Янина Жураковская - Хранители времени

«Незначительные деструктивные явления» настолько поразили Ларвеора, что он, собравшись с духом, предпринял ещё одну попытку встать. Гвоздь, засевший в затылке, повернулся, и голову пробуравила такая боль, что отважный капитан не взвыл только потому, что случайно прикусил язык.

— Капитан, — раздался снизу приглушенный голос Фиораветти, — не то, чтобы вы мне не нравились… да и ботинки у вас красивые, из болотного пифона… и не то, чтобы вы мне мешали… но в ухо зачем бить?

— Да, шештрёнка, жащем? — сдавленно пробормотал Шольд. — Эй, ошторожней! Жубы мне выбьешь!

— Было бы что выбивать…

— Трепло! Какое же ты трепло! — взвизгнула Кристанна, посылая в Сивера один за другим три «шипа немоты». — Почему ты не можешь говорить по-простому?! Кому нужны цветистые словоизлияния в пятилоктевый свиток?!

Первый «шип» Сивер небрежно отбил, от второго уклонился, третий поймал, как простой дротик, и загасил в ладони.

— «По-простому», мэтресса, это одно слово на Всеобщем, десяток — на тролльем?

— Хоть бы и так! — запальчиво крикнула магичка. Полуэльф скрестил руки на груди и надменно вскинул подбородок. — И что значит эта ваша поза?

— Что было время, когда вам очень нравились эти цветистые словоизлияния. Родная. Любимая. Неповторимая. Несравненная. Солнышко. Звездочка. Лапушка… О, позвольте мне, капитан. — Сивер сделал рукой быстрое движение, словно выдергивая репку из грядки. Ларвеору на миг заложило уши, в лицо дохнуло обжигающим холодом, и головная боль исчезла. Совсем. — Лучше?

— Благодарю.

Придя не то, чтобы в благодушное, но весьма близкое к тому расположение духа, Ларвеор простил магу «незначительные деструктивные явления». Он поднялся и, смутно припомнив правила этикета, которые прадед усердно вдалбливал в него клюкой поперёк спины, шаркнул сапогом по полу и подал одну руку Леориэль, а другую — Фиораветти. Эльфка кокетливо улыбнулась, прикрыв ресницами яркие синие глаза. Ларвеор сделал вид, что не заметил.

— Гад, — всхлипнула квартеронка.

— Я знаю, — беззаботно отозвался Сивер. — Сними чары, видишь, мальчику дурно.

Мальчик, в которого угодила отбитая «затычка», он же двухсотлетний вампир Шольдеар Висст'каэл, свирепо скалил клыки.

— Хороший матрасик из меня получился, Ла-ар? — томно протянула Леориэль, не отпуская ладони Ларвеора. Хватке тоненькой хрупкой эльфки мог позавидовать тролль-наёмник. — Может, повторим как-нибудь? Только теперь уж ты снизу…

— Аинэ, я слишком молод для этого, — быстро проговорил Ларвеор, и изумленная эльфка, не успев опомниться, рухнула в объятья Аринха а'Гиви. Широкое жёлтое лицо орка немедленно расплылось в улыбке.

— Наканэц-та! — он радостно облапил эльфку. — Лэо, пэрсик! Кыса мая ушастая!

— Леориэль, ты позор нашего рода, но даже ты могла найти себе кого-нибудь получше, — с укоризной заметил Сивер.

— Залепи дуло, кретин! — рявкнула Леориэль и отвесила орку тяжелую оплеуху. — Убери лапы, гад желтомордый! Ухи пообкусываю! Буркала повыдавливаю! Рожу расцарапаю! Гланды вырву, пакость рыжая!!!

— А весело у вас, ребята, — заметил один из бардов. — Просто убиться об стену!

«Куда уж веселее», — подумал Ларвеор, но промолчал.

В лесу родилась елочка, в лесу она росла,А мумия ужасная в гробу своём спала.Но вот проснулась мумия, напала на народ…А что случилось дальше, смотри на новый год!

Первым делом аарт вырастил посреди зала огромную ель. Следом появились несколько ёлочек поменьше, пушистеньких и зелененьких. Потом по залу проскакал серый кролик, сел на задние лапки и принялся умываться. Зикка умилилась его длинным ушкам, Малинка восхитилась очаровательной мордочкой, Даня восхищенно взвизгнула, что такого милашки в жизни не видела, Кристанна призналась, что обожает кроликов. «Но кулинарные чары ей всегда плохо давались», — заметил Сивер и получил от щедрот бывшей жены ещё одну «стрелу мрака».

Потом пол раскололся, из трещины вырвалось зелёное пламя, туча искр, и вылетел каменный саркофаг, обмотанный толстыми цепями. Цепи полопались одна за другой, крышка отскочила, и живой мертвец — огромный, иссохший, в небрежно намотанных бинтах — встал во весь рост и заорал. Целая туча отвратительных насекомых вылетела из его пасти и рассыпалась пылью, едва коснувшись сферы.

— Любопытный образец нежити и крайне несовершенные чары призыва, — прокомментировала Кристанна. Забинтованный что-то злобно проревел. — Разрежешь мне печень? Напустишь в неё желтых муравьёв? Скормишь мой мозг плотоядным слизням? Ой, хочу, хочу! — Квартеронка радостно захлопала в ладоши и повернулась к бардам. — Ребята, что за очаровашка? Это из вашего мира?

Барды поморщились.

— Наш, чтоб ему гривну всю жизнь по поганому курсу менять! Один… м-м-м… одна… одно… — «Одно» Ларвеора заинтриговало, но он промолчал. — Без понятий мужик, короче. Брутальный. Был он и швец, и жрец, и на дуде игрец, душегубствовал за фараона и Та Кемет, некромантией баловался, прелюбодействовал помаленьку, а надел каменный макинтош — как подменили парня! Воскрес — и давай крушить, осквернять, людишек зомбировать, кишки выпускать из животов, сердца вырывать, напяливать головы на пики и котяток пугать… Братва его и на лоскуты кромсала, и в яме со смолой топила, и в пропасть скидывала, а ему всё неймется! Заколебал, пентюх! — Парни печально вздохнули.

Ларвеор приподнял бровь. Вокруг него послышались сдавленные хрипы, тихие всхлипы и чьё-то истерическое хихиканье. Издав жуткий вопль ошпаренной кипятком мантикоры, мумия ринулся к соотечественникам. Барды поджидали его, тихо, счастливо улыбаясь. Едва забинтованный приблизился, мощный удар лютней по морде отшвырнул его назад. Он с противным хрустом врезался в стену и очень медленно сполз на пол.

Ларвеор приподнял вторую бровь.

— Вот он волшебная сила искусства… Но какую гитару загубил, вобла недосушенная! — печально глядя на искалеченный инструмент, посетовал бард. — Корчит тут из себя Большого Брата, распальцовкой в нос тычет… Терминатора на тебя нет!

Щелчком пальцев Кристанна восстановила гитару. Она посмотрела на просиявшего пришельца, сипящую мумию, удивленного капитана, впечатлённых «злыдней» и поняла, что должна что-то сказать. Но ничего умного придумать не смогла и сказала первое, что пришло в голову:

— А кто такой терминатор?

— А вот я мужик чудной — болван заводной,

Зовуся Термонатор два — жестяная голова!

Херосином упиваюся, на самокате зело быстро катаюся,

С пищалью изрядно управляюся.