Дэвид Геммел - Эхо Великой Песни

Алмеки начали отступать, укрываясь за валунами. В аватаров на карнизе никто больше не стрелял. При этом алмеки по-прежнему не проявляли паники и отступали в должном порядке. Десять конных аватаров неслись по ущелью, стреляя с седел. Вагары, спешившись, схватились врукопашную с алмеками, которые заняли оборонительную позицию прямо под Талабаном. Бой завязался жестокий. Молодой Пендар неумело оборонялся от алмека с мечом и оставался жив только потому, что все время пятился назад.

Алмек поднажал. Пендар споткнулся, и противник навис над ним. Но тут разряд Талабана угодил алмеку в шею и снес ему голову. Тело, извергая потоки крови, повалилось вперед, на Пендара. Вагар выронил меч и попятился еще дальше.

Конные аватары теснили отходящих по перевалу алмеков.

Бой внизу затих, и Талабан поднялся на ноги. На карнизе с ним осталось всего пять человек, из них двое были ранены — один в плечо, другой навылет в локтевой сустав. Спуск с карниза, не совсем отвесный, был все же труден. Талабан отослал вниз троих невредимых и придвинулся к раненым.

— Я справлюсь, командир, — сказал аватар, раненный в плечо. Он сидел, прижимая к прорехе в кожаном панцире кристалл. — Кость не задета.

— Ты уверен?

Аватар, усмехнувшись, кивнул, спрятал кристалл и свесил ноги с карниза. Постанывая от боли в плече, он медленно пополз вниз.

Другой, побледнев, привалился к скале. Талабан разглядел, что у него, кроме локтевой, есть и другая рана — чуть ниже пояса.

— Вряд ли я смогу слезть, — с вымученной улыбкой сказал он.

Талабан кинжалом распорол ему штаны и осмотрел рану. Пуля разворотила бедро, а потом, видимо, отскочила от тазовой кости.

— Где твой кристалл?

Солдат указал на сумку у себя на боку. Талабан вложил зеленый кристалл в его левую руку и велел заняться локтем, а сам при помощи своего кристалла начал унимать кровь, текущую из раны на бедре. Через несколько минут лицо солдата обрело живые краски.

— Ты ранен, капитан? — крикнул снизу Пробный Камень.

— Нет. Держи мой лук. — Он бросил оружие с карниза, и Пробный Камень ловко поймал его. Талабан осторожно снял с раненого пояс, прицепил к нему свой и помог солдату встать. — Я спущу тебя вниз на спине.

— Вы не сможете. Оставьте меня тут, я после сам слезу.

—  — С одной рукой тебе не управиться, — возразил Талабан. — Делай, что тебе говорят. — Он пристегнул солдата к себе двумя соединенными ремнями. — Держись за шею, только не дави, а то я дышать не смогу.

— Вы поступаете неразумно.

— О моей разумности поговорим внизу. Помогай мне ногами. — Вместе они сползли с карниза. — Перенеси свою тяжесть мне на плечи. — Талабан распростерся на скале. Солдат давил на него мертвым грузом, и он испугался, что сейчас сорвется. Сделав глубокий вдох, он потихоньку двинулся вниз.

Солдат оказался тяжелее, чем он ожидал, и Талабану казалось, что его плечевые мышцы вот-вот порвутся.

Люди снизу громко подбадривали его, подсказывая, куда ставить ногу.

— Чуть левее и ниже. Вот так, капитан. Следующая ямка как раз под этой!

Талабан дышал прерывисто, полуослепший от пота. Правая рука дрожала от напряжения. Двое аватаров взобрались к нему и стали помогать. У самой земли их подхватило множество рук. Солдата отвязали, прислонили к валуну, и он закрыл глаза в благодарственной молитве.

Талабан, отдышавшись, подозвал к себе Горея.

— Докладывайте.

— Шестеро аватаров убито, трое ранено. У вагаров убито двое и ранено девять, но не тяжело.

— Потери врага?

— Я насчитал семьдесят два трупа. Уцелевшие, не более дюжины, ушли на восток.

— Соберите огневые дубинки, мешочки с черным порошком и боеприпасы. Оружие раздайте вагарам и объясните, как с ним обращаться.

— Да, капитан. — Горей входил в число тридцати аватаров, которые освоили захваченное у врага оружие, и добился больших успехов.

Талабан подошел к сидящему на камне Пендару. Меч молодого вагара так и валялся на земле рядом с обезглавленным алмеком.

— Вам дурно? — спросил Талабан.

— Теперь уже нет. Я изверг из себя столько, что на три желудка хватило бы. Чувствую слабость, больше ничего. А вот вы, я вижу, ранены.

Царапина на щеке Талабана все еще кровоточила.

— Это выглядит хуже, чем есть на самом деле. Меня оцарапало осколком камня. — Талабан приложил к порезу кристалл, и ранка сразу затянулась.

— Здорово вы сняли этого парня со скалы, — сказал Пендар. — Теперь вас будут любить.

Талабан пропустил комплимент мимо ушей.

— Вы никогда не учились владеть мечом, верно?

— Верно. Это вы меня спасли?

— Да. Я торопился и слишком высоко метил. Извините.

Вы, должно быть, испытали сильное потрясение.

— Потрясение — не то слово. Только что он мне ухмылялся — а потом ухмылка исчезла вместе с лицом. В этот миг мне следовало понять то, что я знал и раньше; не гожусь я для такой работы. — Пендар криво усмехнулся и отвел взгляд.

— Не надо себя недооценивать, Пендар. Солдатами не рождаются, ими становятся. Вы человек смышленый и всему научитесь. Держитесь подле меня и усваивайте азы, а остальное само придет. Начало уже положено: атаку вы провели хорошо. Благодарю вас за доблестные действия.

— Очень своевременная похвала, Талабан. — Пендар с улыбкой, уже успокоившись, оглядел поле боя. — Вот, значит, каково это — быть воином. Не могу сказать, что это очень привлекательно. Вонь-то какая — сейчас сюда мухи слетятся.

— Когда человек умирает насильственной смертью, у него опоражниваются кишки. В героических песнях об этом не упоминается — не думаю, чтобы певцы когда-нибудь участвовали в бою. Ну как, получше вам?

— Да. Что теперь будем делать?

— Отправим раненых в Эгару и постараемся убить как можно больше алмеков. Может быть, хотите вернуться? Ничего постыдного в этом нет. Я дам о вас похвальный отзыв в своем рапорте.

— Вряд ли бабушке это понравится. Она готовит меня для политической карьеры и полагает, что героя народ примет более благосклонно.

— Что ж, она права.

— Бабушка ошибается редко. Она у меня женщина твердая и целеустремленная.

Пробный Камень улыбнулся и убежал.

— Он зарубил своим топориком четверых, — сказал Пендар. — Ужас что такое.

— Он из воинственного народа. Они верят, что только битва ведет к величию.

— И это, по-вашему, величие? — Пендар обвел рукой мертвые тела.

— Нет. Это дикость и противно всему, что защищает цивилизация. Но в некоторых отношениях народ Пробного Камня владеет истиной, которую мы давно забыли. Рост возможен только в борьбе. Никакой учитель, никакая книга или песня не научили бы вас тому, что вы узнали сегодня за несколько кратких мгновений.