Инферно - Doktor
— Старший лейтенант, — машинально сообщил Корис.
— Папа как-то мне сказал, что твой отец его однажды спас от большой беды. Подробно не говорил, конечно, но у военных много очень опасных вещей. Ты знаешь, я твоему папе всегда за это заочно благодарна была. Только вот фамилию и имя его не помню, — сказала девушка смущённо. — Или отец не говорил.
«Однако! Вот это наблюдательность! На моей-то фотографии отец старше, — удивился он мысленно. — Судя по всему, её папа служит там же, где и мой раньше служил. Жить становится веселее! Что ещё Лукин скажет?»
Теперь ему совсем по другому представился смысл слов отца и Мокошина о «необходимости» и «важности» его поездки.
Однако Ника продолжала непринужденно болтать, коротая время полета, и Корис вновь увлекся её рассказом о красоте древних языков. Она умела заинтересовать собеседника даже теми темами, которые обычно интересны только специалисту. Её рассказ захватил парня, время летело незаметно, и он оторвался от разговора, только почувствовав, что вертолёт снижается, но не так как положено, а странным образом рыская по высоте и курсу.
«Это не правильно. Такого быть не должно», — встревожено подумал Корис, и, на всякий случай, пересел поближе к Нике.
Едва он успел увидеть удивленный взгляд спутницы, вертолет рванулся вниз.
— Держись! — крикнул Корис и, рванув под себя, прижал Нику к полу, загораживая от посыпавшихся на них ящиков.
Их машина нырнула в зелень деревьев и рухнула на землю, погасив скорость о тонкие гибкие молодые кедры и густой подлесок…
* * *
— Кажется, парень очнулся… — услышал Корис сказанную кем-то фразу.
Он не различал говоривших. Слова сливались в единый оглушающий гул, только некоторые фразы откалывались от общего монолита. Подобно гранитным глыбам, сорвавшимся со скалы, они обрушивались на незащищённый мозг, пробивая бреши в ватном мраке, окутавшем его сознание.
— Слава Богу, легко отделались, — уже другой голос. — Только ребятишкам не повезло. Они в носу были. Вот по инерции ящиками…
— Девочка?.. Нет, вроде бы. Дышит ровно, и щёчки порозовели…
— Ну и досталось же вам, батенька, знатный, я бы сказал, синячище…
Корис открыл глаза и с трудом, в несколько приёмов, сел. Сильные руки подхватили его и удержали от падения в то время, когда он пытался впихнуть обратно в голову распухшие от нудного утомительного гула мозги. Наконец ему это удалось. Он смог даже прервать стремительный бег палатки, которая, ни с того ни с сего, словно с ума сошла, вдруг принялась вертеться вокруг него со скоростью вентилятора. Огляделся. Рядом сидел Лукин и один из «классических» профессоров, летевший с ним в одном вертолёте. Второй его коллега склонился над Никой.
Девушка лежала тут же на куске палаточного брезента, у самого входа в наскоро поставленную палатку.
— Спасибо, Сергеич, — промямлил парень, вернув себе способность изъясняться членораздельно. — Долго я… Вот тут?..
— Да минут тридцать. Пока мы сели, пока к вам прибежали. Пока для вас палатку эту возвели… Вы совсем недалеко от будущего лагеря упали, — сказал Лукин. — Тебя и девчонку эти «профессора» вытащили.
Предугадав следующий вопрос Кориса, он поспешно добавил:
— С подружкой твоей всё в порядке. Хорошо, что ты успел её под себя подмять. Ящик только по твоей спине и голове прогулялся. Счастье, что пустой.
— Голове пустой? — хмыкнул Корис.
— Ну, батенька, — сказал профессор. Тот, который с синяком под правым глазом. — Раз нашёл в себе силы шутить, значит все в порядке.
Однако взгляд его был обеспокоенным.
Голова болела нещадно. Слегка тошнило. Строгого вида женщина подошла к нему и взяла за запястье. Потом она поводила перед его глазами пальцем, за которым он вяло и машинально проследил взглядом, после чего достала из медицинской сумки шприц в полиэтиленовой упаковке. «Вот и познакомились с доктором» — вяло подумал он.
Деловито и сноровисто, видно, что ей не впервой, женщина ввела ему в вену иглу и впрыснула какую-то прозрачную хреновину. Затем она ввела лекарство Нике и, повернувшись к одному из профессоров, сказала:
— Игорь Владимирович, у обоих сильное сотрясение. Надо в город. В больницу.
— Это обязательно? — дипломатично спросил Лукин.
Он злился на такое неудачное стечение обстоятельств. Этого отрабатываемые Управлением планы не предусматривали. В городе Корис и девушка останутся вне поля его зрения и без его опеки. Уехать же вслед за ними он не мог, ибо это означало оставить без присмотра Ракитину — старшую. К кому из них интерес у возможных оппонентов, до сих пор было не ясно, и рисковать, оставив без присмотра ту или другую, он не имел права.
«Вот это непруха!» — мысленно ругнулся прапорщик.
— Я слышал, что при сотрясении самое главное лечение — это покой.
— Вы врач? — ехидно сказала женщина, глянув на Лукина.
— Ну зачем вы так, Ольга Васильевна. Я об этом тоже слышал, — вмещался Игорь Владимирович, укоризненно покачав головой. — А как детям одним в незнакомом городе?
— Там врачи, специалисты, так сказать… — уже менее уверенно промолвила Ольга Васильевна. — За ними будет кому присмотреть. Там капельницы, препараты… А здесь?
— Ну препараты и капельницы и сюда привезти можно, — воспользовавшись неожиданной поддержкой, с энтузиазмом воскликнул Лукин. — Свяжемся по радио. Всё равно сюда прилетят экипаж забирать, плюс техники всякие. Вот и привезут. Зато воздух свежий, тишина!
— А если осложнение какое? — врач посмотрела на профессора. — Пока нет Ракитиной вы старший, вы и решайте.
Сейчас, по-новому оценив ситуацию, Лукин, как не грешно об этом было думать, был едва ли не рад произошедшему. Наверняка эта осторожная Ольга Васильевна упечет детей под строгий постельный режим. Они будут в медицинской палатке. Рядом. И никуда не будут уходить. Сейчас ему хотелось только одного, чтобы ребят оставили в лагере. Это во многом облегчило бы ему задачу.
«Какая разница, где под капельницей лежать, раз уж так случилось?» — думал он, сердясь на врача — перестраховщицу. Сам неоднократно раненый и однажды контуженный, он судил по себе, вспоминая, как отлеживался в провонявшей табачным дымом палатке после контузии, наотрез отказавшись эвакуироваться. При этом он упускал из виду то, что перед ним не спецы, выполняющие боевую задачу, а, по большому счету, еще дети, волею случая втянутые в игры злых взрослых дядей…
Тут неожиданно в разговор вступил сам Корис, которому стало немного легче после укола:
— Ладно, Сергеич, я сейчас чуток отлежусь… Нечего здесь лазарет для убогих устраивать. Пройдет.
— И то верно, — сказал Игорь Владимирович, чтобы разрядить обстановку. — Весьма самостоятельный молодой
