец. Как запах роз зимой. И шелест ветра, и медленное кружение снега. Как сладость поцелуя, испытанная лишь однажды, но отравившая жизнь навечно.

Я упала в него и медленно приходила в себя.

Над головой было самое звездное небо, что я когда-нибудь видела. И резкий серп луны, восходящий над горами.

И это вовсе не заповедные луга, это вершина города, созданного, как казалось, отсюда из лунного света.

Я сижу, подтянув ноги к груди, в большом кресле на огромном балконе. Здесь, пожалуй, жарко, но я зябко кутаюсь в кусок пестрой переливающейся ткани, прикрывающий мое тело.

Страшно!

— Это твой город, он падет к твоим ногам, если пожелаешь.

Этот голос… Этот голос действует на нервы, как раскаленный металл на неприкрытую плоть. И в то же время завораживает, не давая даже обернуться.

— Не бойся, бесценная. Здесь тебе не грозит опасность.

— Где это — здесь?

— В Серебряном граде. Это мой дом. Когда-нибудь он будет и твоим. Хочешь, я подарю его тебе.

— Зачем? — удивилась я, рассматривая раскинувшийся у подножья башни город.

— За тем, что мне хочется подарить тебе весь мир. Надо же с чего-то начинать. Я лишил тебя отчего дома. Так позволь мне дать тебе что-то взамен.

— Но зачем мне город? Мне нужен лишь дом.

— Я построю его для тебя, родная. В самом красивом месте, самый прекрасный дворец для самой чудесной царицы. Для тебя, Лилит.

— Я не царица, зачем мне дворец.

— Скажи лишь, чего ты хочешь, я все сделаю для тебя, моя девочка.

— Отпусти. Не терзай мою душу. Отпусти меня.

Он молчал. Приблизился, я чувствовала это кожей, провел рукой в миллиметре от моей щеки и тяжело вздохнул. Подойдя к невысокому парапету, мое ночное видение, мой сон, моя любовь, наконец, ответил:

— Никогда.

— Но ты обещал, — даже встала я, — все, что я захочу. Хотя о чем я, твои обещания ничего не значат. И никогда не значили.

— Нет, Лилит. Я действительно готов на все, но не проси об этом.

— А о чем другом я могу тебя просить? Другого мне ни надо.

— И меня тебе тоже не надо? — обернулся он. А толку-то, все равно не понять.

Я смутилась под его взглядом. Не могла сказать «нет».

— Где ты был, когда я нуждалась в тебе? Когда ты был нужен мне? И не только когда меня убили, а до этого. Все эти долгие дни, когда я сходила с ума, будучи не в силах разобраться в себе. Когда я чувствовала себя лишь потерянным ребенком, твоим ребенком. Кусочком твоей души.

— Ты так хотела остаться дома. Я не смел нарушить наш уговор и прийти за тобой раньше оговоренного срока. Хотя очень этого хотел, поверь мне. Ведь здесь я чувствовал себя твоей потерянной душой. — Он снова провел рукой по моей щеке. — Как жаль, что я не могу дотронуться до тебя. Иначе наваждение пропадет. Магия, которая приводит тебя ко мне. Моя маленькая Лилит, мой нежный ребенок.

Я почувствовала, как по щекам текут слезы.

— Ну, не плачь, не плачь, моя милая. Вот, держи. — Он положил на мою ладонь семечку в несколько сантиметров длинной. — Посади ее там, где тебе будет хорошо, там, где ты захочешь построить свой дом.

— И что будет?

— Увидишь. Скоро рассвет, — кивнул мой возлюбленный на восток, где начали прорываться первые лучи. Как быстро! — Наш сон закончится, и я снова потеряю тебя.

— Но будет ли новый?

— Если ты позовешь. Тебе стоит только сильно захотеть и позвать меня.

— Как? Каким именем?

— У нас в таких случаях говорят Хабиби. — Он улыбнулся. — Позволь мне…

Склонившись, он едва коснулся моих губ.

И все исчезло.

Сколько я лежала в полной темноте, не знаю. Просто в какой-то момент поняла — надо открыть глаза. Все тот же луг, тот же мох. А я другая.

Словно между мной и былой болью опустилась ширма, не отсекая, а просто давая дышать спокойно. Между мной и прошлыми обидами появился кто-то, раскрывший крылья.

По коже прошел холодок, и я оглянулась.

На меня смотрели золотисто-карие глаза Калгна.